А рядом с практиками всегда были ученые, пытавшиеся понять основные принципы, которыми руководствовались управляющие. Особенно преуспели в этом деле греки, заложившие основы научной дисциплины, которую ныне принято называть кибернетикой. Так уже в античные времена возникла дисциплина, которую по праву мы можем считать предтечей современной теории управления. Я думаю, что изучение античного опыта имеет не только исторический интерес. Особенно это касается правовой основы управленческих структур. Далеко не без оснований фундаментом классического образования, особенно на юридических факультетах, было изучение римского права.
Не надо забывать и наш отечественный опыт. Мы еще будем говорить о феномене России XVIII века, когда страна за короткий период в несколько десятилетий вошла прямо из средневековья в клуб ведущих мировых держав. В немалой степени причиной этого явления была управленческая организация страны, созданная Петром I.
История сохранила имена целого ряда выдающихся мыслителей, внесших вклад в развитие наших знаний о природе и смысле управленческих процессов. Рассказ о том, как шло формирование представлений, что такое управление людьми, коллективами, обществом, как рождалось то направление мысли, которое с известными оговорками мы называем ныне теорией управления, представлял бы собой увлекательнейшее историческое повествование. Такую книгу должны написать профессиональные историки, ибо главным в ней будут факты, как и в любом научном исследовании, которое еще не превратилось в стройную теорию. И я думаю, что историки, занимающиеся эволюцией гуманистической мысли и интересующиеся возможностями целенаправленного развития социальных процессов, однажды напишут историю становления «науки управлять». И это будет поучительная книга.
В ней будет рассказано о том, как здравые практические суждения пробивали себе дорогу сквозь мракобесие и мистический туман. Как необходимость «выкрутиться», найти свое прочное «место под солнцем» заставляла отбрасывать схоластику и опускаться на реальную почву, как здравый смысл практиков помогал ученым в их общих построениях и как эти ученые мужи превращали свои наблюдения над опытом практиков в канон поведения для «сильных мира сего». И надо заметить, что эти «сильные мира сего» подчас с большим успехом использовали наставления и советы «книжных людей». Достаточно вспомнить опыт Николо Макиавелли, идеи которого сыграли определенную роль в формировании абсолютизма.
Весьма поучительными должны быть страницы, посвященные армейской организации. Занимаясь хозяйственным управлением, мы зачастую недооцениваем опыта организации армии и военных кампаний. Мы к этому еще вернемся, а здесь лишь заметим, что примеры, подобные организации монгольской конницы, ее походов, система ответственности и боевых порядков найдут место в учебниках по теории управления.
Особое место в разговоре об управлении занимает церковь. На протяжении своей тысячелетней истории она приобрела удивительную способность влиять на развитие процессов, протекающих в обществе, приспосабливаясь к любым изменениям внешних условий. Мы сейчас не будем обсуждать вопрос о том, сколь реакционным или прогрессивным было это влияние. Заметим только, что практически любое правительство всегда искало контакт с церковью и стремилось использовать тот арсенал средств воздействия на человека, который был ею создан. Церковь — это еще один объект исторического анализа, заставляющий специалиста в области теории управления задуматься над рядом вопросов.
Я думаю, что в книге по истории управления найдут место рассказы о том, как опасно переоценивать те или иные положения, превращая их в догму, и о том, что опыт, приобретенный в одних условиях, надо критически переосмысливать и использовать в других условиях с большой осторожностью. Нельзя действовать и рассуждать по шаблону, замыкаясь в узкие рамки конкретики.
И особенно в вопросах управления, когда приходится иметь дело с живыми людьми, наделенными весьма различными качествами. Надо принимать во внимание разнообразие условий и распознать то, что существенно и определяюще, а что второстепенно и может быть отброшено.
