— Почему, верю.
— Записку, которую я положила вам в карман плаща, я действительно написала из ревности. Ну вот, а потом была настолько глупа, что рассказала об этой записке ему. Сначала он заставил меня обмануть вас. Потом обманул меня. Как только вы ушли, я сразу же стала собираться. По его словам, у него уже было два билета на самолет. На меня и на него. В Сочи, на ночной рейс. Ну и… Вместо ночного рейса… — Скривившись, подняла перевязанное левое плечо. — Когда мы поехали по городу ночью, я вдруг почувствовала: что-то не то. Во-первых, мы едем не в сторону аэропорта. А потом-потом я же его знаю. Я спросила спокойным голосом: «Куда мы едем?» Он: «Сейчас заедем к моему другу, а потом в аэропорт». И тут я все поняла. Знаете, все до конца. Поняла — Болышев не мог меня просто простить. Я его предала, а такого он не прощает. Я поняла: единственная возможность спастись — незаметно открыть дверцу и вывалиться из машины. Взялась за дверцу — и тут он что-то заметил. Я стала незаметно открывать — он в меня выстрелил. Вот сюда. Из пистолета. В машине. Счастье, что я держала на руках Фифи. Фифи залаял, я успела дернуть ручку и вывалиться. На ходу. Что было дальше, почти не помню. Знаете, наверное, я все делала автоматически. Кровь хлестала, но я даже не замечала ее. Бежала между кустами, слышала — он пытается догнать, но я бежала быстрее. Потом выскочила к шоссе. На мое счастье, шла машина. Частник. Я села, говорю — скорей! Водитель видит, у меня кровь. Попался хороший парень, спросил только: «Куда?» Я говорю — куда угодно, только скорей. Потом, когда немного проехали, вспомнила: Леня Неделин. С Леней я познакомилась давно. Я знала, Леня старпомом на «Приамурье», а «Приамурье» в Дальноморске. Ну и попросила водителя отвезти меня на Морской вокзал.
— Почему вы сразу же не сообщили обо всем в милицию?
— По очень простой причине. Хочу жить. — Повернулась, внимательно посмотрела. — Вы знаете, что значит, когда в вас стреляют из пистолета?
— Знаю. — Вдруг вспомнил Ларису. — Вера, прошу до выяснения обстоятельств никуда отсюда не отлучаться. Для вашей же безопасности я вынужден буду вызвать сюда милицию. Учтите, Болышев пока на свободе.
Усмехнулась:
— Вызывайте. Действительно, Болышева я сейчас боюсь больше, чем милиции.
— Но раньше ответьте на несколько вопросов.
Поговорив с Верой, выяснил некоторые детали личной жизни Болышева. По ее словам, официально Болышев не был разведен, но практически живет отдельно от семьи, снимая квартиру. Алексей Пономарев, с которым Болышев познакомился около трех лет назад, практически находился у него в услужении, выполняя различные поручения. Машина «Жигули» темно-вишневого цвета № 43–12 была куплена на деньги Болышева, но записана для конспирации на имя Веры. Где находится машина, она не знает; скорей всего в каком-то тайном гараже. Задав еще несколько вопросов, Тауров вызвал оперуполномоченного портовой милиции и попросил его подежурить на «Приамурье». Сам же сел в машину и поехал на СРЗ. По дороге все, что казалось ему раньше случайным, выстроилось одно к одному. Особенно его последние встречи с Болышевым на заводе. При первой, в трубопроводном цехе, Болышев натолкнул его на сомнения в отношении Горбунова. Иными словами, навел на мысли о липовом ремонте форпика, отведя их от «золота». При второй, у четвертого плавдока, утвердил в решении искать на борту «Петропавловска» краску «КО». Затем, чтобы еще больше войти в доверие, помог с исходными данными о краске. То есть Болышев явно хотел, чтобы факт липового ремонта на «Петропавловске» был вскрыт. Зачем — ясно. Чтобы отвлечь внимание от записки, придать ей иной смысл. Через Веру Болышев очень ловко «подставил» ему этот липовый ремонт. На самом деле никаких иносказаний в записке не было. В форпике действительно было спрятано золото. Скорей всего — фальшивые золотые десятки. Значит, сейчас самое главное — Болышев. Он должен его увидеть.
Остановив машину недалеко от СРЗ. Тауров позвонил из телефона-автомата в табельную:
— Простите, Болышев Вадим Алексеевич сейчас на заводе?
Пауза в трубке Таурову не понравилась. До этого момента он был уверен: Болышев ничего не подозревает. Не должен подозревать. Собственно, а почему не должен?
— Нет, Болышев не приходил, — сказала наконец табельщица. — Он со вчерашнего дня в командировке. В Хабаровске.
