Текст (от лат. textum – связь, соединение, ткань) – это последовательность знаков (языка или другой системы знаков), образующая единое целое. «Текст» – не всегда словесно запечатленный феномен культуры – может быть создан в процессе общения с Другим. Здесь люди используют различные знаки, которые выражают, означивают определенные смыслы. По определению А. А. Брудного, текст – связная, компактная, воспроизводимая последовательность знаков или образов, развернутая по стреле времени, выражающая некоторое содержание и обладающая смыслом, доступным пониманию[6].
Образовательный процесс наполнен культурными текстами. Понимание текстов культуры в этом процессе есть в то же время и создание ее образа. Но это одновременно и понимание человеком самого себя, т. е. создание собственного образа. Для этого необходимо ощутить, почувствовать себя частью мира, увидеть себя в других. Ю. М. Лотман полагает, что «текст жизни» – это не просто метафора, «это выход понятия „текст“ за узкие для него феноменологические границы. Дело заключается в том, что культура вообще тяготеет к тому, чтобы рассматривать окружающий мир как Текст, и стремится прочесть его сообщение, в нем заключенное».
Текст выступает как звено в цепи культуры, ее фрагмент, как «связь» автора текста и читателя и предполагает «соединение» в себе объяснения и понимания. Рассмотрим, как они соотносятся. Б. Г. Юдин обосновал положение о том, что объяснение и понимание имеют трехмерную структуру, включающую в себя компоненты:
• собственно-рациональный;
• операциональный;
• модельный.
И объяснение, и понимание являются универсальными способами познания мира человеком. Если объяснение, представленное в тексте, является самодостаточным, то понимание этого текста предполагает выход за его рамки, явное указание на его контекст. Но в отличие от объяснения, ориентированного на определение значений и связей между ними, понимание предполагает обнаружение смысла.
Отношения между значением и смыслом можно представить как отношение между всеобщим и субъективным (личностным) порождением: значения принадлежат языку, смыслы – личности (по В. Франклу, кристаллизированные в опыте личности смыслы являются ее ценностями).
С. Л. Рубинштейн отмечал, что понимание как процесс, как психическая мыслительная деятельность – это дифференцировка, анализ вещей, явлений в соответствующем контексту качестве и реализация связей (синтез), образующих этот контекст.
* Смыслы – особое отношение педагога к профессиональной деятельности, интегрирующая ее духовные, познавательные, деятельностные личностные элементы, отношение мотива к цели (А. Н. Леонтьев).
Оперирование значениями-знаками – это, по сути, оперирование абстракциями, т. е. понятиями, отражающими сущностные стороны предмета или связь между ними, овладение же смыслами этих знаков (значений) требует учета конкретных, многообразных связей текста в их единстве.
* Объяснение – способ освоения действительности через установление связи между известным и неизвестным на основе закона.
Объяснение предполагает обращение к закону, который отражает существенные, устойчивые связи и отношения, оперирует абстракциями и представлен в виде некоторой схемы, структуры, фиксирующей эти связи и отношения. При этом остается в стороне такое фундаментальное свойство предмета объяснения, как его целостность.
Целостность и структурность – это взаимосвязанные характеристики предметов объяснения и понимания в образовательном процессе. Они связаны настолько, что при их определении в нормативно-справочной литературе не удалось избежать извечного логического круга – определение структурности включает понятие целостности и наоборот. Такой же круг возникает и при определении понятий «объяснение» и «понимание»: «познавательную роль понимания соотносят с объяснением: понять – значит уметь объяснить»[7].
Объяснение и понимание взаимодополняют друг друга: если объяснение структурно, то понимание – целостно. Если объяснение строится на основе какого-то принципа или закона, то понимание предполагает соотнесение сущности вещей в их целостности.
