Я не знал, что делать, как отнестись к тому, что услышал, пока примерно через полгода не получил странного подтверждения слов Виктора в не менее странных словах Ванги, записанных ее собеседником:
— Но вы должны знать все: Юра Гагарин не умер. Он был взят. (Кем, почему, когда — не говорит.)[7]
До сих пор речь шла о случаях, когда взгляд провидца был обращен на события, лежащие в настоящем или в прошлом. Другая и значительно более сложная область — предзнание будущего.
Рассказывая о времени, когда он жил в Нижнем Новгороде, Горький привел случай, произошедший с хорошим его знакомцем, Пименом Власьевым. «Как-то в субботу помылись с ним в бане, — вспоминал Горький, — и пошли в трактир пить чай. Вдруг Пимен, глядя на меня милыми глазами, говорит:
— Постой-ка.
Рука его, державшая блюдечко чая, задрожала, он поставил блюдечко на столи, к чему-то прислушиваясь, перекрестился.
— Что ты, Пимен?.
— А, видишь, мил друг, сей минут божья думка души моей коснулась, скоро, значит, Господь позовет меня на его работу…
— Полно-ка, ты такой здоровяга!
Молчок! — сказал он важно и радостно. — Не говори — знаю!
В четверг его убила лошадь».
Факт, приводимый Горьким, не единичен. Нередко неведомым чувством люди узнают вдруг о приближении своей смерти и обычно не ошибаются никогда. О дне своего ухода, знал, например, Достоевский: рано утром того самого дня, который оказался для него последним.
О дне своего ухода известно было и Григорию Сковороде[8]. Он был совершенно здоров, когда, прийдя в слободу Ивановку, объявил всем о приближающейся своей кончине, сам вырыл себе могилу, вернулся в свою «комнатку», переменил белье, положил под голову свои сочинения и умер. Знал свой день и час В. Н. Татищев[9]. Также будучи совершенно здоров, он принял причастие Святых Тайн и велел рыть себе могилу.
Летописи упоминают о некоторых из русских князей, которым было дано, как бы заглянув в будущее, узнать о своем последнем дне.
Знание дня своей кончины, знание будущего к одним может прийти внезапно и, казалось бы, без усилий с их стороны, к другим — в итоге многолетней духовной практики. О таких людях писал в свое время Григорий Богослов[10]. «Владычественный их ум от Духа принимает такие образы, по коим они соприсутствовали будущему, как настоящему».
Соприсутствовали будущему, как настоящему…
Свидетельства о пророчествах и предзнаниях рассеяны по страницам истории. Царь Василий III решил насильно постричь в монахини свою супругу, Соломонию, чтобы взять в жены Елену Глинскую. При этом он запросил, как полагалось в то время, благословения на новый брак патриархов Константинопольского, Александрийского и Иерусалимского. Все трое ответили царю единодушным отказом. Патриарх же Иерусалимский, Марк, пояснил причину, как открылось это отцам церкви: — «Если дерзнешь вступить в законопреступное супружество, то будешь иметь сына, который удивит мир своей лютостью». Василий III поступил вопреки этому пророчеству. Сын, родившийся от этого его брака, действительно удивил мир своею лютостью и вошел в историю под именем Ивана Грозного.
Под знаком пророчества оказался и наследник царя-изверга. Взойти на трон после Ивана Грозного должен был старший его сын Иоан. Когда Василий Блаженный умирал, царь вместе с обоими сыновьями и дочерью Анастасией пришел проститься и просить его молиться за них. И здесь, на смертном одре, Блаженный обратился вдруг к младшему сыну царя, Федору, и в присутствии всех предрек, что вовсе не старшему, не Иоану, а ему, младшему, предстоит принять царство. Как известно, так и случилось, хотя, когда было сказано это, ничего не предвещало сыноубийства. И когда опустел трон, на него взошел младший, Федор.
Что касается самого Ивана Грозного, то известно, что в последний год своей жизни он повелел привезти в Москву из Архангельска и его окрестностей тамошних баб-колдуний. Двенадцать ведьм поместили под замок, поставив надежный караул. Бельский, один из самых доверенных людей царя, каждый день посещал их, передавая потом, что говорили они, Ивану Грозному. Но вот однажды в один голос колдуньи объявили, что царь-де умрет 18 марта. Можно представить себе, как должны были не понравиться такие речи царю. И действительно, «за такое вранье» он повелел 18 же марта сжечь их живьем. Однако, когда рано утром того дня Бельский с сопровождающими явился, чтобы исполнить волю царя, ведьмы подняли крик: день, мол, только начался, неведомо еще, как завершится он, и неизвестно, соврали ли они.
