Немногим уцелевшим пленникам флибустьеры приказали перетащить трупы убитых испанских солдат с горы в долину и там похоронить. Раненых испанцев отнесли в церковь, в которой укрывались женщины. Командование крепостью взял на себя Ричард Норман.
Тем временем Морган, остававшийся на Санта-Каталине, приказал грузить на суда провиант и сниматься с якоря. Выйдя в открытое море, флот взял курс на крепость Сан-Лоренсо. 2 января он подошел к устью реки Чагрес. «Как только Морган увидел над крепостью английский флаг, — сообщает Эксквемелин, — он тут же вошел в реку. Но его корабль [ «Сэтисфекшн»] и еще три судна наскочили на утес в самом устье реки… У пиратов не было времени, чтобы перенести грузы на берег, устранить последствия аварии: внезапно налетел северный ветер, разбил суда в щепки и выбросил их на берег».
Согласно информации Фогга, «при проходе через отмель адмиральский корабль, который был остановлен встречными ветрами, и еще шесть малых судов потерпели крушение, и десять человек утонуло». Среди погибших была и ведьма-предсказательница. Сам Морган писал, что пострадало пять судов, включая флагман.
Разместив своих людей в поселке Чагрес и в частично восстановленной из руин крепости, Морган стал готовиться к походу через Панамский перешеек. Флибустьеры снарядили несколько обнаруженных близ устья реки плоскодонок и установили на каждую из них по несколько пушек, а также спустили на воду все каноэ, которые имелись на борту кораблей.
Эксквемелин утверждал: в крепости были оставлены 400 человек и еще 150 — на судах, стоявших в устье. Морган в своем отчете отмечал, что для охраны Сан-Лоренсо и кораблей он оставил 300 человек под командованием Ричарда Нормана. Все остальные флибустьеры (по разным оценкам — от 1200 до 1400 человек) должны были участвовать в экспедиции к Тихоокеанскому побережью. При этом отряд не взял с собой никаких припасов, надеясь пополнить их в тех местах, где выше по течению испанцы и индейцы соорудили засады.
Поход через Панамский перешеек
8 января (по данным Моргана, «в понедельник девятого») флотилия флибустьеров двинулась в беспрецедентный поход через Панамский перешеек. Эксквемелин сообщает, что в ее составе было 5 небольших судов и 32 каноэ; в «Правдивом отчете…» уточняется, что флибустьеры имели 7 судов и 36 лодок.
Как уже отмечалось выше, президент Панамы позаботился не только об усилении крепости Сан-Лоренсо, но и коммуникаций на перешейке. «Капитаном реки Чагрес» был назначен Франсиско Гонсалес Саладо. Под его командованием дон Хуан передал от 400 до 500 ополченцев — индейцев, негров, мулатов, метисов и самбо. Хотя у них было слишком мало оружия (210 мушкетов и пистолетов, 114 пик и 69 луков), их знание местности и умение устраивать засады теоретически могло превратить продвижение неприятеля через леса и горы перешейка в сущий ад. Почему же на практике этого не произошло?
Обосновавшись в Вента-де-Крусес, Гонсалес Саладо решил соорудить на берегах реки Чагрес четыре баррикады: Барро-Колорадо (или Сантиссима-Тринидад), Торномаркос, Каньо-Кебрадо и Барбакоас. Самым сильным укреплением был аванпост Барро-Колорадо, находившийся примерно на полпути между Сан-Лоренсо и Вента-де-Крусес. Ниже по течению Гонсалес разместил дозорные пункты и патрули, имевшие в своем распоряжении флотилию каноэ. Передовой дозор он оставил в двадцати милях от Сан-Лоренсо, в пункте, называвшемся Дос-Брасос. Именно здесь капитан услышал гул канонады, доносившийся со стороны Карибского побережья, из чего смог заключить, что враг атаковал крепость. Гонсалес выслал на помощь гарнизону Сан-Лоренсо 50 ополченцев, но в пути они встретили раненых солдат, бежавших из крепости, и повернули назад. Отправив донесение о случившемся президенту Панамы, капитан отступил к Барро-Колорадо, где узнал о падении крепости.
Луис де Кастильо был оставлен командовать укреплением Барро-Колорадо, тогда как Гонсалес Саладо посетил две другие баррикады — Торномаркос и Каньо-Кебрадо, — пообещав их охранникам прислать в скором времени подкрепление. Своим командным пунктом капитан избрал четвертое укрепление — Барбакоас.
В это время двум братьям-метисам Солисам и негру из Верагуа, сидевшим в панамской тюрьме за какое-то преступление, позволили выйти на свободу, возглавить вспомогательный отряд в составе 250 ополченцев и кровью искупить свою вину. Присматривать за ними должен был лейтенант, ранее служивший в крепости Сан-Лоренсо. Отряд двинулся из Панамы в Вента-де-Крусес и далее на реку Чагрес, где ему надлежало объединиться с людьми Гонсалеса. После этого ополченцы должны были спуститься вниз по реке и либо сразиться с неприятелем на марше, либо атаковать его в Сан-Лоренсо. Испанцы пока не подозревали о реальных силах флибустьеров, полагая, что им будут противостоять лишь «те люди в крепости, которые ее взяли».