Положив трубку, Тауров некоторое время бессмысленно рассматривал мостовую. Болышев действительно мог почувствовать опасность. И исчезнуть. Но почему собственно, Болышев должен был эту опасность почувствовать? Даже если допустить, что именно он, Болышев, убил Пономарева? Ведь, с точки зрения Болышева. с Пономаревым все чисто. Пока никто не сомневается, что это самоубийство.
В УВД Тауров прежде всего зашел к Шабенко. Лейтенант успел уже обзвонить все точки; в списках авиа- и морских пассажиров фамилия Болышева не фигурировала. В Хабаровске Болышев тоже пока не появлялся. На механическом заводе и в хабаровских гостиницах о нем никто ничего не слышал. Оставалась железная дорога. Шабенко предупредил транспортную милицию, но пока это было самым слабым местом. Выехав за черту Дальноморска, Болышев. как уже подумал Тауров, мог сойти на первой станции. Или, изменив внешность, продолжать ехать в том же поезде, но под другими документами. И проскользнуть.
Все же, по здравом размышлении, оба пришли к выводу: Болышев вполне может быть сейчас и в Дальноморске.
После короткого доклада Тауров сказал генералу самое главное:
— Андрей Арсеньевич, о записной книжке. Ведь когда человек не рассчитывает в ближайшие дни оказаться дома, он обязательно берет с собой записную книжку. Я сужу по себе. В моей книжке всегда есть телефоны, которые я не помню наизусть, так как пользуюсь ими редко. Но эти телефоны могут понадобиться как раз в нужную минуту, в необычной обстановке. Вывод: Пономарев должен был взять с собой записную книжку. Обязательно. Однако книжки при Пономареве не оказалось.
— Что вы этим хотите сказать?
— Конечно, можно допустить, что Пономарев, человек в определенном смысле «темный», вообще не имел записной книжки. Но скорее эта книжка все же была. И тот, кто убил Пономарева в лихтере, а затем инсценировал самоубийство, взял ее. Думаю, это был Болышев.
Бабурин долго молча смотрел в окно. Вздохнул.
— Вот только зачем? Хотел скрыть связи, свои и напарника?
— Может быть. Но допускаю, что Болышев хотел еще и найти связи. Скрытые от него напарником в той же записной книжке. Не исключено, что, найдя эти связи, Болышев «проявится». Три года назад Пономарев вышел из НТК. Наверняка у него были друзья по колонии, которые сейчас на свободе.
— Все возможные связи Пономарева сейчас выявляются. Вы же знаете.
— Знаю. И все же, Андрей Арсеньевич, может быть, стоит ускорить поиск? Добавить людей, средства? Мы не должны дать Болышеву уйти.
Бабурин хотел что-то сказать — и передумал. Положил карандаш.
— Хорошо, Вячеслав Петрович. Я дам указание. Поиск будет ускорен.
Поздно вечером, когда Тауров сидел дома перед телевизором, ему позвонил дежурный по УВД:
— Нашли адрес, по которому живет некто Серых Илья Трофимович. Содержавшийся в одном следственном изоляторе с известным вам Пономаревым. Серых — пенсионер, одинокий, живет на окраине в собственном доме. Рядом с домом склад. Серых работает в нем ночным сторожем. В связи с этим в доме Серых установлен телефон. Пока все понятно?
— Понятно.
— Этот адрес проверили, и оказалось: около недели тому назад соседи видели, как к Серых зашел молодой человек, похожий на Пономарева. Со слов соседей, в руках молодого человека был черный портфель типа «дипломат». Когда же молодой человек выходил, соседи будто бы этот «дипломат» уже не видели.
— О Болышеве у них спрашивали?
— По словам соседей, человека, похожего на Болышева, они около дома Серых не замечали.
— Дом под контролем?
— Да. С сегодняшнего вечера за домом установлено наблюдение.
— Есть новые сведения о Болышеве?
— Пока ничего нового. По адресам в Дальноморске Болышева найти не могут. Родственники ничего не знают, говорят, уехал в командировку. В Хабаровске Болышев тоже пока не объявлялся.
После звонка дежурного Тауров снова сел в кресло. Черный «дипломат»… Интересно. Конечно, он предполагал, что Пономарев по отношению к Болышеву мог вести какую-то свою игру. История, сообщенная соседями Серых, вроде бы это подтверждает. Вот только что с Болышевым… Может быть, он в самом деле решил удариться «в бега». Со всем украденным им золотом. Но с другой стороны — Болышев, воспользовавшись командировкой, мог пока затаиться в Дальноморске. И попытаться выяснить, вышла на него милиция или нет. Пономарев, конечно, вел свою игру, но какую? Скрывал что-то от Болышева в доме Серых? Что-то, что могло находиться в черном «дипломате»? В любом случае завтра они смогут это выяснить.
