простой и, тем не менее, довольно эффективный метод архитектурной татуировки был использован при преобразовании фасадов бывших заводских корпусов в Загребе по проекту архитектурной студии «
Bruketa & Zinic» (Рис. 14–06). Цифры на фасадах – не просто декоративные пятна. Они соответствуют нумерации корпусов комплекса, тем самым служа и информационным задачам.
Эту работу также можно отнести к архитектурной татуировке, причем явно профессиональной. А профессионализм способствует усложнению и «утончению» предлагаемых решений. Пример тому – фасад жилого здания в Дрездене, названного «домом с флейтой водосточных труб» (Рис. 14–07). Водосточные трубы превращены в декоративные элементы, имитируя духовые музыкальные инструменты. И тем не менее они полностью продолжают выполнять свое функциональное назначение. Во время дождя они превращаются в своеобразный музыкальный инструмент, на котором играет природа. А город получил архитектурную достопримечательность.
А вот предложение по преобразованию внешнего вида здания одного из южнокорейских банков по сути своей ближе к make-up (Рис. 14–08).
Наклейка на сплошной стеклянный фасад полупрозрачной цветной пленки решительно видоизменяет довольно стандартизированную архитектуру. Хотя подлинная структура фасада остается просматриваемой, а образ воспринимается иначе. Этот прием чем-то напоминает раскраску женщинами своих глаз – вроде бы глаза остаются теми же, и одновременно другими.
А при проектировании типографии в Эде архитекторы из названия фирмы (которое вряд ли будет со временем изменяться) сделали входной портик – архитектурный элемент, не предполагающий изменения. (Рис. 14–09).
В отличие от этого фасады типографии, разработанные графическим дизайнером К. Мартенсом, вполне могут, подобно одежде, периодически изменяться. За фасадным стеклом типографии видна драпировка с буквами, образующими текст поэмы голландского поэта Шипперса «Маскарад». Таким образом зритель может догадаться и о назначении здания, и о стране, и об общем культурном колорите. А то, что текст легко заменяем, лишний раз подтверждает аналогию с одеждой.
В данном проекте собственно архитектуру проектировали архитекторы, а оформление фасада – графический дизайнер. То есть некоторое разделение специальностей вроде бы налицо. Однако говорить в данном случае об «архитектурном кутерье» будет не совсем точно. Ведь вся эта игра со шрифтами осуществлена за стеклянным фасадом, а не снаружи его. А более явное проявление архитектурного кутерье происходит тогда, когда появляется нечто именно снаружи фасада.
Французские художники Мари Пежю и Кристоф Бердагер при преобразовании невзрачного старого здания, в котором в свое время располагалась тюрьма, затем школа, а потом похоронное бюро, набросили на него своего рода плащ из полистирола (Рис. 14–10).
Архитектурный образ изменился кардинально. Правда, этот «плащ» закрыл полностью старый фасад. А также не совсем ясно, можно ли этот плащ при желании снять. Так что с точки зрения функционирования об аналогии с одеждой человека здесь говорить можно лишь с определенными оговорками. А более явная аналогия с модельером одежды появляется в архитектурных сооружениях с двойным фасадом.
Имеется целый ряд примеров использования второго фасада в виде прозрачной сетки (Рис. 14–11).
При реставрации двух исторических зданий Парижа (одно 1920 года постройки, другое – 1960-го) оба здания покрыты прозрачным вторым фасадом в виде решетки из нержавеющей стали. Такое решение в определенной степени позволило объединить два архитектурных произведения стилистически разных в единый комплекс, минимально нарушая при этом облик исторических зданий. Но и мало что прибавило, поскольку это напоминает скорей не костюм, а нечто вроде вуали. Так что идея второго фасада заслуженно начинает приобретать популярность.
На юге Франции на берегу Средиземного моря было построено общежитие для сотрудников Океанологической обсерватории. Фасады шестиэтажного здания целиком скрыты за вторым не очень прозрачным фасадом, имитирующим коралловые полипы розово-охристого цвета (Рис. 14–12).
В данном довольно теплом климате подобное «платье», полностью закрывающее всё тело архитектуры, еще уместно, служа защитой жилых помещений от перегрева. А вот в более холодных местах без открытых солнцу оконных проёмов архитектуре не обойтись. Но, собственно говоря, и одежда человека – это различное сочетание закрытых частей тела и открытых. И в отыскании гармоничного сочетания открытости и закрытости во многом кроется таинственное мастерство кутюрье.
Именно такие «прорези» в архитектурной одежде можно увидеть в токийской трехэтажной кондитерской, буквально окутанной своего рода одеждой из сетчатого покрывала, «сотканного» из деревянных планок. В отдельных местах в деревянной сетке оставлены «прорези» – для входа и для небольшого балкона (Рис. 14–13).
Точно по такому принципу «скроен» наружный «фасад-одежда» жилого дома в Берлине. Как и любая одежда – где нужно, закрывает тело (в данном случае архитектуры), а в других местах оставляет его открытым (Рис. 14–14). Одежда собрана из вертикальных планок. Тем самым она частично прозрачна.
Но еще большее сходство между одеждой человека и одеждой архитектуры появляется в связи с использованием тканых материалов не только в интерьере, но и в экстерьере. Так, превращая ресторан в двухквартирный жилой дом, австрийские архитекторы студии Хертл использовали в экстерьере типично интерьерный приём – задрапировав фасады с внешней стороны специальной тканью (Рис. 14–15).
В результате ранее довольно непривлекательное здание неожиданно приобрело новый выразительный облик. Совсем как Золушка, превратившаяся в принцессу. Как всякая одежда, это «платье», разумеется, несет определенную функциональную нагрузку. Однако вряд ли приходится сомневаться, что основная задача нового «костюма» этой архитектуры та же, что и смена костюма человека. А авторы проекта здесь выступили в полном смысле слова как архитектурные кутюрье.
Очень похожая метаморфоза произошла и со зданием, где теперь размещается один из ночных клубов, облик которого разработан дизайнерами Т. Даллен и В. Мельник (Рис. 14–16).
На относительное простое по форме сооружение буквально надета некая «одежда», во внешнем облике которой просматриваются элементы японской молодежной культуры Харажуки. Традиционная японская форма сочетается с театральной раскраской. Пример зримо отражает влияние профессиональных приемов модельеров одежды на творческий процесс формирования внешнего облика произведения архитектуры.
Но экстерьер – это не интерьер, условия эксплуатации намного суровее. И поэтому подобная архитектурная «мутация» потребовала и соответствующих технических новаций [14-1]. Впрочем, что в данном случае появилось раньше – архитектурная новация или технологическая – не столь важно. Важен результат. Ткань на фасаде – это специальный тканеобразный материал, в
