«Лингвистический рай» предстал еще более загадочным, когда выяснилось, что Новая Гвинея не только рекордсмен по числу различных языков и диалектов. В конце концов их многообразие и дробность можно объяснить природными условиями, тысячелетней изоляцией племен и деревень друг от друга, от окружающего мира. На самом деле все обстоит сложнее и загадочнее.
Родственные языки объединяются в семьи. Русский язык лишь одна из ветвей могучего древа индоевропейской семьи языков, в которую входят и армянский, и древнеиндийский, и английский, и литовский, и многие другие. На территории Европы говорят на языках еще одной семьи — уральской (финский, эстонский, венгерский языки). Особняком стоит язык жителей Пиренейских гор, басков. Три семьи на всю Европу. На необъятных просторах Евразии изъясняются на языках 10–20 семей. Языки аборигенов Австралии, а возможно и тасманийцев, образуют одну семью. Во всем мире, включая многоязычие индейцев Америки, о котором мы говорили в главе о Берингии, едва ли наберется сто различных языковых семей. За исключением, конечно, острова Новая Гвинея — тут число таких самостоятельных семей превышает сотню, то есть больше, чем во всем остальном мире с его четырьмя миллиардами жителей!
Неоднократно делались попытки связать «папуасские» языки Новой Гвинеи с языковыми семьями остального мира. Одни лингвисты предполагали родство языков Новой Гвинеи с языком древнейших обитателей Японских островов, другие — с языками мунда, на которых говорят темнокожие жители Центральной Индии и которые, как вы помните, входят в австрическую, южную семью (или, точнее, сверхсемью) языков. Сравнивали некоторые языки Новой Гвинеи с языками Тропической Африки и с тибетским… Но все попытки найти им родственников выглядят крайне неубедительно. Из нескольких сотен наречий Новой Гвинеи нетрудно выбрать слова, звучащие сходно со словами любого языка мира. Случайное совпадение их значения и звучания еще ни о чем не говорит. Кроме того, как известно, лексика может заимствоваться (не знай мы путешествий Миклухо-Маклая, можно было бы доказывать родство языков папуасов бонгу и русского, ведь папуасы зовут быка — «бика», а железный топор — «тапор»).
По мнению Вурма, остров Новая Гвинея заселялся несколькими волнами, с которыми связано и залегание различных языковых пластов. Он и другие исследователи на основании методов лингвистической статистики укрупнили языки Новой Гвинеи, в несколько сверхсемей, или стволов, а те — в еще более крупные филы (оказалось, что на острове 220 семей, 104 ствола и 19 фил). Последней по времени волной переселенцев были носители австронезийских, «южноостровных» языков. К языкам этой семьи относится 300 из 1000 языков Новой Гвинеи. Языки этой семьи распространены далеко на восток — в Меланезии, Микронезии, Полинезии (а на западе, как мы уже говорили, достигают острова Мадагаскар). Колыбелью этой семьи была Юго-Восточная Азия или, как показали лингво-статистические работы американского лингвиста И. Дайена, сама Новая Гвинея и прилегающие районы Меланезин (хотя большинство ученых склоняется к мысли, что родина австронезийских языков находилась далеко к северо-западу от Новой Гвинеи).
Волна австронезийцев стала распространяться 5, может быть, 6 тысяч лет назад по Океании. В ту пору таяние льдов и повышение уровня Мирового океана практически закончилось и очертания островов и берегов материков были почти такими же, как ныне. Однако австронезийцам, предкам современных полинезийцев, индонезийцев, микронезийцев, меланезийцев и мальгашей, не было нужды быть мореплавателями видимого берега или путешественниками по сплошным мостам суши Сунды и Сахула. Недаром же их называют величайшим народом-мореплавателем всех времен!
Около 10 000 лет назад, по подсчетам Вурма, с запада на восток распространилась волна носителей так называемой трансновогвинейской филы. Шла она вдоль берегов, от Тимора до южной оконечности Новой Гвинеи, через долину Маркхэм проникла в центр острова и охватила примерно 4/5 всей его территории.
Еще раньше появились в этом регионе носители западнопапуасской и восточнопапуасской фил. Первая включает языки индонезийского острова Хальмахера и большинство языков, на которых говорят жители полуострова Чендравасих. Вторая фила — это папуасские (неавстронезийские) языки Соломоновых островов, Новой Британии, островов Риф и Санта-Крус.
Наконец, в отдельных местах Новой Гвинеи сохранились изоляты, последние остатки языков древнейших жителей острова. Они, по мнению Вурма, существовали в регионе очень длительное время, возможно, десятки тысяч лет (первая волна пришельцев, полагает Вурм, пришла на Новую Гвинею чуть ли не 60 000 лет назад!).