10 января (20 января по григорианскому календарю), когда дон Хуан Перес де Гусман узнал о падении крепости Сан-Лоренсо и начале движения флибустьеров в сторону Панамы, его терзали боли от рожистого воспаления на правой ноге. Тем не менее, дон Хуан заставил себя встать с постели, одеться и облачиться в доспехи. Он решил двинуться со всем панамским гарнизоном в Вента-де-Крусес, объединиться там с отрядами Гонсалеса, а затем сразиться с войском Моргана на реке Чагрес. Но люди, хорошо знавшие реку, отговорили его от этой затеи: они заявили, что враг может обойти Дос-Брасос стороной, перейти на реку Гатун и выйти к Панаме за спиной у президента. Тогда дон Хуан выслал еще два отряда в Вента-де-Крусес, а сам с остальным войском отправился в деревню Гуаябаль, находившуюся в шестнадцати милях от Панамы. В своем отчете он позже напишет:
«С собой я взял восемьсот человек и три сотни негров, которые были прислужниками и рабами по контракту. И из вышеназванного места [Гуаябаля] я отправил в Крусес три сотни людей, среди которых пошла сотня индейцев из Дарьена с их командирами; к ним я питал больше доверия и был о них более высокого мнения, чем о других, пока что не проявивших смелости исполнить что-либо.
Находясь днем в Гуаябале… я получил письмо от капитана-негра по имени Прадо, в котором он заверил меня, что враг движется против нас в количестве двух тысяч человек; эти новости так расстроили моих людей, что они стали докучать мне и понуждать вернуться в город, заявляя, что в нем они будут защищаться до конца. Но в то время укрепить его было невозможно, он имел много входов, и все дома были построены из дерева. И как только враги сделали бы брешь, мы быстро оказались бы перед лицом их неистовства и принуждены были бы с плачем спасать себя. В силу означенных доводов я не согласился с ними. На следующее утро на рассвете (это была суббота 24 января по григорианскому календарю. — Авт.) я обнаружил, что со мной осталось не более трети моих людей, остальные покинули меня. Так что я был вынужден вернуться в город, дабы убедить их сражаться возле Панамы — иного выхода не было».
Между тем флибустьеры, двигаясь вверх по реке, имели довольно смутное представление о диспозиции испанцев. «В первый же день, — рассказывает Эксквемелин, — они прошли примерно шесть испанских миль и к вечеру достигли места, которое называлось Рио-де-дос-Брадос [Дос-Брасос], где часть отряда сошла на берег, чтобы отоспаться; на плаву об этом нечего было и думать — в такой тесноте сидели на палубах. На берегу были возделанные поля. Пираты надеялись найти какие-нибудь овощи или фрукты, чтобы утолить голод, однако испанцы унесли буквально все и дома оставили совершенно пустыми. Пираты расположились на ночлег, надеясь, что на следующий день им удастся найти, чем набить желудок».
Ополченцы братьев Солис, приблизившись к Дос-Брасос, с удивлением увидели огромную флотилию барок и каноэ, двигавшуюся со стороны крепости вверх по течению. По их прикидкам, силы неприятеля превышали полторы тысячи человек. Позже президент Панамы так опишет реакцию ополченцев на увиденное: «Они встретили врага, поднимающегося вверх по реке к Дос-Брасос (каковой находится в шести лигах от крепости), но не сразились с ним, убежав в горы и не отважившись предпринять хотя бы пару попыток атаковать…»
На рассвете следующего дня (9 января — по Эксквемелину и Яну Эрасмусу, 10 января — по Моргану) флибустьеры двинулись дальше и к полудню достигли деревни Крус-де-Хуан-Гальего. Здесь, по данным Яна Эрасмуса, четыре судна со 160 людьми вынуждены были повернуть назад. Эксквемелин пишет, что в этом месте пираты «должны были оставить свои корабли, потому что река стала очень мелкой — в верховьях ее давно не было дождей. Кроме того, в воде плавало много бревен, которые мешали продвигаться дальше, и приходилось предпринимать большие усилия, чтобы проводить корабли через эти заторы. Проводники сказали нам, что в двух-трех милях выше начинается участок, где удобно идти берегом; решено было часть отряда направить по суше, а часть по воде на каноэ. В этот вечер команды пожелали остаться на кораблях: ведь в случае нападения многочисленного отряда они все равно должны были бы отойти на суда, под защиту корабельных пушек. Когда Морган двинулся дальше, он оставил на кораблях сто шестьдесят человек».
