На сознательном уровне отражения возможности живого к ориентировке в окружающей среде, опирающейся на осознание вредности или полезности воздействующих на него агентов, чрезвычайно возрастают. Воздействие переживается животным соответственно как страдание (боль, страх) или удовольствие. На этом уровне широкое распространение получает нейрофизиологический аппарат, который П. Анохин называет «акцептором результатов действия». И, по его мнению, этот аппарат является аппаратом предсказания, поскольку в нем прогнозируются свойства будущего, еще не полученного результата.
Таковы вкратце некоторые современные научные представления об опережающем отражении. Они очень важны для нас, так как ставят на материалистическую основу все многообразие явлений, процессов и свойств, связанных со способностью живого предчувствовать будущее и пытаться сообразовывать с ним свое поведение.
Разумеется, и в опережающем отражении еще много неясного, но это уже, так сказать, исследовательские проблемы.
Добавим также, что, по мнению философа И. Кругликова, способность организма заглядывать в будущее в конечном счете пропорциональна его способности накапливать и сохранять прошлое в виде следов осуществившихся взаимодействий. В этом смысле «сейчас» – это не что иное, как момент встречи прошлого с будущим. Любая живая система развивается во времени, она есть накопленное и преобразованное время, отложившееся в ее пространстве, то есть в ее «телесной организации».
Представление, согласно которому живая система при необходимости может заглядывать в будущее, а может и не делать этого, не соответствует действительности. Живая система любого уровня организации не может не заглядывать в будущее. Больше того, она обращена в будущее, и вся ее текущая деятельность так или иначе имеет прогностический характер. Кстати, если слегка «забиологизировать» общественную жизнь: не здесь ли разгадка организации общества на такой политической основе, когда замалчивается, скрывается прошлое? «Кто владеет прошлым, тот владеет настоящим» – эти слова отражают важный закон постижения, использования временной характеристики человеческого бытия в политических целях. Раскройте перед обществом прошлое – и оно иначе организует свое настоящее. Политическая борьба за знание прошлого, за его оценки – это составная часть всей политической жизни общества. Собственность, демократия – не бледнеют ли они как объекты социальных схваток перед борьбой за информацию, за знание прошлого? Но вернемся к «опережающему отражению».
У Homo уже с момента, когда он втискивается в ту самую экологическую нишу крупного дневного хищника, опережающее отражение получает дополнительный импульс! И не он ли, этот импульс, «работая» затем на протяжении десятков тысячелетий, постепенно в конечном счете преобразуется в мощный социальный фактор? Да такой, который предчувствия превращает в сознательную предсказательную деятельность, заставляет выделять для такого рода занятий специальных людей, иногда обладающих, а иногда, увы, и не обладающих повышенными задатками в опережающем отражении?
Что это за импульс? Речь идет о стратегии воспроизводства биологического вида, которая присуща Homo. В биологии сейчас рассматриваются две такие основные стратегии. Им посвящены крупные исследовательские работы, в том числе труды известного ученого-антрополога К. Лавджея. По его представлениям, для одной стратегии характерно следующее: организм может продуцировать огромное количество яиц, затрачивая на каждое из них очень мало энергии; для второй он производит совсем мало яиц, но в каждое вкладывает много энергии (R-стратегия и К-стратегия).
Крайний пример R-стратегии: устрица, производящая до пятисот миллионов яиц в год. Крайний пример К-стратегии – крупные антропоиды (горилла, шимпанзе, орангутанг), рождающие детеныша один раз в пять или шесть лет. Между ними располагаются все остальные живые существа, у которых можно найти все переходные грани. Оба способа эффективны, пока не достигают предела своих возможностей.
Отсылая читателя, который хотел бы подробнее узнать об этих стратегиях воспроизводства, к специальной литературе, здесь мы обращаем внимание лишь на следующее.