По свидетельству современников, ничто в тот день не предвещало несчастья. Царь чувствовал себя хорошо, был весел — пел за обедом. Но потом, сев играть в шахматы, вдруг покачнулся и схватился за грудь. Через несколько минут он потерял сознание и скончался. Так завершился этот день, 18 марта. Пророчество осуществилось.
Не таится ли уже в самой попытке узнать будущее нечто от вызова судьбе?
Как-то, когда Пушкину поставлено было в упрек, что он слишком верит разным приметам, он ответил: «Быть таким суеверным заставил меня один случай. Раз пошел я с Никитой Всеволжским ходить по Невскому проспекту, из проказ зашли к кофейной гадальщице. Мы просили ее нам погадать и, не говоря о прошедшем, сказать будущее. „Вы, — сказала она мне, — на этих днях встретитесь с вашим давнишним знакомым, который вам будет предлагать хорошее по службе место; потом в скором времени получите через письмо неожиданные деньги; третье, я должна вам сказать, что вы кончите вашу жизнь неестественной смертью“. Без сомнения, я забыл в тот же день и о гадании, и о гадальщице. Но спустя недели две после этого предсказания и опять на Невском проспекте я действительно встретился с моим давнишним приятелем, который служил в Варшаве при Великом князе Константине Павловиче и перешел служить в Петербург; он мне предлагал и советовал занять его место в Варшаве, уверяя меня, что цесаревич этого желает. Вот первый раз после гадания, когда я вспомнил о гадальщице. Через несколько дней после встречи со знакомым я в самом деле получил с почты письмо с деньгами — и мог ли я ожидать их? Эти деньги прислал мой лицейский товарищ, с которым мы, бывши еще учениками, играли в карты, и я обыграл: он, получив после умершего отца наследство, прислал мне долг, которого я не только не ожидал, но и забыл об нем. Теперь надобно сбыться третьему предсказанию, и я в этом совершенно уверен».
Третье, что было предсказано поэту гадалкой немкой Александрой Киргоф, звучало так: «Может быть, ты проживешь долго, но на 37-м году берегись белого человека, белой лошади или белой головы».
Ожидание, что и это пророчество исполнится, и желание все-таки избежать предсказанного не оставляли Пушкина все те двадцать лет, которые оставалось ему прожить. Но все усилия избежать предсказанного оказались тщетны.
Когда поэту шел тридцать седьмой год, на жизненном пути его появился Дантес — «белый человек» (он носил белый мундир) с «белой головой» (был белокур). Это и был его убийца. Пуля из дуэльного пистолета, смерть от «белого человека» на тридцать седьмом году жизни были предсказаны за два десятилетия до того зимнего утра, когда в заснеженном пригороде Петербурга прозвучал роковой выстрел.
Мне трудно сказать, какое начало проявляется здесь с большей силой — взгляд ли прорицателя, проникающий сквозь годы и десятилетия, или сама неодолимость, неизбежность предсказанного.
Когда русская армия, разбившая Наполеона, вступила в столицу Франции, нескольким русским офицерам пришла мысль посетить знаменитую в то время гадалку мадам Ленорман. Надо думать, для нее это были клиенты не хуже и не лучше прочих и каждому из них она сказала вкратце, что ожидало его. Это был тот неизбежный набор событий и ситуаций, который принято обозначать словами «жизненный путь» — карьера, семья, дети, отставка. И только одному из всех свое предсказание она облекла в единственную, но зловещую фразу:
— Вы будете повешены.
Сергей Муравьев-Апостол, к которому были обращены эти слова, не мог не улыбнуться:
— Возможно, вы принимаете меня за англичанина, — заметил он. — Я русский, и у нас отменена смертная казнь.
Перспектива быть повешенным никак не могла иметь отношение к нему — офицеру, представителю древнего аристократического рода.
Прошло четырнадцать лет, и именно он, Муравьев-Апостол, облаченный в балахон смертника, оказался стоящим под виселицей рядом с четырьмя другими участниками неудачного восстания.
Столь же несбыточно и невероятно прозвучало предсказание, которое привелось услышать одному из ближайших соратников Ленина, Николаю Бухарину. Он не поверил сказанному, как Муравьев-Апостол не мог поверить словам мадам Ленорман.
