Каковы бы ни были мои мысли, они были прерваны пронзительным криком. Оглянувшись, я увидел, что по травянистой равнине бежит ко мне стройная белая фигурка. Нагоняя с каждым шагом, ее преследовала гигантская плотоядная птица, считающаяся одним из самых опасных обитателей саванн. Такие птицы достигают в высоту до десяти футов и напоминают страуса, но с Клювом трехфутовой длины, отточенным словно ятаган. Удар его может развалить человека пополам, а огромными когтистыми лапами чудовище в состоянии разорвать человека на куски.
Эта гигантская тварь неслась с потрясающей скоростью, и было совершенно очевидно, что бегущую девушку она настигнет задолго до того, как подоспею я. Проклиная свою весьма посредственную меткость, я навел карабин и постарался получше прицелиться. Девушка бежала прямо перед чудовищем, и я не решался выстрелить в огромное тело, боясь попасть в нее. Нужно было попытаться поразить громадную голову, раскачивающуюся на длинной изогнутой шее.
То, что пуля попала в цель, следует отнести скорее на счет удачи, а не моего умения. После грохота выстрела гигантская голова дернулась назад, как если бы чудовище с разбегу налетело на невидимую стену. Крылья-обрубки бешено забились, монстр зашатался и рухнул на землю.
В то же мгновение упала и девушка, словно пуля подкосила их обоих. Подбежав и наклонившись над лежавшей, я с удивлением увидел Эльту, дочь Зэла, взирающую на меня темными загадочными глазами. Быстро убедившись, что, если не считать испуга и физического истощения, она невредима, я взглянул на огромную птицу и нашел ее вполне мертвой: скудные мозги капля за каплей вытекали из отверстия в узком черепе.
Затем я повернулся к Эльте и нахмурился.
— Что ты делаешь за пределами города? — резко спросил я. — Ты что, сумасшедшая — забраться в одиночку так далеко в дикую глушь?
Она ничего не ответила, но я увидел в ее темных глазах боль и тут же раскаялся в грубости своего тона. Я опустился на одно колено рядом с ней.
— Ты странная девушка, Эльта, — сказал я. — Ты не похожа на других женщин Котха. Люди говорят, что ты беспричинно своенравна и упряма. Я не понимаю, зачем нужно так рисковать собственной жизнью?
— Что ты теперь сделаешь? — спросила она требовательно.
— Что? Конечно же, отведу тебя обратно в город.
В ее глазах затлел странный злой огонек.
— Ты отведешь меня обратно — и мой отец выпорет меня. Но я убегу опять, и опять, и опять!
— Но зачем тебе нужно убегать? — спросил я в недоумении. — Тебе некуда идти. Какая-нибудь тварь сожрет тебя.
— Ну и что? — ответила она. — Может быть, я хочу, чтобы меня сожрали.
— Зачем же тогда было убегать от этой птички?
— С инстинктивным желанием жить трудно совладать, — призналась она.
— Но почему тебе хочется умереть? — спросил я с укоризной. — Женщины Котха счастливы, и у тебя есть все, что и у них.
Ее взгляд блуждал по широкой равнине. — Что у них есть? Еда, питье и сон? — ответила она странным голосом. — Этим обладают даже животные.
В замешательстве я провел пятерней по голове, продирая густые волосы. Мне доводилось выслушивать подобные рассуждения, высказываемые в самых различных вариантах на Земле, но сейчас я впервые услышал их из уст обитательницы Альмарика. Эльта отрешенно продолжала, словно обращалась не ко мне, а говорила сама с собой:
— Мне тяжело жить. Я не подхожу, как другие, для этой жизни. Я все время сталкиваюсь с ее острыми углами. Я ищу что-то, чего нет и никогда не было.
Испытывая неловкость от этих слов, я собрал в кулак тяжелую волну ее волос и, запрокинув ей голову, посмотрел в лицо. Встретившись взглядом с ее таинственными глазами, я разглядел в них мерцание, раньше никогда не замечаемое.
— Мне было тяжело, пока не появился ты, — сказала она. — Сейчас мне еще тяжелее.
Пораженный, я отпустил ее, и она отвернулась от меня.
— Но почему я сделал все еще хуже? — спросил я в изумлении.
— Из чего состоит жизнь? — возразила она. — Неужели наше существование можно назвать жизнью? Неужели, помимо физического благополучия, ничего не имеет значения?
Еще больше озадаченный, я опять почесал голову.
— Знаешь, — сказал я, — на Земле мне встречалось много людей, которые неустанно стремились к какой-то туманной мечте или идеалу, а я именно здесь, на Альмарике, ощутил полное удовлетворение жизнью.
