Один голубь мог взять десятка два пленок. В такой маленькой посылке умещалось несколько тысяч разных сообщений. На всякий случай одинаковые посылки отправляли с несколькими голубями. Сквозь пороховой дым и артиллерийский огонь прорывались летучие письмоносцы к осажденной столице. А парижский почтамт снова увеличивал пленки и рассылал все сообщения по адресам За два месяца голуби принесли сотни тысяч писем и телеграмм.
Отличились воздушные гонцы и в первую мировую войну 1914–1918 годов. Несколько месяцев безуспешно осаждали немцы французскую крепость Верден. За это время ураганный огонь германских орудий вывел из строя телеграф, телефон, радиостанцию. Пешие посыльные и велосипедисты не осмеливались выглянуть из крепости под беспрерывным артиллерийским и пулеметным обстрелом врага.
Крепость совершенно лишилась связи с фортами. «И только голуби безотказно выполняли свою работу в этом аду, — писал один из защитников Вердена. — Часто они прилетали в форт или крепость раненными, с вывороченными внутренностями, с выбитыми глазами, еле живые. Но зато приносили сообщения, которые спасали жизни сотням и тысячам человек».
В 1915 году немцы атаковали форт русской крепости Новогеоргиевск. Телефонный провод был перебит, а посыльные не могли связаться с фортом из-за беспрестанного вражеского огня. И здесь голуби пришли на помощь. Они доставляли донесения из форта коменданту крепости.
Вот еще какой случай был в первую мировую войну на Черном море. Наш миноносец заметил вражескую эскадру На всех парах она шла к нашим берегам. Нужно было немедленно сообщить об этом командованию на берег. А тут, как назло, на миноносце перестала работать радиостанция. К счастью, у одного матроса были два голубя, взятые с берега. Их тотчас же снарядили в путь, и командование во время было предупреждено готовящемся нападении.
9. Не очень надежные связисты
Хорошо выдрессированного голубя можно отвезти в закрытой корзине за сотни километров. Но стоит только выпустить его на волю, он взвивается ввысь и уверенно мчится домой со скоростью 70–80 и даже 100 километров в час.
Воздушными почтальонами тысячелетия назад пользовались египтяне, персы, китайцы. Никакие древние гонцы не могли соперничать в быстроте с крылатыми вестниками. Голубиная почта была самым быстрым и дешевым средством связи.
Почему же все-таки не воздушные, а конные и пешие гонцы в течение тысячелетии служили основным средством связи?
Прежде всею крылатый почтальон всегда летит только к своей голубятне. Он знает лишь одни «адрес». Это особенно неудобно в военных условиях. Армия заняла новый город или населенный пункт, и необходимо быстро наладить связь с ним. Послать туда голубя нельзя — не полетит. Только оттуда армия может посылать своих голубей.
Кроме того, воздушные вестники не очень надежные связисты. В дождь, туман или мороз они могут заблудиться, а ночью — не летают. В любую погоду их могут уничтожить хищные птицы или захватить враг и узнать важную военную тайну. Нет, крылатым связистам особенно доверять нельзя. Лучше пользоваться медленными, но более надежными конными и пешими гонцами. Так было еще полтораста лет назад. Но тогда уже зародилось новое средство связи.
В 1809 году. 10 апреля, австрийцы начали войну против Франции. Через день, 12 апреля, Наполеон в Париже получил извещение об этом от своего маршала Бертье и немедленно выехал на фронт. Накануне решительной битвы под Регенсбургом знаменитый полководец был уже в районе боевых действий. Он сам руководил пятидневным сражением, одержал одну из своих блестящих побед и через 17 дней занял австрийскую столицу — Вену.
От Регенсбурга до Парижа более 700 километров. Ни голубей, ни персидских ангаров у маршала Бертье не было. Каким же образом он так быстро сообщил Наполеону о наступлении австрийцев?
В июне 1789 года из глухой провинции в Париж приехал Клод Шапп. Молодой человек приехал в столицу не для отдыха и развлечений. Он привез созданную им машину— семафор. Несколько лет упорно трудился изобретатель над своей машиной. В Париже он еще раз провел опыт.
Все в порядке. Машина успешно передает мысли на расстояние. Смело можно предложить это ценное изобретение государству. Но кому предлагать? Французское правительство озабочено более важными делами. Королю и его министрам грозит гибель. В стране началась революция.
