Человек, которого тогда называли «кучером Европы», несомненно, лукавил. Австрия отнюдь не являлась средоточием гражданских свобод, хотя, вопреки мифам, созданным впоследствии либеральной и националистической историографией, не была она и душным полицейским государством, «тюрьмой народов», из которой подданные габсбургской династии не чаяли освободиться. Внутренняя политика венского правительства в значительной степени служила продолжением политики внешней, направленной на сохранение мира, стабильности и равновесия в Европе на неопределенно долгий срок.
«Австрия – голова Европы», – любил повторять князь Меттерних. Еще до победы над Наполеоном, когда возвращение габсбургской монархии в число ведущих держав не было решенным делом, он писал своему императору: «Характерной особенностью положения Австрии является моральный престиж, который не могут поколебать даже самые неприятные события. Ваше Величество – единственный оставшийся представитель старого порядка вещей, построенного на вечном и неизменном праве… Этой роли присуще то, что не может быть заменено ничем». Согласно концепции Меттерниха, Австрия должна была стать главной движущей силой реставрации консервативно-абсолютистского порядка в Европе и одновременно – важнейшим звеном системы многосторонних соглашений, обеспечивающей, во-первых, равновесие сил на континенте и решение споров между державами дипломатическим, а не военным путем, а во-вторых – единство действий держав в борьбе с революционными движениями. Система коллективной безопасности, основанная на принципе balance of powers, – вот что представлял собой европейский проект Меттерниха.
В немецких землях желанное равновесие обеспечивалось, как было сказано выше, за счет сотрудничества Австрии и Пруссии и их совместного доминирования в «третьей Германии», инструментом которого должен был служить франкфуртский Союзный совет. В Италии залогом сохранения статус-кво была власть Габсбургов над наиболее густонаселенными и экономически развитыми провинциями. Оставались две важнейшие задачи: предотвращение новых попыток Франции добиться гегемонии на континенте и обуздание возможной экспансии России на юго-востоке Европы.
Князь Клеменс Венцель Лотар фон Меттерних, канцлер Австрийской империи.
Художник Томас Лоуренс
Ради решения первой из этих задач Меттерних совместно с Талейраном сделал все, дабы подсластить Франции пилюлю поражения. Репарации, которые должны были заплатить побежденные по условиям Парижского мира 1815 года, составили не столь уж большую сумму в 700 млн франков; вывод 150-тысячного контингента союзных войск, оставленного на французской территории, начался уже в 1818 году, когда Франция присоединилась к «союзу четырех», заключенному тремя годами ранее Австрией, Англией, Пруссией и Россией. Появилась так называемая пентархия – альянс пяти держав, направленный на поддержание европейского мира и равновесия. Франция, остававшаяся в глазах австрийского правительства главным потенциальным источником угрозы на западе Европы, была нейтрализована – во всяком случае до тех пор, пока на троне в Париже восседали Бурбоны.
С Россией дела обстояли сложнее. С одной стороны, консервативная стратегия русской политики 1820 – 30-х годов была созвучна образу мыслей Франца I и его канцлера, с другой же – борьба за влияние на Балканах все чаще сталкивала лбами Вену и Петербург. Кроме того, в последние годы правления мистические, ультра-религиозные настроения, овладевшие некогда либеральным Александром I, наложили отпечаток на его внешнюю политику. Осенью 1815 года по инициативе царя монархи России, Австрии и Пруссии подписали совместную декларацию об образовании «Священного союза», в первой статье которой значилось, что «три договаривающиеся монарха при всех обстоятельствах… будут оказывать друг другу помощь и поддержку; рассматривая себя по отношению к подданным и армиям как главу семьи, они будут направлять их в том же духе братства, которым они воодушевлены, чтобы охранять религию, мир и справедливость».