— Мне показалось, что ты не такой, как остальные, — сказала она, по-прежнему не глядя на меня. — Когда я увидела тебя, раненого и закованного в цепи, с этой гладкой кожей и странными глазами, мне подумалось, что ты должен быть нежнее остальных мужчин. Но ты такой же грубый и свирепый, как и остальные. Ты проводишь дни и ночи, убивая животных, участвуя в драках или шумных попойках.
— Но этим же все занимаются, — запротестовал я.
Она кивнула.
— Выходит, мне нет места в этой жизни. Лучше умереть.
Я ощущал беспричинный стыд. Мне вдруг открылось, что земной женщине жизнь на Альмарике показалась бы невыносимо грубой и ограниченной, но совершенно невероятно, что такие же чувства может испытывать местная уроженка. Если другие женщины Котха и хотели большей нежности со стороны своих мужчин, то никак этого не выказывали. Судя по всему, им было достаточно, что у них есть кров и защита, и они безропотно сносили грубое обращение со стороны сильного пола. Я подыскивал слова и не находил их. И внезапно ощутил всю свою неотесанность и грубость, свое примитивное варварство и в замешательстве встал.
— Я отведу тебя назад в Котх, — сказал я беспомощно.
Она пожала красивыми плечами.
— Что ж, если хочешь, можешь посмотреть, как отец выпорет меня.
Ко мне вдруг возвратился дар речи.
— Он не выпорет тебя, — отпарировал я со злостью. — Если он тронет тебя хотя бы пальцем, я сломаю ему хребет.
Она быстро взглянула на меня, в расширившихся глазах мелькнул внезапный интерес. Моя рука вдруг сама собою обвилась вокруг ее стана, голова приблизилась вплотную к прекрасному лицу, и я пристально посмотрел ей в глаза. Ее губы раскрылись, и если бы это безмолвное мгновение длилось чуточку дольше, то не знаю, что бы произошло дальше. Но внезапно она побледнела, и из раскрытых губ вырвался крик ужаса. Ее глаза что-то увидели за моей спиной, а воздух вдруг наполнился биением крыльев.
Я резко повернулся и тоже увидел над нами в воздухе множество темных форм. Яги! Крылатые люди Альмарика! Я считал рассказы о них почти мифами, и вот они здесь, загадочные и ужасные. Вскочив на ноги, я схватил разряженный карабин словно дубину. У меня не было времени рассмотреть их подробнее. Они были чернокожими, жилистыми, с мощной мускулатурой. Сложением напоминали обычных людей, если не считать огромных кожистых, словно у летучих мышей, крыльев, растущих из плеч. На них не было никакой одежды, только набедренные повязки. Короткие изогнутые клинки служили им оружием.
Когда передний яг с поднятым ятаганом устремился вниз, я привстал на носки и с размаху ударил его карабином. От удара ложе карабина разлетелось в щепки, а узкий череп яга треснул словно яичная скорлупа. В следующее мгновение нападавшие роем закружились в воздухе вокруг нас, а кривые лезвия засверкали со всех сторон словно вспышки молнии: огромные крылья мешали им нападать одновременно.
Вращая над головой ствол карабина, ломая и отбивая сверкающие клинки, я нанес одному из ягов скользящий удар по черепу, и он без чувств упал к моим ногам. Вдруг позади раздался отчаянный крик Эльты, и натиск ослабел.
Я застыл на месте, а вся стая, набирая высоту, устремилась на юг. В руках одного из ягов корчилась и визжала стройная фигурка, умоляюще простирая ко мне руки. Эльта! Они выхватили ее из-за моей спины и теперь уносили прочь, навстречу неведомой участи в черной цитадели тайн далеко на юге. Яги мчались по небу с огромной скоростью, и стая уже почти скрылась из виду.
Я стоял в беспомощности, не зная, что предпринять, как вдруг у моих ног что-то зашевелилось. Одна из моих жертв села, в изумлении ощупывая голову. Я уже мстительно занес ствол карабина, чтобы выбить ему мозги, как вдруг в голову пришла мысль, вызванная той легкостью, с какой похититель Эльты поднялся в воздух со своей ношей.
Вытащив из ножен кинжал, я вздернул пленника на ноги. Распрямившийся, он оказался выше меня, с такими же широкими плечами; его мускулистые конечности были скорее стройными, чем массивными. Слегка косящие глаза рассматривали меня немигающим взглядом ядовитой змеи.
Гуры рассказывали, что яги говорят на языке, похожем на их собственный.
— Тебе придется пронести меня по воздуху вслед за твоими товарищами, — сказал я.
Он пожал плечами и произнес необычно резким голосом:
— Ты слишком тяжел, и я не смогу тебя поднять.
