Из еды в Нисибивадзима, как и на всех уличных фестивалях мацури в Японии, можно попробовать японскую жареную лапшу якисоба, шарики с осьминожками внутри такояки, картофельные котлеты короккэ, жареного острого цыпленка караагэ, запечённые в форме рыбок сладкие тайяки с бобовой пастой анко или кремом внутри, яблоки и клубнику в горячей карамели и многое другое. Все эти яства вкусны, радуют глаз своими необычными праздничными формами и цветами, однако любопытно, что короккэ, например, не является традиционно японским. Слово короккэ произошло от французского «croquette», обозначающего нечто подобное этому современному японскому угощению. Такая же история случилась и с популярной на всю Японию бисквитной сладостью касутэра: первоначально — португальское блюдо («castilla»), рецепт приготовления которого был передан японцам португальцами в городе Нагасаки, единственном порту, открытом для иностранцев в эпоху изоляции Японии.
Нисибивадзима — совсем маленький городок с множеством старых домиков и лавок, поэтому, находясь там, вы оказываетесь со всех сторон окружёнными настоящей японской стариной, красотой и праздником, входящими в вас и настраивающими на потрясающее состояние радости восприятия мира.
Под самый вечер устраивается фейерверк — ханаби, нарядно расцвечивающий тёмное небо, и многие жители смотрят его прямо из окон своих домиков, так как в городе почти нет больших построек. Те, чьи окна выходят на улицы, по которым продвигаются плоты, не покидают домов даже во время праздничного шествия, ведь верхушка плотов достигает окон вторых этажей, где находятся жилые помещения, и их жильцы могут увидеть куклы каракури на расстоянии протянутой руки.
К. Г.
ПРАВОСЛАВНЫЙ ХРАМ В ТОЁХАСИ
Когда речь заходит о православных храмах и церквях в Японии, все, конечно же, прежде всего вспоминают большой храм Никорай кё:кайдо: (известный как Никорайдо:), расположенный в самом центре Токио, в районе Тиёда. Никорайдо: был возведён в 1891 году. Он является главной святыней Японской Православной Церкви, построенной во время миссии отца Николая — Ивана Касаткина — в Японию. По архитектуре Никорайдо: напоминает Измайловский собор в Петербурге.
Мне так и не удалось попасть внутрь храма. Я приехала в Токио погостить неделю у знакомых под Новый год и днём 31-го числа отправилась к Никорайдо:. Стояла дождливая погода, всё было окрашено скорее в осенние, чем в зимние краски. Храм оказался закрыт, ворота заперты, и я стала обходить его по кругу, чтобы найти хоть какую-нибудь информацию о предстоящей новогодней службе. Каково же было моё удивление, когда у заднего входа я вдруг натолкнулась на приятеля из России, с которым не виделась около полугода, хотя мы выезжали в Японию вместе, но, волею судеб, оказались живущими в разных городах. Мы не могли поверить своим глазам, ведь это было поистине знаковое совпадение — оказаться спустя столько месяцев в одно и то же время у православного храма!
Однако, так как до токийского Никорайдо: добираться из Нагоя очень долго, я, уже на Пасху, стала искать православные церкви поблизости от своего местоположения. Мне повезло: в Интернете я натолкнулась на страницу Японской Православной Церкви с адресами всех её приходов. Один из них — Тоёхаси Харисутосу Сэйкё:кай — оказался в городке Тоёхаси на берегу Тихого океана, всего в часе езды от Нагоя.
Была суббота, и в России, наверное, все готовились к вечерней службе. Уже накрасили яиц, напекли куличей, намыли до блеска квартиры. Скорей всего, в Петербурге стояла прохладная погода, ещё пахло зимой, может, шёл дождь.
В Японии же была настоящая жара, и лишь изредка доносился ветерок, насыщенный ароматом весенних цветов, по которому только и можно было понять, что лето ещё не наступило. В такой обстановке трудно было обрести пасхальный настрой. Тем не менее, я накрасила яиц и отправилась в Тоёхаси, надеясь, что мне удастся попасть на службу.
