— В чем был одет ваш муж, когда уходил из дому?
— Обнаковенно одетый, в спецовку.
В Сторожце имелась швейная фабрика, «гнавшая массовку»— хлопчатобумажную робу. Поэтому добрая половина мужского населения в будние дни ходила в синих куртках и брюках.
Так ничего у Дарьи и не узнали.
— Где ж искать сироту? — вслух думал Кутов, возвращаясь на Старомайданную. Милиционер пожал плечами. Невелик городок Сторожец, но хватит в нем места, чтобы на время затеряться преступнику. Сразу найти не удалось, придется подключать оперативников, общественность. Ох, морока с этим чертовым сиротой!
На Старомайданной приметил Кутов деда на скамеечке, подошел.
— Добрый день, папаша. Давно тут сидите?
— Шо? А с утра греюсь. Солнышко, воно от ревматизму… Тебе чего, хлопче?
— Не заметили, кто приходил к Гроховенке?
— Шо? А приходил, приходил.
— Кто?
— Та сам же Гроховенко Хведор.
— А еще кто?
Дед подумал, чихнул и сказал:
— Та опять же сам Гроховенко Хведор.
— Он что, два раза сам к себе приходил?
— Эге ж. Один раз с Божнюком, потом сходили до магазину и знову прийшли.
— Больше никого?
— Як же, ще Зиня Красный. И тоже два раза,
— Как, и Зиня два раза?
— Тож до магазина ходил и прийшол. А больше никого не було.
— Зиновий от Гроховенки разве не уходил?
— Никто не уходил, там они уси, мабуть, сидят,
— Папаша, да вы, может, не заметили?
— Я добре бачу, — слегка пообиделся дед. — Ревматизм меня, хлопче, турбует, от шо погано. А очи усе бачат.
— Странно, — сказал Кутов милиционеру, — Маши-хин из дома не выходил, но и в доме его нету…
— Та ще хлопчик Гроховенков из школы до хаты забегал и сразу до стадиону побег, — вспомнил дед. — А больше никого не було.
Кутов заспешил к дому Гроховенко, доложить майору, что Машихин не найден пока, да поскорее организовать розыск по городу. На всякий случай Кутов решил осмотреть и квартал соседней улицы. Черт его знает, Зиню Красного, у него везде знакомые да собутыльники…
Они с милиционером свернули в проулочек, где домов не было, а тянулись приусадебные плетни да вдоль них заросшие бурьяном канавы. И вот тут словно специально их ожидала интересная находка…
— Товарищ старший лейтенант! Смотрите-ка!.. — шепнул милиционер.
Кутов и сам заметил, что в одном месте канавы подозрительно шевельнулся бурьян.
— Товарищ старший лейтенант, там сховался кто-то! Зараз выглянул и обратно в лебеду унырнул…
Кутов нахмурился, положил ладонь на пустую кобуру у пояса и подошел к канаве. Действительно, там съежился на четвереньках человек — головой и руками в лебеде, зад в синих спецовочных брюках наружу торчит.
— А ну вылазь! — приказал Кутов. Синий спецо-вочный зад вздрогнул и поджался. — Выходи, выходи, нечего тут!..
В канаве вздохнуло, всхлипнуло. И поднялся на колени… Кутов глазам своим не поверил — он сразу узнал Георгия Божнюка, того самого, которого вчера обвиняли в хулиганстве и краже и которого сегодня час назад сам Кутов видел на полу гроховенковской кухни в луже крови…
— Божнюк! — охнул рядом милиционер.
— Это не я!.. — простонал Божнюк. Колени его тряслись.
— То есть как не ты?
— Честно, чтоб мне век свободы не видать, не я! Это Федька…
Оглядев жалкую фигуру, Кутов заметил на правой штанине бурое пятно.
— Откуда у тебя здесь кровь? — спросил строго.
— Это не я его порезал! — твердил Божнюк.
— Кого?
— Зиню Красного… Федька это его… у них шумок вышел по пьянке…
Кутов про себя присвистнул: так убит Зиновий Машихин?! Божнюк-то, вот он, стоит, дрожит. Ну дела!
— Пойдем, — велел он. И Божнюк покорно поплелся за ним.
А в доме Гроховенко дело шло своим чередом. Примчался в бричке следователь Хилькевич, очень раздосадованный, в старом пиджачишке, в котором обычно ездил на рыбалку, в болотных сапогах. Увидя, что делото, оказывается, скверное, и как тут ни верти, а придется рыбалку отложить, он ругнулся шепотом и — смирился с обстоятельствами. Познакомился с протоколом допроса Гроховенко, уточнил кое-что и велел Федору идти пока на улицу, подождать возле машины — еще в милиции будет разговор. В доме Федору было противно и жутко, а потому он охотно убрался на улицу.
Помощник прокурора окончил осмотр места происшествия, две соседки-понятые, оглядываясь на кухонную дверь, ушли рассказывать знакомым о подробностях смертоубийства.
