Это заключение определяет мозг в целом как нечто связанное с утратой телесного единства. Эмпирическая задача определения критериев невозвратимой утраты телесного единства была разработана в 1968 г. Комитетом ad hoc * для проверки определе ния смерти мозга при Гарвардской медицинской школе. Дополни тельные критерии, применяемые в случае ровной линии ЭЭГ, обманчиво просты и выглядят следующим образом:
1. Пациент должен быть полностью без сознания и не реагиро вать ни на что; "даже самый сильный болевой раздражитель не вызывает голосовой или какой-либо другой реакции, стона, отдергивания конечностей или убыстрения дыхания".
2. Пациент должен находиться под наблюдением по меньшей мере в течение часа, чтобы была уверенность в том, что у него отсутствуют мускульные движения или самостоятельное дыхание. 3. Должны отсутствовать рефлексы. Сухожилия при просту кивании специальным молоточком не должны вызывать рефлек торных реакций мускулов, наблюдаемых у живых людей. Зрачки
глаз должны быть расширены и нечувствительны к яркому свету.
Все эти тесты должны быть повторены по крайней мере через двадцать четыре часа и не выявить изменений.
Как упоминалось раньше, критерии широко известны, хотя и не так широко приняты, как закон. Царит неразбериха. С 1970 г. по крайней мере двенадцать штатов узаконили определение смерти, но критерии в разных штатах различны, что означает: смерть в разных штатах тоже различна. Канзас, Мэриленд, Нью-Мехико, Орегон и Виргиния, например, считают необходи мым, чтобы прекратилось самостоятельное дыхание и функции сердца или самостоятельное функционирование мозга. Аляска, Мичиган и Западная Виргиния оставляют в списке прекращение дыхания и кровообращения, а вторым критерием считают необ ратимую кому. Другая крайность-Иллинойс, здесь мерилом жизни и смерти служит прекращение функций мозга. Разумеется, путаница только усиливается при определении, когда считать человека мертвым с точки зрения медицины и закона.
Варианты границы жизни-смерти еще более различны в раз ных странах. Французская национальная медицинская академия считает человека мертвым, если его ЭЭГ не регистрирует активно сти в течение сорока восьми часов. Советские врачи используют в качестве критерия в некоторых случаях пятиминутные дан ные ЭЭГ.
Доктор Джозеф Дж. Тиммиз, профессор хирургии нью-джер сийского колледжа медицины и стоматологии, приезжал в Совет ский Союз и разговаривал с врачами из медицинских учреждений Ленинграда и Москвы. Когда он задал вопрос, каким образом они определяют момент смерти, они ответили, что эта проблема не представляется серьезной, так как все тела принадлежат госу дарству. "Когда человек умирает, то есть признан умершим, врачи могут производить вскрытие или удалять органы без согласо вания с ближайшими родственниками, как это предусмотрено законом в США",- говорит доктор Тиммиз.
Отсутствие активности мозга, зарегистрированное ЭЭГ, совер шенно бессмысленно, когда речь идет о замерзших до смерти. Если температура тела человека падает ниже 90 (по Фаренгейту), происходит то, что называется гипотермией. Жертва может пока зывать полное отсутствие активности мозга в течение многих часов и все еще оставаться способной к полному выздоровлению. Она буквально оттаивает. "В условиях гипотермии,- говорит один врач,- пациент хотя и выглядит мертвым по всем установленным стандартам, но временно находится в состоянии искусственно созданной гибернации, или приостановленной жизни". (Мы рас смотрим в следующей главе несколько побивающих все рекорды случаев гипотермии.)
Проблемы, связанные с определением смерти, отражены неод нократным лауреатом литературных премий писателем Б. Д. Коул ном, придумавшим горькую историю Карен Энн Куинлан. В своей захватывающей книге "Карен Энн Куинлан. Умереть, достигнув вечной жизни" Коулн обратился к истории смертельно раненной женщины, умершей по прибытии в больницу, помещенной под аппарат искусственного дыхания и возвращенной к жизни до мо мента, когда хирурги обнаруживают, что ее печень повреждена столь сильно, что спасти ее нельзя. Они отключают дыхательный аппарат, давая ей умереть второй раз. Коулн говорит: "Могут ска зать, что врач, отключивший дыхательный аппарат, сыграл роль Бога, лишив женщину жизни. Если врачи играют роль Бога, они делают это, включая аппаратуру. У человека можно отнять жизнь, но эти врачи делают то, что, по нашему мнению, в силах совершить лишь Бог,- они дали жизнь женщине". Человек, научившийся продлять жизнь с помощью техники, превратил умирание в слож ную, неопределенную, противоречивую задачу.
