он, работали „друг по другу», как у нас говорили.
Необычность атмосферы я почувствовал сразу после взлета. У меня никогда не было иллюзий крена или перевернутого полета, а здесь я не верил своим глазам. Воздух вокруг самолета как будто скручивался, будто кто-то его выжимает, как сырую тряпку. При этом не было облачности, хорошо были видны наземные ориентиры, звездное небо. Появилось чувство беспокойства. Мне приходилось быть в различных ситуациях, порой аварийных, но голова при этом была ясная, а действия четкие. Здесь же было иное, не страх, нет. Чувство, что ты столкнулся с чем-то опасным, необъяснимым и одновременно интересным и завораживающим.
Я уткнулся в приборную доску, набрал высоту, выполнил задание и стал возвращаться на аэродром. Лечу, узнаю населенные пункты на земле, факелы горящего газа, которых было много по республике, и вместе с тем себе не верю. Тут уж наверняка придет в голову мысль: „А не дурак ли я?»
Юрий Иванович летел впереди меня на несколько километров. Он уже находился в районе аэродрома, когда я услышал его голос в эфире: „Подскажите курс от 2-го к 3-му развороту». Это он, находясь на маршруте полета по кругу, когда видны даже самолеты на взлетной полосе, решил себя проверить. Он был опытнейшим летчиком, в свое время летал на „МиГ-25», как мы шутили, видел круглую землю, и вдруг такое. Я понял, что не только у меня подобное чувство.
Когда мы приземлились, собрались в „курилке», к нам стали подходить другие летчики: Женя Царев, Петя Чакин, будущий чемпион СССР по самолетному спорту. Они рассказывали про такие же ощущения. Майор Царев обронил фразу: „В такую ночь запросто можно сломать себе шею». Вдруг полеты прекращаются, узнаем, что в соседнем полку, в Ставрополе при заходе на посадку погиб майор Леонов. Впоследствии комиссия установила причину: летчик перепутал дальний и ближний приводы, произвел посадку до полосы, от удара сработала катапульта, и парашют не успел раскрыться.
Майор Леонов знал на этом аэродроме каждый кустик, ему было больше 40 лет, для нас это „старик» с таким опытом, какой нелегко наработать. Истинную причину его гибели знали только мы…» [21]
Я выделил в этом кусочке курсивом только то, что касается личных ощущений летчика, поскольку именно это считаю самым важным, самым показательным в такого рода историях…
Глава 2. Кошкина, Гулиа, само по себе…
Когда про подобные случаи читаешь в книгах, тебе просто интересно. Но если твой знакомый говорит тебе, что с ним нечто подобное произошло, делается как-то неуверенно на душе. Чувствуешь, что неведомое подошло к тебе совсем близко и дышит прямо в лицо. Куда бежать?
Вам легче, вы это читаете в книге. А вот я ушами слышал. Рассказываю… Как вы уже поняли из заголовка, первая история будет от Кошкиной, вторая от моего самого любимого на свете профессора Гулиа, а третья… ну, когда до третьей доберемся, сами все увидите…
Это было примерно в 2010 году, плюс-минус год. Участники событий: сама Кошкина, ее бывший муж Сергей, ее троюродная сестра Ленка и крестная – мать Лены, приехавшая из Пензы. Место происшествия – Измайловский парк, куда они пошли гулять. Кошкина парк этот знает, как свои пять пальцев, потому что живет рядом и постоянно гуляла там с детьми. Ленка же в этом парке каждый день бегает, соответственно, лесок ей тоже прекрасно знаком. Сергей тоже всегда жил рядом и знает парк, правда, он вскоре девушек покинул и пошел домой. А теперь слушаем рассказчицу:
– В общем, мы вошли в парк и пошли к Лебедянскому пруду, как обычно. Дорога знакомая, асфальтированная, да там плутать и негде. Дошли, потусовались немного и пошли по той же дороге обратно – вот ровно домой, не сворачивая. Идем-идем минуты четыре, и вдруг я вижу перекресток и три красивые сосны – две с одной стороны, одна с другой. Говорю девчонкам: «Давайте обнимем сосны и зарядимся от них!»
Надо сказать, это весьма популярное действо среди бабского пола и японцев, вот любят они от деревьев в лесу «заряжаться». В общем, разошлись наши девки по соснам. Кошкина прислонилась спиной к своей сосне и вдруг почувствовала, что ее будто какая-то сила к земле пригнула башкой.
– Был резкий наклон головы вперед, хотя до земли я конечно макушкой не достала. Поднимаю голову и спрашиваю: «А мы где?» Потому что не было на нашей дороге этих трех сосен отродясь! И сейчас их там нет. И как только я это сказала, вдруг вижу – резко закатилось солнце, как-то вдруг стемнело и куда-то пропал весь народ. Никого. Тишина. Луна на небе полная видна. И я вдруг понимаю, что никогда тут раньше не была – при всей исхоженности парка. Звоню Сергею: «Мы заблудились!» Причем, звонила я ему по простому телефону, а не через мессенджер – интернет не работал, и я даже карту не могла посмотреть. Вдруг вижу – идет седой дедушка в белой рубашке. Зову его: «Мужчина! Мы где?» – «Что, заблудились?» – «Да». – «Ну, пойдемте со мной…» Идем и минут через пять выходим на дорогу с другой стороны парка. Ну, никак такое расстояние нельзя преодолеть ни за 5, ни за 15 минут! Мы потом уже и на карту в гугле смотрели – слишком далеко. И ведь практически на одном месте топтались, все трезвые были… Так и осталось загадкой.
Равно как остались загадкой для профессора Гулии те два случая «телепортации», которые с ним произошли в его жизни…
Однажды Нурбей Владимирович встречал Новый год у одной своей знакомой в Кунцево. Звали ее Тамара Витольдовна. Таково начало первой истории. Далее предоставлю слово самому профессору и любимцу студентов, экс-преподавателю Московского индустриального университета (бывший Московский автомобилестроительный институт):
«Тамара Витольдовна кроме меня позвала еще двоих гостей – молодых супругов. Выпивки было много – сам тащил, все начиналось неплохо и, как часто пишут: «Ничто не предвещало беды». Так как вина было много, а запретов не было вообще, я конечно же, нажрался в свое удовольствие, и нажрался по-черному, в стельку, как сапожник, до чертиков, до потери пульса… Еще нужны синонимы?.. И устроил дебош с рукоприкладством. Это у меня бывает редко, но если случается, то протекает крайне эффектно…
Дебош вызвал бегство наших гостей, и Тамара Витольдовна гонялась за мной по квартире с туалетным ершом в руках. Тогда я, разобидевшись, надел свою мохнатую шубу, шапку, и чтобы как-то развеселить Тамару встал
