Однако остается около двадцати процентов донесений, в которых люди бесспорной репутации рассказывают вещи весьма спорные. И поскольку пока невозможно отождествить или соотнести эти вещи с большей частью уже объясненных, они по-прежнему остаются предметом нашей озабоченности. Трудность же вынести какое-либо заключение относительно этих донесений объясняется отсутствием эталона, иначе говоря, способа измерить те самые вещи, о которых одни сообщали скупо, другие подробней, но без мерила, способного той вещи, идее или тому явлению придать нечто такое, что превратило бы их в материал, подлежащий любой разновидности анализа.
Заинтересованность наша объясняется отнюдь не интеллектуальной любознательностью, а стремлением оценить, определить возможную угрозу США. И сегодня мы можем заявить: не существует ничего такого, что воспринималось хотя бы как отдаленная перспектива, отдаленное предостережение тому, что мы каким бы то ни было образом могли отождествить с угрозой национальной безопасности…»
Генерал Самфорд, по свидетельству людей, знавших его, был человеком немногословным и предпочитал изъясняться короткими рублеными фразами. Но тут он, очевидно, рассудил, что телеграфный стиль приведет к нагнетанию драматизма, а посему избрал витиеватый, академический слог, как бы призывая слушателей к спокойствию и рассудительности.
Вступительная речь длилась около пяти минут. Несмотря на признание двадцати процентов необъясненных случаев (на две тысячи – это четыреста!), напряжение спало.
Но к пресс-конференции готовился не только генерал Самфорд, подготовились к ней и журналисты. Сразу же обозначились горячие точки, вокруг них и вращались разговоры все восемьдесят минут. Одна из постоянных тем – эпизод первой вашингтонской ночи, когда три радара одновременно в продолжение тридцати секунд фиксировали НЛО над Ривердейлским радиомаяком. По мнению специалистов, это означало, что цели были реальные, а не мнимые. Об этом был задан первый вопрос.
Репортер. – Известны ли случаи одновременного обнаружения целей более чем одним радаром? Иначе говоря, фиксировались ли несколькими РЛС эхо-сигналы, исходившие из одной точки?
Самфорд. – Вы имеете в виду в прошлом?
Репортер. – Да, сэр.
Самфорд. – Что ж, вещь не столь уж необычная. Феномен переходит с одного радара на другой с достаточной степенью вероятности, что это тот самый феномен. Если же вести счет на секунды, я бы воздержался утверждать…
Репортер. – Разве такой пеленгации недостаточно, чтобы быть уверенным, что феномен находится именно в этой точке?
Самфорд. – Исключительно редкий случай.
Репортер. – Так был такой случай?
Самфорд. – Исключительно редкий. Даже не припомню.
Начальник разведки, конечно, лукавил. Многие журналисты успели разобраться в сути триангуляции и знали, что она состоялась 19—20 июля. В последующем диалоге тема не была забыта. Правда, вопросы ставились недостаточно четко, и Самфорд их парировал – то с помощью утиных стай, то ссылаясь на неопытность операторов. Но вот разговор вернули к триангуляции.
Репортер. – Генерал, вы сказали, что обнаружения локаторами одной и той же цели не было.
Самфорд. – Не думаю, что именно это я хотел сказать.
Репортер. – Вы имели в виду что-то другое?
Самфорд. – Я имел в виду вот что. Коль скоро речь идет о синхронности, кто-то может сказать: «Это было в двенадцать часов три минуты и двадцать одну с половиной секунды», и тут я затруднился бы с ответом.
Репортер. – Хорошо, тогда такой факт. Оператор радара авиабазы Андруз сообщил мне: утром 20 июля он засек объект в трех милях севернее Ривердейла. В тот момент оператор держал связь с Центром управления полетами и они обменивались информацией. Радар центра также зафиксировал точку на экране в трех милях севернее Ривердейла, на обоих радарах эта точка оставалась в течение тридцати cекунд, после чего одновременно исчезла с экранов.
Самфорд. – Ну что ж, если так понимать синхронность, то можно ответить положительно. Не всякий, однако, согласится с таким определением синхронности. Я имею в виду тех, что ведут счет на доли секунды… Эти люди, пожалуй, нам возразят, дескать, наблюдения разошлись на полсекунды, а посему вы не вправе говорить о синхронности.
С помощью словесной эквилибристики генерал и на этот раз выстоял. Раздосадованный журналист отстал от него, буркнув напоследок: «А по-моему, синхронность хоть куда, на все случаи жизни».