Русский император рассматривал «Священный союз» не просто как очередную коалицию держав, а как мистическое братство монархов, целью которого является торжество христианских идеалов и окончательное искоренение зла, принесенного в мир французской революцией. Мистико-экуменические проекты царя, воодушевленного тем фактом, что Россия, Австрия и Пруссия были крупнейшими державами, представлявшими три основные христианские конфессии – православие, католичество и протестантизм, не находили понимания в Вене и Берлине, заинтересованных в решении практических задач политики и дипломатии, а не в спасении всего человечества. Кроме того, ярко выраженная антилиберальная направленность альянса отпугнула Англию, которая начала отходить от совместного курса континентальных держав. Чтобы замедлить этот процесс, Меттерних добился заключения «союза четырех», куда более «приземленного» и выдержанного в духе традиционной дипломатии. В рамках этого союза, к которому позднее присоединилась Франция, была создана система международных конгрессов, на которых представители держав обсуждали совместные действия по решению насущных политических проблем. С 1818 по 1822 годы такие конгрессы проходили регулярно. Показательно, что если Австрия, Россия и Пруссия почти всегда были представлены на них лично монархами, то Англия и Франция присылали лишь высокопоставленных дипломатов. Становился все более очевидным разрыв между двумя западными и тремя восточными членами «большой пятерки», во многом обусловленный разницей их политических систем.
Отсутствие единства между державами особенно ярко проявилось во время кризисов в Османской империи, связанных вначале с борьбой греческого народа за независимость а затем – с мятежом, который поднял фактический правитель Египта Мохаммед Али-паша против верховной власти султана. Англия, которую не устраивали ни французские, ни русские экспансионистские планы на Ближнем Востоке и в Средиземноморье, пришла на помощь султану и способствовала урегулированию кризиса. Что же до Австрии, то она была заинтересована в сохранении статус-кво на Балканах и Босфоре и потому поддерживала политику Англии, направленную на спасение Турции. Тем не менее в Вене понимали, что «восточный вопрос», вновь возникший в европейской политике в результате греческого и египетского кризисов, понемногу становится для Австрии вопросом жизни и смерти. Габсбургская монархия могла претендовать на роль великой державы только в случае сохранения равновесия сил и неизменности сфер влияния в Европе. Возможная русская экспансия на Балканах такое равновесие разрушала. Английский историк А.Дж. П. Тэйлор так описывает суть проблемы: «В восемнадцатом веке «восточный вопрос» представлял собой простое соревнование между Австрией и Россией за турецкие территории. Теперь это становилось невозможным. Последние русские приобретения, в 1812 году (по условиям Бухарестского мира между Россией и Турцией. – Я. Ш.), привели Россию на берега Дуная… Но Дунай оставался главной транспортной артерией, связывавшей Австрию с внешним миром, вплоть до появления железных дорог, и весьма важным торговым путем даже после их появления; Австрия не могла позволить, чтобы устье Дуная перешло в руки русских, не перестав при этом быть независимой державой»[43].
* * *
Фактически лишь в первые годы своего существования «Священный союз» действовал в относительном соответствии с представлениями его основателей и вдохновителей. Благодаря согласованным действиям «большой пятерке» удалось справиться с первой волной революционных выступлений, прокатившейся по югу Европы в начале 1820-х годов. Австрийские войска вторглись в Неаполитанское королевство и расправились с местными либералами, вынудившими короля Фердинанда I даровать конституцию. В том же году с подачи Меттерниха германский Союзный совет одобрил так называемые Карлсбадские установления, усилившие цензуру и ограничившие автономию университетов в немецких землях. В 1821 году белые мундиры австрийских солдат появились в Пьемонте, где они помогали королю ликвидировать беспорядки. Два года спустя по решению конгресса держав в Вероне уже Франция взяла на себя роль международного жандарма, подавив революционные выступления в Испании (при этом Великобритания не скрывала своего отрицательного отношения к интервенции).
Вторая революционная волна, поднявшаяся в Европе после парижской Июльской революции 1830 года, значительно осложнила положение «Священного союза». Политика короля-буржуа Луи Филиппа Орлеанского, пришедшего на смену старшей линии Бурбонов, возбудила в европейских столицах опасения по поводу возрождения французского экспансионизма. Либеральные французские власти не скрывали недовольства ситуацией в Италии и оказывали определенную поддержку местным революционным движениям, тем самым вторгаясь в сферу австрийских интересов. Вдобавок революция в Бельгии, провозгласившей независимость от Голландского королевства, заставила Меттерниха думать о возможности вооруженного вмешательства, которое позволило бы избежать присоединения бельгийских земель к Франции. Только крайне неблагоприятная финансовая ситуация в самой Австрии и решительные действия Англии, которой тоже не улыбалось новое усиление французских позиций на другом берегу Ла-Манша, заставили Вену отложить военные приготовления. Бельгия стала независимым королевством во главе с Леопольдом Саксен-Кобургским, родственником британского королевского дома.