В "Короле Лире" Шекспир описывает распространенный в его время метод определения, жив человек или мертв: "Не даст ли кто мне зеркала? Когда поверхность замутится от дыханья, тогда она жива"*. Если бы сегодня пациентов, находящихся в состоянии клинической смерти, проверять при помощи зеркала, никого не посчитали бы живым. Мы были бы лишены рассказов о жизни после смерти. Что скажут сотни лет спустя о наших теперешних определениях смерти? Что мы уничтожили не меньше живых людей, чем невежественные лекари времен Шекспира?
КАК СМЕРТЬ ВОЗДЕЙСТВУЕТ НА ЖИЗНЬ
На склоне лет рабби И. М. Тукачинский создал притчу, которая подводит итог всему, что мы обсуждали до сих пор, и предвосхи щает проблемы, которыми мы еще будем заниматься в этой книге.
Вообразите близнецов, мирно растущих в теплом чреве. Их жизнь течет спокойно. Весь их мир - это внутренность чрева. Можно ли представить себе что-либо больше, лучше, удобнее?
Они ощущают движение и начинают рассуждать: мы спуска емся все ниже и ниже. Если так пойдет дальше, нам когда-нибудь придется покинуть все это. Что тогда?
Один из младенцев верующий, наследник религиозной тради ции, которая говорит ему, что после этого теплого и влажного существования во чреве начнется "новая жизнь". Странная вера, на взгляд лишенная оснований, но из таких, от которых не отсту пают. Она утешает. Второй младенец совершенный скептик.
Всякие россказни его не убеждают. Тому, чего нет в опыте, нет места в воображении.
Верующий брат говорит: "После нашей "смерти" здесь мы окажемся в новом, огромном мире невероятной красоты, где нас ждут необыкновенные впечатления. Мы будем есть ртом! Мы смо жем увидеть то, что далеко, сможем услышать музыку и голоса благодаря ушам, что расположены у нас по сторонам головы".
Скептик отвечает: "Ерунда. Ты хочешь найти что-то, что заглушило бы твой страх смерти. Существует только этот мир. Другого мира, где мы могли бы очутиться, нет. Наш мир рухнет, а мы будем преданы забвению. Может быть, это неутешительная мысль, но она вполне логична".
Внезапно воды чрева вскипают. Чрево содрогается. Развер зается ад. Все кругом удары и боль. Страшные конвульсии. Кру жение. Толчки один за другим. Верующий брат сломя голову спе шит навстречу новому опыту и исчезает в темном туннеле. Вы бравшись из чрева, он оказывается снаружи. Он существует. Другой брат пронзительно визжит и пытается удержаться. Он по трясен случившимся. Он скорбит и оплакивает трагедию. Вдруг он слышит леденящий душу вопль, а затем множество криков из темноты, затем наступает тишина. "Вот ужасный конец! - воскли цает он.- Все, как я и предвидел!"
"Оплакиваемый скептиком "умерший" брат,- пишет рабби Тукачинский,- родился в новом мире. Крик - это знак здоровья и силы, а шум - это хор радостных восклицаний семьи, при ветствующей рождение здорового младенца".
Человек появляется из тьмы "еще не" и следует во тьму "боль ше не". Если нам трудно вообразить "еще не", то представить себе "больше не" гораздо сложнее. Мысль о смерти в большей степени, чем рождение, оказывает глубокое воздействие на нашу жизнь. Люди, выжившие после клинической смерти, обнаруживают, что этот опыт в огромной мере изменил их жизнь. Действительно, какое бы ни было соприкосновение со смертью, для человека это не пройдет бесследно. Такова магия смерти.
Ученые сходятся на том, что если бы слово "смерть" отсут ствовало в нашем словаре, то не были бы написаны великие книги не были бы построены пирамиды и соборы, не были бы созданы замечательные произведения искусства, поскольку любое искус ство уходит корнями в религию или магию. Неизбывность смерти придает жизни значение и значительность. "Смерть - источник наших побуждений, стремлений и свершений" - признал один психолог. Согласно Фрейду и Юнгу, днем или ночью, спим мы или бодрствуем, нет ни минуты, чтобы в нашем подсознании не было бы мысли о смерти. Часто эти мысли прорываются на поверхность, несмотря на то что мы изо всех сил боремся с ними.
лан Уоттс говорит: "Нет ничего более притягательного, чем мысль о смерти. Поскольку человеку известно, что он умрет, он создал искусство, науку, философию и религию. Нет ничего, что так побуждало бы мыслить, как мысль о том, что и мыслям придет