— Я думаю, товарищи, можно ехать? — оглядел всех майор Авраменко. — Свидетеля Гроховенко захватим с собой, потому что Кутов, наверное, уже нашел и доставил в отделение Зиню Красного…
Тут, легок на помине, вошел и сам Кутов.
— Слушайте, Божнюк-то жив! — огорошил он. Его слова посчитали неуместной шуткой.
— Не валяй дурака, Кутов, нашел тоже время.
— Точно, жив! Вот он, полюбуйтесь.
К изумлению присутствующих, милиционер ввел со двора Божнюка. Ошеломленный таким поворотом дела, Хилькевич спросил:
— Как ваша фамилия, гражданин?
— Божнюк я…
— Что за черт! Кто же тогда убит?
— Машихин убит, — пояснил Кутов. — А этот в канаве сидел и говорит, что убил Машихина сам Гроховенко.
Новость переварили не сразу. Ведь только что казалось все ясным и понятным, и вдруг начинается черт знает что… Следователь опять ругнулся про себя, недовольно кивнул на табурет:
— Садитесь, Божнюк. Расскажите, что вы знаете о совершенном здесь преступлении.
— Федька его порезал…
И Божнюк рассказал почти то же, что и Гроховенко. То есть, что они выпили сначала вдвоем с Федором, потом явился к ним Маших-ин. Тогда выпили втроем и немного поскандалили. Потом миролюбивый Зиня Машихин сбегал еще за водкой, и от этого в хате воцарился мир. Убаюканный выпивкой и мирной обстановкой, Божнюк уснул на лавке. Проснувшись, увидел на полу окровавленного Зиновия, а Федор Гроховенко сидел, уткнувшись лицом в стол. Божнюк очень испугался, бросился, из кухни, поскользнулся и, наверное, тогда испачкался в крови. Он добежал по огороду до плетня, выбрался в проулок, но так как был еще пьян, то обессиленный свалился в канаву. Там его- и нашел товарищ старший лейтенант. Больше ничего Божнюк добавить не имеет.
Его тоже отправили к машине, под надзор милиционеров, и пошли все на кухню. Майор Авраменко нагнулся, над телом.
— Да, это Машихин.
— Так как же, черт возьми, не разобрали сразу? — < сердито буркнул помощник прокурора.
— Ну, он лежит лицом вниз, Гроховенко уверенно заявил, что это Божнюк, одеты они с Божнюком одинаково. Машихин так изменился, что, право, трудно узнать…
— Результат обильной кровопотери, — пожал плечами врач.
— Что ж, товарищи, — несколько смущенно сказал Авраменко. — Преступление совершил либо Божнюк, либо Гроховенко, оба задержаны. На допросах, на очной ставке выяснится, кто именно.
— Не забудьте рассадить задержанных по разным камерам, — предупредил следователь Хилькевич.
— Да уж не забуду. Едем, товарищи.
Божнюк сидел в бричке, ежился под взглядами сбежавшихся любопытных. Гроховенко забился в глубь милицейского «газика». Шофер Бевза стоял у машины, глядел в небо.
— Зараз дождик буде, — сказал он. — Пропала рыбалка.
— Помолчи, Бевза, — поморщился майор. — Давай жми в райотдел.
Преступник не признался ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Оба подозреваемых на допросах, на очной ставке продолжали давать на редкость одинаковые показания: выпили, уснули, а пробудились, увидели труп. При этом Гроховенко уверял, что убийца Божнюк, а Божнюк, наоборот, был убежден, что виновен Гроховенко. Показания и того и другого одинаково правдоподобны. Но кто-то из них говорит правду, а кто-то врет.
Хилькевича по нескольку раз на дню донимали одним и тем же вопросом: ну что, разобрались, кто из них? Звонил прокурор, торопил, требовал ускорить следствие. Хилькевич и сам рад бы ускорить, да ничего у. него не получалось. Допросил всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к этой истории.
Дарья Машихина уныло всплакнула и ничего нового не сообщила. Ну, приехал Зиновий в Сторожец в конце прошлой зимы из Харькова, где жил, кажется, у какой-то родственницы. До этого трудился будто бы в Пермской области, но в суровом климате подорвал здоровье, вот и откочевал на Украину, в теплые места. А в Сторожце встретил одинокую разведенку Дарью и женился. Брак оформили чин чином, в загсе. Врагов он не имел, никогда ни с кем не ссорился. Конечно, выпить любил покойничек, вечная ему память. А боле никаких грехов Дарья в муже не замечала.
Восьмидесятилетний Остап Горобец показал, что в тот день сидел у своей хаты на лавочке, ревматизмы на солнышке грел. Видел, как Федор Гроховенко из своей калитки вышел, а через полчаса вернулся вместе с Божнюком. Спустя часа два они уже вдвоем ходили в магазин, а после к ним пришел Машихин. Еще через полчаса в магазин сбегал Машихин, вернулся, и уж больше никто из гроховенковской хаты не выходил и никто туда не входил, кроме Федькиного мальца. Но хлопчик сразу убежал к стадиону.