Вот почему авторы исторических изысканий, наверное, не преминут вспомнить, как плохо прививалась немецкая метода управления войском в русской армии XVIII века и как суворовская «наука побеждать» опрокинула законы Фридриха, очень неплохо послужившие прусской наемной армии, в которой солдат должен бояться собственного офицера больше, чем любого противника. А. Суворов прекрасно понимал, что представляет собой русский солдат, солдат своего народа, народа, который на протяжении столетий жил в осажденной крепости, отбиваясь от врагов, шедших на него и с востока, и с запада, и с юга. Только север не таил России угрозу порабощения. Русский же солдат, даже когда он был за рубежом своей родины, не чувствовал себя поработителем и завоевателем, подобно монголам XIII века.
Он обеспечивал себе предполье, чтобы встретить врага не непосредственно у своего крыльца, а чуточку подальше. Такой психологический настрой требовал уже совсем других методов управления. И тем велик был А. Суворов, что в полной мере сумел использовать эту особенность русского солдата, эту психологию «осажденной крепости», удивительную разновидность патриотизма.
Нам очень не хватает книг об истории управления и развития организационных форм. Сегодня вопросами управления занимается немалое количество людей.
А завтра вместе с изменением производственной деятельности будет заниматься еще больше. И этим людям необходим не только узкий профессионализм, но и широкое видение управленческих проблем.
Читая книги по истории управления и организации, люди, занимающиеся современной наукой управления, увидят, что многие Америки уже давно открыты, что гораздо экономнее учиться здравому смыслу и познавать мудрость, накопленную людьми, чем начинать все с ноля. Изучая политический аспект управления, исследователь может сделать для себя удивительные открытия и навсегда излечиться от снобизма человека, избалованного научно-технической революцией.
Сегодня мы переводим довольно много книг по управлению, в том числе написанных американскими авторами. Это прежде всего касается вопросов организации конкретных предприятий, фирм и всей деловой сферы промышленно развитых капиталистических стран. Но, изучая организационную структуру и деятельность какой-либо фирмы, мы должны помнить, что в отличие от капиталистических фирм любая организация, которую мы создаем, есть частица целого, имя которому — социалистическое общество. И чем лучше мы будем видеть эти связи части и целого, тем эффективнее будет создаваемая организация. Вот для чего необходимо социальное видение проблемы, очень редко встречающееся у американских авторов.
Забвение или игнорирование истории может приводить иногда к своеобразным курьезам. Вот один из эпизодов, который, вероятно, войдет в антологию теории управления.
Бронислав Трентовский и возникновение кибернетики
В мире очень много ходячих заблуждений, которые бывают следствием невежества, а другой раз — результатом умело построенной рекламы. Не занимаясь подробно анализом причин, хотелось бы только заметить, что кибернетика и многое из того, что с ней связано, относятся как раз к числу подобных недоразумений.
Сегодня термин «кибернетика» произносится на всех перекрестках по делу и без дела. А ведь было когда-то и совсем по-другому. Лет тридцать назад кибернетика в нашей стране объявлялась рядом ученых лженаукой.
Ну а на самом деле?
Обратимся к некоторым фактам.
В 1843 году в провинциальном польском издательстве в Познани выходит на польском языке книга профессора философии немецкого университета города Фрейбурга Бронислава Трентовского «Отношение философии к кибернетике как искусству управления народом». Книга содержала изложение курса лекций по философии кибернетики, который, по-видимому, в течение довольно долгого времени читал в университете профессор Б. Трентовский, поляк по происхождению и верный последователь Гегеля по своим философским убеждениям.
Заметим прежде всего, что истинный смысл слева «кибернетика» хорошо понимали еще в начале XX века, хотя появилось оно за 2000 лет до него. Сейчас этот смысл забыт или почти забыт вследствие того, что в учебных заведениях прекратилось преподавание греческого языка. Но лица, окончившие классические гимназии еще в начале нынешнего века, знали, что греческое слово κυβερνηο (гиберно) означает губернию — административную единицу, населенную людьми, а κυβερνηετ (гибернет), или по-русски губернатор управляющий ресурсами и людьми, населяющими его губернию.
