Только к 1190 г. Святославу и Рюрику удалось стабилизировать ситуацию на Руси и смирить буйных соседей. Летописец по этому поводу заметил, что половцы находились в воле киевских князей. Возможно, он несколько и преувеличил степень влияния Руси на степь, но его рассказ о ловах Святослава и Рюрика в устье реки Тясмень все же подтверждает это. Конечно же, не будь мирных отношений с половцами, князья вряд ли отважились бы беспечно охотиться далеко от своей южной границы.
Последующие события свидетельствуют, что Русь в 1190 г. добилась с половцами не мира, а только перемирия. Усложнила русско-половецкие отношения и история с князем Кундувдыем, о чем уже шла речь. Можно сказать, что последнее десятилетие XII в. прошло во взаимных столкновениях, которые, однако, не перерастали в тотальное противостояние. Половцы в этот период не прорывались дальше Поросья, а походы в степь осуществлялись преимущественно силами черных клобуков и русских дружин южнорусского пограничья. Время «крестовых» походов объединенных русских дружин на половцев безвозвратно ушло в прошлое. Как, впрочем, и больших облавных набегов половцев на Русь.
Начало XIII в. еще более упрочило тенденцию к замирению сторон. Возможно, этому способствовала и смерть грозного Кончака. Заменивший его на ханском троне сын Юрий Кончакович, видимо, не был обременен традициями русско-половецкой вражды. К тому же, он, судя по имени, был христианином. К сожалению, не уменьшилось участие половцев во внутренней междукняжеской усобице, главным театром которой теперь стали Галичина и Волынь. Приводы половцев на западнорусские земли в качестве союзников того или иного князя (в 1205, 1219, 1226, 1228 гг.) губительно сказывались на благополучии края.
Главной фигурой половецкой истории первой половины XIII в. был хан Котян. Большое влияние он оказывал также на ход русских событий. По его просьбе южнорусские князья приняли участие в битве половцев с монголо-татарами в 1223 г. на реке Калке. Он же пытался играть роль третейского судьи в споре князей Галичины и Волыни — Мстислава Мстиславича Удалого и Данила Галицкого. Будучи тестем Мстислава, он поддержал своего зятя, за что тот, в полном соответствии с установившейся практикой, разрешил половцам грабить Галичскую землю. Летописец пишет, что Мстислав желал «передати тестеви своему Котяню на избитие» Галичскую Русь. Данило, в свою очередь, также пытался войти в доверие к Котяну и даже предлагал ему свою вассальную покорность. В 1228 г. он обратился к хану с такими словами: «Отче! измяти войну ею, приими мя в любовь себе»[205]. Котян остался непреклонным и вплоть до 1235 г. продолжал воевать Галичскую землю.
Недобрую память о себе Котян оставил и в Южной Руси. В 1228 г. он оказывал помощь киевскому князю Владимиру Рюриковичу, которая мало чем отличалась от набега, а в 1234 г. разорил Поросье и окрестности Киева.
С. А. Плетнева полагает, что Котян был главой нескольких орд, составлявших западное ответвление половцев[206].
О драматической судьбе кипчаков и куманов, по землях которых, как и по Руси, пронесся сокрушающий монголо-татарский смерч, речь пойдет дальше. Здесь же необходимо отметить, что многие половецкие орды пытались найти защиту и покровительство в тех странах, которые они еще недавно терроризировали своими набегами. Котян, как свидетельствуют венгерские хронисты, обратился к королю Беле IV с просьбой принять его с ордой в Венгрию. Сейм венгерских баронов дал разрешение на поселение половцев в междуречье Дуная и Тисы, что было для восточной части Венгрии равносильно нашествию[207].
Узнав об этом, хан Батый обратился к Беле с требованием отказать куманам в покровительстве, а в случае неповиновения пригрозил карательными санкциями. «Узнал я сверх того, что рабов моих куманов ты держишь под своим покровительством, почему приказываю тебе впредь не держать их у себя, чтобы из-за них я не стал против тебя. Куманам ведь легче бежать, чем тебе, так как они, кочуя без домов в шатрах, может быть, и в состоянии убежать, ты же, живя в домах, имеешь земли и города, как же тебе убежать от руки моей»[208]. Король оставил без ответа это грозное послание. Орда осталась в Венгрии, а наследник венгерского престола Стефан породнился с Котяном, взяв в жены одну из его дочерей. Как ни парадоксально, но близость к королю сказалась роковым образом на судьбе хана. Он был обвинен в измене (связях с русскими и монголами) и казнен. После этого половцы восстали, разбили высланные против них венгерские войска, произвели жестокое опустошение и ушли в Болгарию.
