Например, США не покупали советскую древесину, ибо на лесоповале работали, помимо прочего, ещё и заключённые, а принудительный труд, по американским понятиям, позволял сократить цену продукции. На самом деле принудительный труд обходится государству куда дороже вольного найма: ведь заключённого в любом случае необходимо содержать, да ещё и охрану оплачивать. Но в США – как и в Британии – с давних времён изобиловала практика сдачи заключённых в наём частным предпринимателям: классический пример оптимальной в рыночном хозяйстве национализации убытков и приватизации прибылей (как в народной сказке о вершках и корешках). Мысленно экстраполируя свой опыт на весь мир, они подозревали СССР в том же, даже не задумываясь о том, что у нас тогда приватизировать прибыли было просто некому. Историк Юрий Николаевич Жуков отметил: властям СССР пришлось продать тогдашнему министру финансов США Меллону – по аукционным ценам, но без аукциона – с десяток шедевров эрмитажной коллекции, дабы он признал советские товары произведенными без применения искусственно удешлевлённого труда и разрешил их импорт. Правда, Меллону покупка впрок не пошла: разразился скандал, и ему пришлось подарить картины государству – теперь они составляют основу столичной Национальной галереи.
Ещё с десяток шедевров Эрмитажа купил видный нефтеторговец Гюльбенкян. За экспортом советской нефти бдительно надзирали былые владельцы бакинских нефтепромыслов – Манташевы, Нобели… Они требовали её конфискации как своей собственности: ведь нефтепромыслы национализированы без надлежащей по рыночным законам компенсации. Гюльбенкян согласился продавать советскую нефть под видом собственной. Деньги, по данным Жукова, он аккуратно возвращал в СССР. Таким образом и эта часть коллекции ушла на пробивание бреши в экономической и политической блокаде первой в мире страны социализма.
После установления 1933.11.16 дипломатических отношений СССР и США основные политические ограничения экспорта оказались сняты. Вдобавок Первая Великая депрессия к тому времени уже разрушила столь значительную часть мировой экономики, что при первых же попытках реанимации хозяйственных связей выявилось множество нестыковок, куда и направились простейшие – но именно поэтому массово востребованные – советские товары. СССР рекордно быстро расплатился с большей частью долгов и оказался куда самостоятельнее во внешней политике, чем рассчитывали его инвесторы.
Окончательные взаиморасчёты
Классический анекдот. Милиционер обнаруживает в багажнике досматриваемого автомобиля «калашников» и спрашивает: «Что это?» Водитель отвечает «Калькулятор». Милиционер достаёт из кармана обычный калькулятор и говорит водителю: «Да ну? Вот это – калькулятор». Водитель пренебрежительно: «Этот для предварительных расчётов, а мой – для окончательных».
К середине 1930-х обстановка в мире – прежде всего под действием Первой Великой Депрессии – настолько изменилась, что значительная часть предварительных политических расчётов утратила силу.
В большинстве европейских стран утвердились диктаторы (до кризиса они были, насколько нам помнится, только в Венгрии – Хорти с 1920.03.01, Италии – Муссолини с 1922.10.31, Литве – Смятона с 1926.12.17). Особо впечатлил германский диктатор: разве что Британия отнеслась к его расизму спокойно, тогда как Франция забеспокоилась, ибо он – вопреки основоположнику теории расового превосходства Гобино – провозгласил французов вырожденцами, то есть законными мишенями для истребления.
Впрочем, Гитлер пугал Францию не только рассуждениями о неполноценности большей части Европы. Главное – он всерьёз вознамерился вернуть всё утраченное по Версальскому договору. В том числе Эльзас и Лотарингию, переходившие из рук в руки уже много веков, а потому нафаршированные крепостями как гусь яблоками, да ещё и содержащие один из мощнейших в Европе промышленных комплексов. В данный момент эти регионы принадлежали Франции. Расставаться с ними никак не входило в её планы.
Вдобавок Германия вышла даже из-под мощнейшего – денежного – контроля. Президент Имперского банка (а в 1936–7-м – ещё и министр экономики) Шахт выстроил несколько финансовых пирамид, обеспечивших германской промышленности пятилетие практически неограниченной подпитки деньгами.
Любая пирамида рано или поздно рушится. Уже в 1938-м германские финансы спас только аншлюс – подключение – Австрии 1938.03.12–13.