Поездка на поезде линии Мэйтэцу заняла час. По прибытии в Тоёхаси я почувствовала, что там попрохладнее, ветер с океана покачивал верхушки деревьев. На станции мне сказали, что основной транспорт в городе — трамваи. Это был первый сюрприз, так как трамваев в Японии мне до того момента видеть не доводилось. Постепенно, откуда-то издалека стал приближаться и вырисовываться образ далёкой России. От остановки я шла минут десять, чтобы добраться до церкви. Когда же она, наконец, предстала передо мной, я несколько минут не могла придти в себя. Было такое ощущение, что я оказалась в России, причём не в центральных её городах, а на окраине, где в центре старой деревушки высится шедевр деревянного зодчества — православный храм. За изгородью, во дворе храма росли несколько елей и яблонь. В их тени стоявшая духота рассеивалась, образуя благодатный оазис. Храм также оказался закрыт, но меня, скорей всего, из окон, увидел священник и вышел во двор. Это был молодой японец в очках, с чёрной бородой, прекрасно говоривший по-русски. Мы побеседовали, он показал мне храм с красивейшим иконостасом, рассказал о проходящих в нём службах, тоёхасских прихожанах и о своих поездках в Москву. На прощание батюшка подарил мне маленький кулич, специально испечённый в храме к Пасхе. Служба в храме в Тоёхаси была назначена на следующий день, немного позже, чем в России.
Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви в Тоёхаси началась в 1861 году, а уже в начале эпохи Мэйдзи (1868-1912 гг.) там было открыто строительство деревянного храма в византийском стиле, завершённое в 1915 году. Православие, которое уже через несколько лет стало преследоваться в России, нашло крепкую опору в Японии.
В тот день я ещё долго бродила по Тоёхаси, который оказался совсем маленьким городком. Последняя остановка трамвая, минутах в двадцати от центра, была уже где-то у подножия лесистых гор. Так, посреди зарослей бамбука, холмов и пиний, мне посчастливилось отыскать кусочек России.
Православие японцы называют просто «русской религией», часто не связывая её с византийскими предыстоками, и только в названиях церквей можно прочитать правильное слово «православие». Также большинство японцев, тех, кто не имеет отношения к русской церкви, транслитерируют слово «Христос» как «Кирисуто» по аналогии с английским языком, и лишь немногие говорят «Харисутосу», имея в виду слово греческого происхождения. Интересно, что само христианство, в основном, делится в сознании японцев на католическую и русскую церкви, хотя мало кто сможет перечислить различия в них, кроме территориальных. Что же касается встретившихся мне японцев, исповедующих католичество, то у меня сложилось впечатление, будто они не совсем верно осознают понятие Бога в нём как такового, делая акцент именно на культе Иисуса Христа. С православными же, за исключением батюшки в Тоёхаси Харисутосу Сэйкё:кай, мне общаться почти не доводилось.
Тогда же, вернувшись в Нагоя, я получила письмо от своей знакомой, которая сообщила мне, что и в Нагоя тоже есть православный храм. В отличие от тоёхасского, нагойский храм располагается внутри обычного каменного дома, и он совсем маленький, хотя и отличается богатым внутренним убранством. В православном храме в Нагоя служба проводилась в тот же вечер. Мне удалось на неё попасть. Русских в церкви я встретила двоих-троих. В основном, были греки, болгары, румыны, грузины и несколько англоговорящих. Служба велась на японском, русском, греческом, болгарском, румынском, грузинском и английском языках, и это было удивительно интересно — слушать, как на восклицание «Христос Воскресе» из зала откликалось трое-четверо русских, на «Christ resurrected» — пять-шесть православных англичан и т.д. Но казалось — на каком бы языке ни были произнесены эти слова, утверждающие жизнь и нарождение нового солнца, — всё вокруг вторит им с благоговением.[17]
К. Г.
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ ЗВОН КОЛОКОЛЬЧИКА
Мы сошли на станции Мацу-эки (по-русски — Сосново) линии Арасияма в Киото. Это было за несколько дней до моего возвращения в Россию — в конце сентября. Я не очень люблю ездить в Киото — слишком величественное впечатление производит бывшая столица. Кажется, город будто окутывает вас своей грандиозной историей, и вы начинаете чувствовать себя малюсеньким человечком. Одолевают тяжёлые мысли о смысле жизни. Но хотелось всё-таки напоследок испытать это странное ощущение от японской старины...
Мы шли к буддийскому храму Судзумусидэра, что в пятнадцати минутах ходьбы от станции. Мне показалось красивым уже само название — по-моему, звучит, как перезвон колокольчика. Означает оно «Сверчковый Храм». Сложно представить, чтобы какой-нибудь христианский храм назвали подобным образом — «Храм Бабочки», например. Странно, но красиво. Впрочем, официально храм называется Кэгондзи в честь одной из буддийских сутр. Он был построен в 1723 году. Основал храм монах по имени Хотан, который родился в местности Фукуяма, но в 12 лет приехал учиться в столицу и был успешно принят на обучение в один из храмов. Монах прославился тем, что впервые в Японии создал карту распространения буддизма в мире. Храм Судзумусидэра принадлежит буддийской секте Риндзайсю:, которая исповедует принципы дзэн-буддизма.
