«Но естьли хотите, чтобы у вас помутилось на душе, то загляните ввечеру в подземельныя Таверны или в питейные дома, где веселится подлая Лондонская чернь!» — писал чересчур воспитанный Карамзин, словно пришел к себе в Английский клуб.
— И прекрасно, что мы такие жестокие хамы! — хохотнул Кот. — Особенно славно мы постарались, когда в 1971 году вышибли из страны 105 твоих коллег-шпионов, вынюхивавших наши секреты!
Удар в сердце чекиста. Почему в стране, где почитают своих шпионов, так не любят шпионов чужих?
Герцен описывает сборище в Гайд-парке: «Вдруг кто-то, указывая на поджарую фигуру француза с усиками, в потертой шляпе, закричал: ‘A French spy!» В ту же минуту мальчишки бросились за ним. Перепуганный шпион хотел дать стречка, но, брошенный на землю, он уже пошел не пешком: его потащили волоком с тор жеством и криком «Французский шпион! В Серпентину его!», привели к берегу, помокнули его (это было в феврале), вынули и положили на берег, с хохотом и свистом»[54].
И сейчас все в Англии жаждут помокнуть бывших советских разведчиков…
Плачущий англичанин
НЕ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ПЛАЧУЩЕГО БОЛЬШЕВИКА
Сдержанность, с одной стороны, прорывается агрессивностью и жестокостью, с другой стороны, застегнутая на все пуговицы сдержанность внезапно оборачивается СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТЬЮ.
У англичан это находило выражение в философии, литературе и живописи. Многие считают, что Просвещение с претензиями на гуманизм началось во Франции, но на самом деле первенство принадлежит таким крупным просветителям, как Джон Локк или граф Шефтсбери, считавших невежество и религиозный фанатизм причинами человеческих бедствий[55]. Эти деятели с оптимизмом смотрели в будущее, идеализировали человеческую природу и чувства, за что им впоследствии изрядно досталось от потомков, которые ожидали рая на Земле, а получили жестокую цивилизацию.
Английские просветители дали толчок литературному течению, именуемому сентиментализмом — откуда это у холодных как лед англичан? Писатели второй половины XVIII — начала XIX веков С. Ричардсон, Л. Стерн, О. Голдсмит, Т. Смоллет и, конечно, Ч. Диккенс воспевали добро, сострадали униженным и оскорбленным, заботились о моральных ценностях, наставляли на путь истинный. Любовные страдания английских гувернанток, соблазненных злыми лордами, детишки в бедных приютах, судьба доброго, отзывчивого юноши, брошенного в суровую жизнь, благородство души в бедняках, несчастные люди, готовые на всё ради куска хлеба…
Разве это не сентиментальность? И разве эта сентиментальность не суть выражение того, что мы называем гуманизмом?
Англичане подняли на щит ЧУВСТВО — вот уж странно для лавочников! — они нашли поклонников в лице Карамзина с его «Бедной Лизой», впрочем, почти вся русская литература пробуждает, по Пушкину, добрые чувства и восславляет в жестокий век свободу. Еще одно национальное сходство!
А кто бы мог ожидать, что вызовет такую бурю чувств смерть принцессы Дианы? Толпы с зажженными свечами, с букетами цветов. Вот вам и ледяные англичане! В какой еще стране так нежно, так сентиментально обожают животных? В свое время, когда СССР запустил в космос Лайку, посольство чуть не разнесли возмущенные англичане: они протестовали против издевательств над собачкой! Но ведь мы старались ради всего человечества! Подумали бы лучше о своих бродягах и нищих, спящих под рваными одеялами в Гайд-парке. Однажды я мчался на встречу с агентом и чуть не переехал кошку. На миг я представил, как меня на месте линчуют англичане, и судорожно затормозил…
Бульдог мечтает о сигареТут комнату окутал дым, он выедал мне глаза и так глубоко проник в глотку, что я начал судорожно икать и кашлять.
— Какая ты сволочь! — вскричал Чеширский Кот. — Клянешься мне в любви, а на самом деле тебе на нас, котов, наплевать, и ты будешь рад, если какая-нибудь пьяная свинья схватит меня за хвост и запустит в небо! Кайся! На колени!
Воспитанный на разбирательствах членов КПСС, совершивших неблаговидный поступок, я не стал спорить, признал все свои ошибки и встал на колени, предварительно бросив на пол сухой горох. Я даже пожалел, что в свое время не подсуетился вынуть из спутника несчастную Лайку и не бросился на ее место.
