Человека от животных отличает наличие четвёртого сценария боя, которым является героический подвиг, акт самопожертвования ради своих близких или некоей высшей цели. Человек волевым усилием полностью подавляет инстинкт самосохранения, осознанно жертвуя собой для того, чтобы нанести противнику поражение. Именно в этом состоянии наши воины бросались с гранатами под вражеский танк, грудью закрывали амбразуру, шли на таран в объятом пламенем самолёте.
Для ситуации самообороны в силу её специфики характерны первые три типовых сценария, которые заложены в нас природой: защита, соперничество и охота.
Я, как раненный зверь,
Напоследок чудил,
Выбил окна и дверь
И балкон уронил…
Владимир Высоцкий. Антиалкогольная (Ой, где был я вчера)
«Защита» представляет собой реакцию на воспринимаемую или ожидаемую угрозу. Основной целью действий защищающегося в данном сценарии является устранение угрозы (в ряде случаев путём бегства). При этом по факту обнаружения угрозы или предчувствию таковой автоматически запускается программа защитно-мобилизационных действий, описанная в главе «Алгоритм защиты». В психофизиологическом плане для данной ситуации характерны очень высокий уровень переживаемого стресса и сильная отрицательная эмоциональная окраска.
Примерами ситуаций защиты в живой природе являются лось, бьющий копытами волка, или мышь, бегущая от кошки (защита жизни), лев, бросающийся на гиену (защита охотничьей территории от конкурирующего хищника), вороны, гоняющие белку от своих гнёзд (защита потомства).
Оказавшись в положении защищающегося, вы, скорее всего, испытаете страх и боль. Причём в случае неожиданного нападения эти чувства будут внезапными. В подобной ситуации, вместо того чтобы стараться побороть эти ощущения, лучше их использовать, трансформировав в ярость. Для этого необходимо сконцентрироваться на чувстве гнева, переходящем в нарастающую ненависть по отношению к агрессору.
С точки зрения психологии гнев является производной эмоцией от ощущений страха и боли (физической и душевной). Страх и боль подталкивают к отступлению, бегству от вызывающей их угрозы, а гнев — к её уничтожению. В плане психофизиологии у гнева, страха и боли много общего, в том числе сходная картина возбуждения центральной нервной системы [1, 2]. Иными словами, боясь или злясь, мы чувствуем примерно одно и то же. По большому счёту, только наша психологическая интерпретация переживаемого нервного возбуждения определяет то, как мы будем воспринимать своё физиологическое состояние: как страх, гнев или комбинацию этих чувств. То есть, решив, что мы боимся, мы начнём воспринимать своё состояние как страх, а решив, что злимся, — как гнев.
Благодаря этому трансформация страха и боли в гнев происходит легко и естественно. В повседневной жизни это иногда случается инстинктивно. Наверняка у вас не раз бывало так, что, нечаянно стукнувшись, обжёгшись или уколовшись, вы мгновенно испытали приступ злости. В такой ситуации менее сдержанные люди могут выругаться или даже ударить предмет, причинивший им боль (именно на данном феномене построена методика контроля болевых ощущений, описанная в главе «Сильнее боли»).
Переход от страха и боли к гневу обеспечивает ряд существенных преимуществ. Гнев даёт ощущение силы и контроля над ситуацией, вытесняя чувства неуверенности и уязвимости, связанные со страхом и болью. От состояния «я в страхе» вы переходите к ощущению «я страшен в гневе». Более того, как показал ряд исследований, эмоциональное состояние человека в значительной мере определяет то, как он оценивает рискованность того или иного действия. Когда человек боится, он склонен к пессимистическому прогнозу результата своих возможных действий, а когда ощущает гнев — к оптимистическому. Проще говоря, разгневанному человеку гораздо легче решиться что-то сделать, чем испуганному. А ведь ситуация самообороны как раз и требует от нас решительных действий в условиях неопределённое™.
Помимо решимости, гнев даёт ощущение собственной правоты и морального превосходства, благодаря чему человек, ощущающий гнев, склонен придерживаться концепции «цель оправдывает средства». В ситуации, когда под угрозой находится ваша жизнь или жизнь ваших близких, ничего другого вам и не остаётся.