В исключительной важности понимания для разработки актуальных проблем гуманитарного знания убежден Х.-Г. Гадамер. В книге «Истина и метод» философ вводит понятие «предструктура понимания» как совокупность мнений о смысле текста. Понимание достигается открытостью по отношению к смыслу текста, т. е. установлением связи того, о чем говорит текст, с совокупностью мнений интерпретатора текста. Он также указывает на диалогический, ориентированный на Другого, характер понимания: «…в ходе разговора собеседник с его мнениями делается для нас понятен после того, как мы выяснили его точку зрения и горизонт, и мы уже не нуждаемся в том, чтобы понимать вместе с ним себя самих»[8]. Понимающий идет к ситуации взаимопонимания. Вводя с самого начала точку зрения другого в контекст того, что он собирается ему сказать, он сообщает своей точкой зрения ориентацию на понимание другого. Понимание затрагивает самую существенную сторону человеческих отношений. Понимание текстов – не самоцель, в их содержании отражены отношения вещей (предметов), имеющих значение для образа мыслей, поступков, намерений людей. Именно эти отношения существенны для людей, желающих понять друг друга.
Объяснение – как универсальный способ теоретического отношения к миру, как к «миру объектов», поведение которых жестко детерминировано, нацелено на открытие причинно-следственных, структурных, функциональных, генетических и других связей. В отличие от этого, понимание не менее универсальный способ «со-переживательного», «со-мыслительного» отношения к миру в целом: к миру существ, обладающих волей и разумом. Отношение, представляющее не объяснение и последующее употребление объясненного в качестве средства для достижения собственной цели, а готовность разделить с понятым радость и горе, готовность свободно пожертвовать своими целями (а может быть, и своим «Я») ради целей иных. Цель понимания – осознание себя как «я в мире», «я и Другой», «я и ты».
По M. M. Бахтину, предметом гуманитарных наук является выразительное и говорящее бытие. Бахтин различал «понимание вещи и познание личности». Если для познания вещи важна точность, то для понимания – глубина проникновения. И здесь существенны элементы выражения (тело не как вещь, лицо, глаза и т. п.), в них скрещиваются и сочетаются два сознания (я и Другой); здесь я существую для Другого и с помощью Другого. Таким образом, понимание образует специфический способ познания, противоположный методу естественных наук. Понимание выступает как постижение индивидуального, в отличие от объяснения, основным содержанием которого является подведение особенного под всеобщее: «эксплананс – объяснимое положение (от англ. explain – объяснять) должен содержать по крайней мере один закон науки»[9]. Противопоставляя объяснение и понимание, М. М. Бахтин указывает: «При объяснении только одно сознание, один субъект, при понимании– два сознания, два субъекта». Это противопоставление «объяснение-понимание» снимается, преодолевается их взаимодополнительностью: понимание без объяснения слепо, объяснение без понимания пусто.
Основоположник понимающей психологии В. Дильтей рассматривает понимание как метод постижения некоторой целостности (целостного переживания автора культурного текста). Этот метод он противопоставляет методу объяснения, применяемому в науках о природе, связанному с внешним опытом, с конструирующей деятельностью рассудка. В. Дильтей утверждает, что «природу мы объясняем, а душевную жизнь понимаем».
В философии М. Хайдеггера понимание метода превращается в специфическое человеческое отношение к действительности: человек понимающе относится к своему бытию, представляет собой толкующее себя бытие, «бытие понимающее». Следовательно, понимание – не способ познания человеком мира, а способ бытия человека в мире, и оно имеет онтологический (а не психологический, гносеологический или логический) характер. Оно предваряет всякую человеческую активность в качестве предпонимания. Основным элементом предпони-мания, по М. Хайдеггеру, является «пред-рассудок», входящий в его структуры (предмнения, предвидения, предвосхищения). Он показал возникновение «горизонта ожидания» при пересечении мира текста и мира читателя. Во время чтения происходит пересечение ожиданий автора и надежд читателя, осуществляется акт интерсубъективного общения. Понимание текста – это внутренняя работа читателя, стимулированная им, соединение с «даром» текста: текст тонет в памяти читателя и побуждает к продуктивному воображению. В процессе понимания текста перед человеком возникают новые перспективы отношения к истории, обществу, собственному бытию. Иными словами, индивидуальное бытие становится бытием, «задетым за живое»: по словам П. Рикера, понять себя – значит понять себя до текста и получить от текста условие иного «Я». Понимание собственного внутреннего мира достигается с помощью интраспекции (самонаблюдения), понимания чужого мира путем «вживания», «сопереживания», «вчувствования»[10].