Новую Гвинею справедливо называют гигантским музеем каменного века. Традиции, быт, социальное устройство и языки туг удивительно устойчивы и консервативны. Мы уже упоминали датировку в 26 000 лет, данную костру, горевшему на берегах реки Азаро. Археологи нашли тут столь же древнее селение — и оно было почти точной копией селения племени, живущего ныне на берегах этой реки и исполняющего в дни празднеств удивительный обряд в причудливых масках из разноцветного речного ила! Изучение папуасских языков острова уводит нас в глубочайшую древность, к эпохе становления человека разумного и возникновения членораздельной речи. Один из крупнейших лингвистов мира, Дж. Гринберг, предположил, что в эпоху палеолита сложился единый мощный тихоокеанский ствол, объединявший народы, родственные по культуре, расе и языку.
По мере того как заселялись земли в Тихом океане, шло разделение языков на различные ветви этого ствола, так же как шло деление на локальные расы, археологические культуры и т. д.
Движение это шло с запада на восток, и по сей день от Индии до Океании в море других, более поздних языков можно найти отдельные островки языков, на которых говорили древнейшие жители этих мест. Это, как считает Гринберг, язык жителей Андаманских островов, не имеющий ничего общего с языками Индии и Юго-Восточной Азии; это папуасские языки Индонезии (отдельные вкрапления неавстронезийских языков среди моря австронезийских языков, залившего острова Малайского архипелага). Это настоящее море папуасских языков Новой Гвинеи. И наконец, папуасские языки Меланезии, которые встречаются здесь вплоть до Новой Каледонии и Новых Гебрид.
Различные данные антропологии и археологии говорят о родстве индустрии каменного века, найденной в Юго-Восточной Азии и Австралии, о несомненном сходстве древнейших людей, представлявших австралоидную расу. Наконец, мы видим, что и данные лингвистики говорят о древнем родстве народов этого региона. И опять-таки ключом к пониманию того, каким образом распространились папуасские, или неавстронезийские языки в Океанию, должна быть подводная археология и данные наук о Земле…
Трансновогвинейская фила, языки которой распространены от Тимора до Меланезии, по мнению Вурма, появилась на островах около 10 000 лет назад. В ту пору существовали еще Сунда и Сахул, если и не такие большие, как в период максимального оледенения, то все-таки вполне достаточные, чтобы связывать воедино многие острова Индонезии и Новую Гвинею с Австралийским материком. Другие папуасские филы имеют еще более древний возраст, и, стало быть, носители этих языков попадали в Новую Гвинею и Меланезию из Сунды либо по мостам исчезнувшей суши, либо по цепочке близлежащих островов и островков, также ныне ставших шельфом морей.
Попробуем, опираясь на данные измерений глубин и морской геологии, наметить пути, по которым шло расселение с запада на восток — из Сунды в Сахул. Пути из Новой Гвинеи в Австралию известны. А как попал первобытный человек на Новую Гвинею, отделенную от Сунды не только линией Уоллеса, но и линией Вебера, и границей распространения австрало-папуасской фауны?
И на Филлипинах, и на Сулавеси, и на Тиморе имеются памятники палеолита. Путь из Сунды на Тимор и Сулавеси мы уже рассматривали, а Филиппины вообще были частью этого материка. Сплошного моста суши между этими островами и Новой Гвинеей в эпоху последнего оледенения не было (а быть может, не существовало и вообще). От Тимора в сторону Новой Гвинеи протягивается цепочка островков Лети, островов Бабар и архипелага Селатан-Тимур. Если учесть шельф, окаймляющий эти острова и островки, то путь от Тимора до мелководного шельфа, окружающего Новую Гвинею с юго-запада, будет доступен мореплавателям видимого берега, тем более что часть архипелага Селатан-Тимур, представленная островами Ару, находится на этом шельфе, а в период заселения Новой Гвинеи и Австралии была частью материка Сахул.
Можно наметить и другой путь мореплавателей видимого берега, путь носителей древнейших папуасских языков, с острова Сулавеси. Он должен был идти через цепочки островков, окруженных шельфом, от Сулавеси к Молуккским островам, а оттуда через еще одну цепочку островков, окаймленных шельфом, к северной оконечности Новой Гвинеи, полуострову Чендравасих.[13] На Тиморе, помимо памятников палеолита, есть языки, близкие папуасским наречиям западной части Новой Гвинеи. Неавстронезийские языки, остатки более древнего населения, есть и на Молуккских островах, особенно на самом большом из них, острове Хальмахера, а на Сулавеси — памятники палеолита. Таким образом, мы можем проследить движение людей палеолита (если употреблять термин археологии), представителей австралоидной расы (в терминах антропологии) и носителей папуасских, т. е. неавстронезийских, языков (в терминах лингвистики) от Сунды до Сахула.