Действительно, в отличие от иных видов человеку приходится очень долго заботиться о своем потомстве, его воспитании. У человеческого детеныша – самое продолжительное детство. И современные шутки о родителях, которые должны заботиться о своих детях до их пенсионного возраста, – это просто небольшое преувеличение реального положения дел, так сказать, К-стратегический юмор. Не более того. Он, увы, имеет под собой биологическую основу, а в известные экономические периоды, например застоя, когда молодежи трудно и с зарплатой и с жильем, – и социальную основу. Но К-стратегия действительно весьма эффективна: в конце XX века человечество начало двигаться уже к своему пятому миллиарду.
Однако изначально К-стратегия у Homo sapiens подвергалась грозным испытаниям. Тяжелый урон наносили, да и сейчас наносят, несчастные случаи, нападения хищников, сезонная нехватка пищи, болезни. Потерять детеныша вследствие одной из этих причин, после того как пять или шесть лет было затрачено на его выращивание, воспитание, – очень дорогая цена по сравнению, скажем, с гибелью зародыша устрицы. (И пусть нас не коробят подобные ассоциации – это, увы, тоже реальности того мира, в котором мы живем.)
И значит, надо было создать такой социальный механизм, такую систему поведения, которые бы максимально исключали потерю детей из-за неблагоприятных ситуаций, условий. Значит, надо было максимально предвидеть возможность наступления таких ситуаций, заблаговременно и правильно реагировать на них. Этого объективно требовала К-стратегия.
Вот почему предчувствия, постепенно, в течение тысячелетий преобразованные в предсказания, а затем, по мере социального усложнения человечества, и в пророчества, изначально стали входить в качестве непременного условия в самую стратегию воспроизводства человека как биологического вида.
Разумеется, нельзя сводить все к этому биологическому фактору. Не менее важна и социальная организация общества, социальное воспитание детей, обучение их основам социального поведения, нормативным регуляторам и т.п. Иначе они не могли бы стать членами группы, не стали бы «человеками».
Но все же следует отметить, что Лавджей и его последователи, по существу, выводят социальную организацию общества действительно не из трудовой деятельности Homo, а из К-стратегии, то есть из специфически человеческого способа воспроизводства потомства. Что ж, возможно, на первых порах – два-три миллиона лет назад, или несколько позже – двести – триста тысяч лет назад у неандертальца, или даже сорок тысяч лет назад у кроманьонца – так оно и было.
Тем более что, по Лавджею, и прямохождение было изначально присуще нашим предкам, вошедшим уже такими прямоходящими в африканскую саванну и ставшими в ней могущественными хищниками, а не появилось эволюционно как результат орудийной деятельности или некоторых факторов социальной организации.
Но, конечно, впоследствии собственно трудовая деятельность человека и последовавшая в связи с ней организация общества придала К-стратегии и предсказательным занятиям качественно новые черты и новый уровень.
Какие же? Как конкретно проявился первоначально у Homo этот дополнительный импульс? Тоже ведь вопрос из вопросов, на который надо отвечать.
По-видимому, первоначально он усиливал все нараставшую способность человека замечать, наблюдать и обобщать и, главное, использовать для разных, в том числе уже и социальных, а не только биологических нужд природные факторы, в том числе поведение животных, птиц, рыб, насекомых. По крайней мере, дошедшие до нас археологические свидетельства, этнографические описания многих так называемых традиционных обществ (то есть таких, которые длительное время относительно гармонично сосуществовали с природой, стабильно поддерживались на основе обычаев, традиций, их члены занимались охотой, рыбной ловлей, собирательством) позволяют отстаивать именно это предположение.
Издревле, наблюдая за природой, за поведением зверей, птиц, рыб, насекомых, закрепляя эти наблюдения в индивидуальном и коллективном опыте (погодные приметы, приметы миграции животных и т.п.), то есть связывая то или иное поведение отдельных представителей животного и растительного мира с природными и иными явлениями, человек получил возможность сопоставлять свои личные предчувствия, свое опережающее отражение с этими явлениями и поведениями. В свою очередь, такая наблюдательность позволила ему более уверенно предвидеть свое будущее, условия своего социального и биологического существования и выживания, а стало быть, и вести себя соответственно.