Будучи грамотно направлен, гнев будет подпитывать вас энергией и мотивировать на активные действия по устранению угрозы. Возникшее чувство гнева необходимо сфокусировать на источнике страха и боли — на своём противнике. Эмоциональную вспышку нужно превратить в направленный взрыв, кумулятивную струю, нацеленную на врага. Как сказал Карл Цестари[48]: «Вы чувствуете всю эту ярость и гнев внутри себя? Сожмите их в стальное копьё и вгоните его нападающему в глотку!»
Очень важно уметь правильно фокусировать и сдерживать свой гнев, не давая этому чувству перерасти в слепую ярость. В противном случае можно утратить контроль над ситуацией и совершить серьёзную ошибку, например, сосредоточиться только на одном из нескольких противников.
Я был здоров, здоров как бык, здоров как два быка.
Любому встречному в час пик я мог намять бока.
Владимир Высоцкий. История болезни
«Соперничество» представляет собой борьбу между представителями одного вида животных за положение в иерархии их сообщества или за обладание чем-то (самкой, территорией, пищей и т. п.). По сути, это своеобразная «защита», только от существа своего же вида.
Целью в данном сценарии является демонстрация своего превосходства, при которой проигравшая сторона либо спасается бегством, либо демонстрирует покорность.
Серьёзные ранения, и уж тем более убийство, в таких поединках у животных практически исключены, поскольку их действия ограничены популяциоцентрическим[49] инстинктом [3]. При этом обусловленное им торможение тем выше, чем более мощным оружием наделён тот или иной биологический вид. Если бы этого инстинкта не было, самцы истребляли бы друг друга, и их вид был бы обречён на быстрое вымирание. Гремучие змеи борются между собой, не прибегая к укусам, пираньи шлёпают друг друга хвостами и не пускают в ход свои жуткие челюсти, многие животные вообще ограничиваются бесконтактным противостоянием, подавляя соперника свирепым взглядом или грозными позами. Кроме того, в большинстве случаев сам сценарий «поединка» предоставляет более слабой особи массу времени и возможностей ретироваться без потерь: оба участника выходят открыто и не торопясь, иногда заранее объявляя о своём присутствии, издавая громкие звуки.
Человеку также не чужд инстинкт, тормозящий агрессию по отношению к себе подобным. Это подкрепляется страхом последствий, поскольку, в отличие от животных, люди наделены способностью прогнозировать будущие события и результат своих поступков.
Ну и конечно, не последнюю роль в усилении популяциоцентрического инстинкта играет распространённый стереотипный подход к воспитанию, при котором ребёнку с раннего детства прививаются правила поведения, вводящие полный запрет на физическую агрессию. Возможно, в этом не было бы ничего плохого, если бы такое воспитание в равной степени получали и, что самое главное, усваивали все дети без исключения. На деле оказывается, что воспитанный в духе ненасилия ребёнок в детстве становится жертвой задир, а став взрослым, такой человек будет лёгкой добычей для злонамеренных людей, если, конечно, он не изменит своё мировоззрение.
Сильнее всего торможение агрессии действует в ситуации «соперничество», однако может проявляться и при других сценариях.
Исследования показали, что даже в условиях войны далеко не все солдаты ведут стрельбу на поражение. Это касается исключительно личного оружия. Как показали опросы американских солдат во время Второй мировой войны, около 75 % испытывали отторжение перед прицельной стрельбой из винтовки по солдатам противника [4]. При этом огонь из пулемётов, огнемётов, а также оружия, управляемого несколькими военнослужащими, не вызывал затруднений. Кроме того, наличие командира, отдающего приказ открыть огонь, позволяло преодолеть внутреннее торможение при стрельбе из личного оружия.
Как показывает опыт, популяциоцентрический инстинкт у людей можно обойти с помощью целенаправленного обучения. Так, согласно статистике, во Вторую мировую войну только 25–30 % солдат Армии США вели прицельный огонь по противнику [4]. Однако благодаря реорганизации программы обучения этот показатель ко времени войны в Корее удалось поднять до 55 % [5], а в ходе войны во Вьетнаме уже 95 % всех опрошенных не испытывали затруднений, стреляя в людей [6].