Кого в это бурное время мог заинтересовать какой-то безвестный провинциал? Его никто и слушать не хотел. Изобретателю пришлось покинуть негостеприимную столицу. Но он был не из тех людей, которые при первой же неудаче бросают начатое дело.
Шапп возвратился в родной городок Брюлон и вместе с братьями продолжал совершенствовать свою машину. Однако судьба словно преследовала изобретателя. Кто-то заподозрил, что Шапп своими сигналами подает тайные знаки врагам революции. И однажды местные жители вдребезги разбили семафор изобретателя, а ему самому и его братьям пригрозили смертью.
После такого предупреждения, казалось бы, должна была отпасть всякая охота продолжать опыты.
Но Шапп начал трудное дело в третий раз. Он снова едет в Париж. Он строит новый семафор.
Семафорный телеграф Шаппа
И он наконец добивается успеха: революционное правительство отпускает средства для постройки опытных станций. Это было ровно полтораста лет назад — в 1792 году.
На высокой мачте помещались три подвижные планки. К каждой планке был привязан шнур, а другой его конец находился в руке сигнальщика. Потянул он за шпур — и планка повернулась, заняла новое положение. А если три планки вертеть во все стороны, сколько здесь разных фигур получится! Очень богатую азбуку можно придумать.
Шапп и придумал такую азбуку из 196 сигналов. Тут были не только прописные и строчные буквы — некоторые фигуры обозначали отдельные слова или даже условные фразы.
Семафоры устраивали на крышах высоких домов или на специальных башнях-станциях. Ведь чем выше семафор, тем дальше видны сигналы. Вдобавок у сигнальщиков были еще подзорные трубы. Смотришь в такую трубу — и за десять километров ясно видно, какие знаки на другом семафоре. Тут уж станции можно было отодвинуть одну от другой много дальше, чем у Полибия, например. И депеши бежали гораздо скорее.
На каждой станции посменно дежурили два человека— круглые сутки, днем и ночью. А как же в темноте разобраться в сигналах, когда ничего не видно? По ночам семафоры освещали прожекторами. Опять-таки лучше, чем в Полибиевом телеграфе. Ведь тот мог действовать только ночью, а днем должен был молчать.
Появилась какая-нибудь фигура на соседней станции — сигнальщик немедленно и на своем семафоре изображал такую же точно фигуру. Так, от башни к башне буква за буквой семафоры довольно быстро передавали сообщения на далекое расстояние.
Недаром Шапп назвал свой аппарат тахиграфом, то есть скорописцем. Но это слово почему-то не понравилось французскому дивизионному командиру, который принимал аппарат Шаппа. Командир предложил назвать новое изобретение телеграфом, то есть дальнописцем. Это название и осталось. Только у Шаппа телеграф был зрительный, или, как говорят физики, оптический, а у нас с вами электрический. Скоро дойдет очередь и до него.
11. Как тысячи лет назад…
В июле 1794 года Шапп закончил первую линию оптического телеграфа. На 210 километров растянулась эта линия между Парижем и Лиллем. Первого сентября из Лилля была получена очень важная депеша. Она сообщала правительству, что французские войска заняли город Конде.
Через двадцать станций депеша промчалась всего за три часа. Такая скорость — 70 километров в час — поразила всех. Еще бы: депеши летели с голубиной быстротой и не зависели от живых вестников. И это лишь первые шаги. Повсюду восхищались изобретением Шаппа.
Весть о его «дальнопишущей машине» вызвала восторженный отклик и в России: «Машина доказала, сколь превосходное составляет она изобретение, сколь велико ее проворство и сколь способно представляет она все выражения, в языке употребляемые…»
Это было в 1795 году. А еще за год до этого наш русский изобретатель Кулибин разработал более удобный и простой оптический телеграф, чем Шапп. Иван Кулибин создал самоходное судно, первый самокат и сделал много других ценных изобретений. Ни одно из них не было осуществлено. Такая же участь постигла и кулибинский телеграф— его превратили в забаву придворных бездельников.
Первая большая линия семафорного телеграфа была открыта в России только в 1833 году. Она соединила Петербург с Варшавой. Небольшие депеши пробегали тысячу километров за 7–8 часов.
Память о Шаппе сохранилась до наших дней. На. всех железнодорожных станциях вы видите долговязые семафоры. Они заранее телеграфируют приходящим поездам, свободен или занят путь. Но самый телеграф Шаппа прожил лишь немного более полувека — слишком много было у него недостатков.