Правда, к тому были правовые основания. Австрийская империя, преобразованная 1867.03.15 в Австро-Венгерскую, распалась в результате Первой Мировой войны. Император Карл I отрёкся от престола. Избранное 1919.03.15 в немецком осколке империи Учредительное собрание постановило просить остальную Германию о воссоединении. Но победители включили в Версальский (с Германией 1919.06.28) и Сен-Жерменский (с Австрией 1919.09.10) мирные договоры специальный запрет на исполнение этой воли народа (по результатам Второй Мировой войны запрет подтверждён Государственным договором о восстановлении независимой и демократической Австрии 1955.05.15, но несомненно рано или поздно будет отменён, как и, например, неофициальный, но от этого не менее весомый, запрет на воссоединение Украины с остальной Россией). Отменяя один за другим явно несправедливые, по общему мнению, пункты послевоенного мироустройства, Германия в конце концов дошла и до запрета воссоединения. 1938.04.10 плебисцит в Австрии и в остальной Германии утвердил единство. Территория Германии увеличилась на 17 %, население – на 10 % (на 6,7 млн человек). Официальный протест последовал разве что от СССР, не участвовавшего в становлении Версальской системы и не раз указывавшего на её несбалансированность и неустойчивость, но вовсе не заинтересованного в её развале.
Ключевую роль в успехе аншлюса сыграла позиция Франции. До того Германия – невзирая на все усилия по возрождению вооружённых сил и развитию военной промышленности – вряд ли могла противоборствовать Франции, поддержанной потенциальными союзниками на востоке (Польшей с немалым мобилизационным потенциалом, Румынией с громадной нефтедобычей, Чехословакией с первоклассным военным производством). Воссоединение Германии изменило баланс: 6 австрийских дивизий влились в германскую армию, да и австрийская оружейная промышленность, хотя и уступала чешской (в основном созданной в те годы, когда Чехия была частью Австрийской империи), но заслуживала уважения (её стрелковая часть и по сей день отлична). Но пока интеграция общегерманского военного и хозяйственного механизма не завершилась, Франция могла заставить события пойти вспять. Увы, она всё ещё боялась воевать, оглядывалась на формально союзную Британию. А той было выгодно, чтобы Франция без неё и шагу не могла ступить. Протест не состоялся.
Кстати, Франция до такой степени дорожила союзом с Британией, что правительство Народного фронта Франции, победившего на выборах (первый тур 1936.04.26, второй 1936.05.03), не поддержало аналогичный Народный фронт Испании, победивший 1936.02.16, когда Национальный фронт организовал против него военный мятеж 1936.07.17, а согласилось с британским предложением о невмешательстве во внутренний конфликт, то есть по сути приравняло законную власть к преступникам (та же практика принята и сейчас: вспомним хотя бы Ливию и Сирию, где к законной власти оказались приравнены даже не мятежники, а наёмники тех же Британии, Франции, Соединённых Штатов Америки). Как и следовало ожидать, невмешательство оказалось односторонним: блокировались поставки оружия законной власти, создавались помехи прибытию добровольцев на помощь ей, зато Германия с Италией откровенно везли мятежникам не только оружие и боеприпасы, но и десятки тысяч военнослужащих, отработавших там новые технологии боевых действий. Остаётся только удивляться воле большей части испанцев, сопротивлявшихся мятежникам и интервентам до 1939.04.01. Правда, к чести главы мятежников Франко следует отметить: в начавшейся вскоре Второй Мировой войне он сохранил почти полный нейтралитет. Он даже закрыл глаза на бегство из оккупированной Франции многих, кому при немцах грозила смерть. А против СССР отрядил всего одну дивизию – из добровольцев, избавившись тем самым от большей части наиболее отмороженных ветеранов Гражданской войны, не способных ужиться в мире. Но в то же время Испания закупала для Германии громадный поток нефти из США. Торговля завершилась только в 1944-м, когда США и Британия всерьёз занялись подготовкой к высадке своих войск на севере Франции и решили ограничить знаменитую подвижность германских войск, дабы не позволить им сразу сбросить десант в море.
Уже через полгода после аншлюса – 1938.09.30 – Британия, Германия, Италия и Франция в Мюнхене договорились передать от Чехословакии в Германию Судетские горы, где немецкое население было больше чешского. Формально это всего лишь устранило ещё одну послевоенную несправедливость. Фактически же Чехословакия лишилась мощнейшей системы укреплений, предотвращавшей внезапное вторжение, и значительной части хозяйственных возможностей. Взамен она получила только обещания не трогать остальное.