Любовь к животным — это тоже характеристика нации, а животное в Англии — это первый человек, это хозяин. Какое участие вызывает у окружающих англичан такса, если ей отдавили ногой лапу! С каким почтением уступают дорогу на улице, если вы ведете на поводке породистого сеттера! А с котом, прижатым к груди, особенно чеширской породы, и по улице пройти невозможно: каждый прохожий сочтет своим долгом сделать ему комплимент и, возможно, с разрешения хозяина погладить его по шерстке.
Разве это сдержанные на чувства англичане?
«Джентльмен никогда не ударит женщину без повода»
Совсем недавно, согласно общественным опросам, любимым стихотворением англичан оказалось знаменитое «Если…» Редьярда Киплинга, хорошо известное в России.
О, если ты покоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг,
И если ждать умеешь без волненья,
Не станешь ложью отвечать на ложь,
Не будешь злобен, став для всех мишенью,
Но и святым себя не назовешь,
И если можешь быть в толпе собою,
При короле с народом связь хранить
И, уважая мнение любое,
Главы перед молвою не клонить,
И если будешь мерить расстоянье
Секундами, пускаясь в дальний бег, —
Земля — твое, мой мальчик, достоянье!
И более того, ты — человек!
Это и есть моральный кодекс джентльмена (и строителя коммунизма — сходство!), своего рода декларация о намерениях, желаемое и отнюдь не всегда действительное.
Мне понравилось у писателя Юрия Давыдова о его дворняжке Раде, которая по запаху «не различала, хороший человек иль не ахти. Виной тому разнообразие дезодорантов. Смешалось все, сбивает Раду с толка, кто джентльмен, а кто шпана». Вообще нам, крестьянам, не понять прелестей городской жизни, вот и Бродский тянет в унисон:
Но что трагедия, измена
для славянина,
то ерунда для джентльмена
и дворянина.
Правила «справедливой игры» — часть кодекса джентльмена, хотя и с огрехами, но соблюдались в свое время в узких кругах английской аристократии (как и в России) — разве возможно было перенести пощечину и не вызвать обидчика на дуэль, не прослыв трусом? Не сдержать своего слова? Оскорбить даму?
Моральный кодекс существует в каждом обществе и в каждом обществе повсеместно нарушается. Не будет ли натяжкой втягивать в английский национальный характер «ДЖЕНТЛЬМЕНСТВО»? Или это всего лишь аморфное производное из спортивности, возросшей на хлебах Итона и Кембриджа? Термин «джентльмен» всегда был размыт:
Вильям Шекспир: «Князь Тьмы — джентльмен».
Оскар Уайльд: «Английский джентльмен в сельской местности охотится на коне за лисицей: бессловесное в погоне за несъедобным». Или другое: «Джентльмен никогда не оскорбит ближнего непреднамеренно».
Маргарет Тэтчер: «Все мужчины слабы, а слабее всех джентльмены».
Актриса Барбара Стрейзанд: «Сегодня мужчина считается джентльменом, если перед поцелуем он вынимает сигарету изо рта».
Английский поэт Кристофер Лоуг рассказывает, что в полицейском участке, куда он был доставлен за участие в демонстрации против ядерного оружия, полицейские категорически требовали обращаться к ним не иначе, как «сэр». Да я и сам в разговорах с «бобби» предпочитал называть их «сэрами» (так гаишника-капитана мудро кличешь «полковником», и он прощает езду в нетрезвом виде). И официанты — «сэры»…
Можно даже прийти к ужасному выводу, что в Англии к концу XX века все стали джентльменами, и виноваты в этом не только исчезновение старых сословных барьеров и обвал империи, но и возникновение массовой телевизионной и эстрадной культуры. Джентльмен исчез на глазах, поглощенный чернью. Слезы льются из моих глаз.
Да здравствуют ретрограды!
Что такое консерваторы и консерватизм, в России знают немногие (особенно если консервативную партию России возглавляет человек с характерной фамилией Убожко). Слово изрядно замызгали в советские времена, связывая то со зловредным лордом Керзоном, угрожавшим Стране Советов, то с не менее мерзким Н. Чемберленом, отдавшим Чехословакию на растерзание Гитлеру, то просто с дуботолками.
КОНСЕРВАТИЗМ в одном из своих аспектов — это нежелание принимать нововведения и вполне твердая приверженность традициям. Консерватизма англичанам не занимать: тут и левостороннее движение, и своеобразная система мер и весов, и яростная защита фунта против доллара и евро. Вся история противоречивого и безрадостного вползания Великобритании в Европейское Сообщество, с бесконечными конфликтами то вокруг рыболовства, то вокруг говядины, с постоянной ностальгией по прошлому величию — не очевидный ли это пример консервативного настроя нации?