Уже под занавес опять возник тот же вопрос.
Репортер. – Генерал, как вы объясните такое. Старший авиадиспетчер утверждает: едва эхо-сигнал появился на экране радара вблизи самолета Кейси Пирмана, Барнс сказал пилоту: «По курсу два часа в трех милях от вас объект». И Пирман, взглянув в указанном направлении, ответил: «Вижу светящийся объект». И так было не один, а три раза. В прошлую субботу Барнс вывел по крайней мере полдюжины гражданских самолетов…
Тишина, томительная пауза. И неожиданный ответ генерала: «Этого я не могу объяснить!»
Насладившись произведенным эффектом, Самфорд продолжал: «В спиритизме давно творятся вещи, о которых компетентные наблюдатели бесспорной репутации сообщают вещи весьма спорные. Не берусь утверждать, что в данном случае речь идет именно об этом, просто примите сие в объяснение нашей неспособности объяснить».
Возможно, сравнение со спиритизмом у Самфорда вырвалось случайно на исходе утомительного перекрестного допроса. А может, и это было уловкой – пусть лучше будут призраки, чем инопланетные корабли.
Вторая горячая тема – температурная инверсия. Тема не менее опасная, но мало кому понятная. В ней генерал Самфорд не чувствовал себя уверенно, а потому переадресовывал вопросы капитану Рою Джеймсу. Но и капитану Джеймсу, специалисту по электронике, от них было не по себе. Его срочно доставили в Вашингтон на пресс-конференцию, о событиях в Национальном аэропорту он знал лишь из газет, поэтому старался говорить больше о казусах радиолокации вообще, между тем журналистов волновали конкретные случаи 20-го и 27 июля. Капитан Джеймс осторожничал, терялся, и тогда генерал Самфорд спешил на выручку.
В один из напряженных моментов генерал Самфорд, обведя глазами зал, вдруг спросил с обезоруживающей искренностью: «Хотите знать, что мы действительно думаем?» И, когда стих одобрительный гул, продолжал: «Я полагаю, эти явления относятся к интеллектуальной и научной сфере интересов, и мы близки к тому, чтобы узнать о них больше. Однако нет ничего такого, что дало бы возможность отождествить их с какими-либо материальными объектами, кораблями или ракетами, враждебными США».
Впечатления от пресс-конференции были столь разнообразны, что в откликах на нее каждый читатель мог найти подтверждение собственным мыслям об НЛО. Неизвестный феномен природы, массовый психоз, астрономические явления и предметы земного происхождения – таков был разброс мнений. Но большинство журналистов рассудило, что неопознанные летающие объекты не заслуживают внимания, которое к ним проявляет американская публика. Вот вывод газеты «Нью-Йорк таймс», всегда с предубеждением относившейся к шумихе, поднятой вокруг летающих тарелок.
Мнение меньшинства выразила «Нью-Йорк трибюн»: «ВВС были вынуждены признать синхронность радарно-визуальных наблюдений, а это открывает простор для самых неожиданных выводов, в том числе и гипотезы инопланетного происхождения НЛО.»
Третья точка зрения, довольно распространенная, – к ней, в частности, присоединилась газета «Вашингтон пост», – сводилась к тому, что с конечным суждением по данному вопросу благоразумней будет повременить.
Как ни странно, и четыре десятилетия спустя нам ничего иного не остается.
Светящееся нечто над Вашингтоном, как оказалось, появлялось и раньше. 23 мая 1952 года с восьми вечера до полуночи радар засек в общей сложности пять десятков целей. Подобное повторилось 16 июля. А в августе того же года «неизвестные» восемь раз всплывали на экранах радаров. И военные и гражданские пилоты снова видели светящиеся коконы там, где их фиксировал радар.
Может удивить, что на пресс-конференции совсем робко затрагивался вопрос о визуальных наблюдениях, тем более что все они подтверждались радарами. Но дело в том, что очевидцы-диспетчеры отказались от своих показаний, сославшись на тогдашнее возбужденное состояние. В отчете было записано, что они видели яркую звезду, хотя той ночью в той части неба ярких звезд вообще не было. Эдвард Руппельт так прокомментировал этот эпизод: «Из хорошо информированных источников мне стало известно, что операторов с контрольной вышки „немножко уговорили“».
Заколебался в своих показаниях и один из посланных на перехват пилотов: онде не исключает возможность, что видел всего-навсего отраженный земной свет. Похоже, и его «немножко уговорили».