Со времени монголо-татарского нашествия половцы потеряли не только свою независимость, но, по существу, и собственную историю. Половецкая аристократия была пленена и вывезена в монголо-татарские ставки. Воины влились в войско монгольских военачальников, основная масса населения постепенно растворилась в монголо-татарском этносе, придав ему кипчакские черты.
Обозначив кратко течение русско-половецких отношений, следует теперь оценить степень их влияния на Русь. В этом вопросе исследователи не обнаруживают единодушия. Одни считают половцев силой, извечно враждебной Руси, борьба с которыми нарушала нормальный ход ее исторического развития, другие не склонны слишком драматизировать половецкую опасность, резонно замечая, что во взаимоотношениях двух миров были не только войны.
Думается, в этом споре решающее слово должно принадлежать все же не историкам, оценивающим события с позиции вечности, а современникам, бывшим очевидцами, участниками и жертвами почти двухсотлетнего противостояния Руси и половцев. Русским человеком, будь то благочестивый монах-книжник, князь-дружинник или сказитель-былинник, половецкая агрессия однозначно воспринималась как зло. Именно такую оценку мы находим в первом летописном упоминании о половецком вторжении в южнорусское пограничье. «Се бысть первое зло на Руськую землю». Все последующие рассказы о нападении половцев на Русь оценивались аналогичным образом. Половецкий хан Кончак был «злу начальник».
В летописях и былинах половецкое зло нередко выступает в обличье змия. Рассказав о блестящей победе русских дружин, водимых Владимиром Мономахом, в 1103 г. над половцами, летописец замечает, что князь «скруши главы змиевыя»[209]. Тугоркан называется в былинах как Тугарин Змиевич. Исследователи вполне обоснованно пришли к выводу, что именно в это время был создан цикл русских народных сказок о трех-, семи- и двенадцатиглавых Змиях, пожирающих людей. Змей Горыныч — лютый враг древнерусских богатырей — это собирательный образ половцев. Боняк фигурирует в западноукраинских сказках и песнях под именем Буняки Шелудивого, отрубленная голова которого катается по земле и уничтожает все живое на своем пути.
Практически все половецкие ханы, особенно враждебно относившиеся к Руси, снабжены в летописях и народных преданиях негативными определениями. Боняк — «шелудивый хищник», Тугоркан — «змиевич», Кобяк — «поганый», Кончак — «окаянный», «поганый кащей» и т. д.
Необходимо обратить внимание на еще один аспект восприятия русскими половцев. Они были тем большим несчастьем для Руси, что принадлежали к иной вере, к тому же — языческой. Во многих местах летописи подчеркивается, что половцы «не суть хрестьяне», «окаянные огаряны», «безбожный враг», «нечистии исчадья». Особенно показательным в этом отношении является рассказ летописи об одном из вторжений на Русь орды хана Кончака. «Приидоша иноплеменьници на Русскую землю, безбожнии измалтянѣ, оканьни нечистии исчадья, дѣлом и нравом сотониннымъ, именемъ Концакъ, зла начальникъ […] богосудный Кончак с единомысленными своими»[210].
Борьба с половцами осознавалась русскими как необходимость защиты не только Родины, но, по существу, и веры христианской. Не случайно летописец во многих местах летописи замечает, что мысль пойти походом на половцев вложил русским князьям сам Бог. Богоугодность дела позволяла собирать под знамена великого киевского князя (особенно в первые десятилетия и в 60–80-е годы XII ст.) в антиполовецкий поход дружины многих (иногда 14-и) княжеств. Эти крупные военные экспедиции вглубь степей являлись своеобразными «крестовыми» походами против «неверных». Есть основания полагать, что роль Руси — как защитницы христианского мира — признавалась и ее соседями. По словам летописи, слава о победах русских дружин над половцами под водительством Мономаха в первые десятилетия XII в. дошла «ко всимъ странамъ далнимъ, к Грекамъ, и Угромъ и Ляхомъ, и Чехомъ, дондеже и до Рима пройде»[211]. В «Слове о полку Игореве» говорится о восторженных похвалах европейцев великому киевскому князю Святославу Всеволодовичу за его успешную антиполовецкую борьбу. «Ту нѣмци и венедици, ту греци и морава поють славу Святославлю»[212].
