Сегодня, как и после первой мировой войны, реальной угрозой для Запада является вовсе не военная мощь России. Великобритания может легко отразить атаку русских, а начать войну против Соединённых Штатов было бы для русских чистым безумием. Не русские армии, но коммунистическая идеология угрожает Западу. Русские хорошо это знают и делают ставку не на собственную армию, а на своих иностранных сподвижников. Они хотят опрокинуть демократию изнутри, а не извне. Их основное оружие – прорусские махинации Пятых колонн. Вот первоклассные дивизии большевизма.
Коммунистические писатели и политики в России и в других странах объясняют агрессивную политику России необходимостью в самозащите. Не Россия планирует нападение, – говорят они, – но, напротив, загнивающие капиталистические демократии. Россия хочет просто оградить свою собственную независимость. Это старый, испытанный метод оправдания агрессии. Людовик XIV и Наполеон I, Вильгельм II и Гитлер были самыми горячими сторонниками мира. Когда они вторгались в другие страны, то только для справедливой самозащиты. Эстония или Литва угрожали России не меньше, чем Люксембург или Дания – Германии.
Порождением этой басни о самозащите является легенда о cordon sanitaire. [Cordon sanitaire (фр.) – санитарный кордон. Так зачастую именовались в политических публикациях 20-х годов образовавшиеся после Октябрьской революции государства – Эстония, Латвия, Литва, Польша, отделявшие Западную Европу от большевистской России.] Политическая независимость малых соседей России, утверждает эта легенда, это просто временная капиталистическая уловка, чтобы защитить европейские демократии от заражения ростками коммунизма. Следовательно, делается вывод, эти малые страны утратили своё право на независимость. Ибо Россия имеет неотъемлемое право требовать, чтобы её соседи – а также и соседи её соседей – управлялись бы только «дружественными», то есть непосредственно коммунистическими правительствами. Что случилось бы с миром, если бы все великие державы имели подобные претензии?
Истина в том, что вовсе не правительства демократических стран стремятся низвергнуть существующую в России систему. Они не вскармливают продемократическую Пятую Колонну в России, и они не подстрекают население России против их правителей. Это русские неустанно, день и ночь, возбуждают недовольство во всех странах. Их Третий Интернационал открыто пытался возбудить коммунистические революции по всему миру. [Третий (Коммунистический) Интернационал – международная организация, объединившая под руководством Москвы коммунистические партии многих стран. Создан в марте 1919 г., распушён по тактическим соображениям в мае 1943 г.]
Весьма слабое и неуверенное вмешательства союзников в гражданскую войну в России не было прокапиталистическим и антикоммунистическим походом. Для союзников, сражавшихся не на жизнь, а на смерть с Германией, Ленин был тогда просто орудием их заклятого врага. Людендорф отправил Ленина в Россию, чтобы сбросить режим Керенского и обеспечить выход России из войны. [Людендорф Эрих (1865–1937) – немецкий генерал. В 1917 году занимал должность генерал-квартирмейстера верховного командования, фактически был его главой. Германский генштаб не только предоставил Ленину с группой единомышленников возможность приезда в Россию через территорию Германии весной 1917 года, но и субсидировал большевистскую деятельность, направленную на выход России из войны.] Силой оружия большевики задавили всех тех русских, кто желал сохранения союза с Францией, Великобританией, Соединёнными Штатами и другими демократическими странами. С военной точки зрения Запад просто не мог оставаться нейтральным, когда их русские союзники отчаянно оборонялись от большевиков. Для союзников ставкой был Восточный фронт. «Белыми» генералами двигали внутренние проблемы страны.
Как только в 1918 году война с Германией закончилась, союзники утратили интерес к русским делам. Нужды в Восточном фронте больше не было. Они ни в малейшей степени не заботились о внутренних проблемах самой России. Они стремились к миру и спешили выйти из схватки. Конечно, они были встревожены, поскольку не знали, как выпутаться пристойно. Их генералам было стыдно бросать своих товарищей по оружию, которые сделали всё, что могли, во имя общей цели. Оставить этих людей в беде было бы ни чем иным, как трусостью и дезертирством. Такого рода соображения воинской чести заставили отложить на некоторое время вывод незначительных союзнических отрядов и прекращение снабжения белых частей. Когда всё было выполнено, государственные деятели союзников почувствовали облегчение. Отныне они приняли политику строгого нейтралитета по отношению к русским делам.
Крайняя незадача, конечно, что союзников волей-неволей затянуло в события русской гражданской войны. Было бы много лучше, если бы военная ситуация 1917–1918 годов не принудила их вмешаться. Но не следует упускать из виду того, что отказ от интервенции в России был равнозначен провалу политики президента Вильсона. [Вильсон Томас Вудро (1856–1924) – президент США с 1913 по 1921 г. После вступления США в апреле 1917 г. в войну с Германией Вильсон неоднократно повторял, что политика его страны продиктована исключительно целью «спасти мир для демократии».] Соединённые Штаты вступили в войну, чтобы сделать «мир обителью демократии». В результате победы союзников в Германии на смену сравнительно мягкому и умеренно авторитарному императорскому режиму пришло республиканское правительство. С другой стороны, в России возникла диктатура, в сравнении с которой царский деспотизм мог быть назван либеральным. Но союзники не стремились сделать Россию обителью демократии, как в случае Германии. И это при том, что императорская Германия имела парламент, министров, ответственных перед парламентом, суд присяжных, свободы мысли, религии и печати, ограниченные не многим больше, чем в других странах Запада, и иные демократические установления. А в Советской России утвердился неприкрытый деспотизм.
Американцы, французы и британцы не догадались взглянуть на события под этим углом (в отличие от антидемократических сил в Германии, Италии, Польше, Венгрии и на Балканах). Националисты этих стран поняли невмешательство союзников в русские дела как доказательство того, что их преданность демократии – чистая показуха. Союзники – по их логике – воевали с Германией потому, что завидовали её экономическому процветанию, а в России деспотизм допустили потому, что не боялись экономической мощи России. Демократия, – приходили к выводу националисты, – не что иное, как ширма для простаков. Распространился страх, что эмоциональная привлекательность этого лозунга однажды будет использована против их собственной независимости.
После прекращения интервенции у России не осталось никаких причин для страха перед странами Запада. Не боялись Советы и нацистской агрессии. Противоположные утверждения, очень популярные в Западной Европе и Америке, имели причиной полное непонимание того, что происходило в Германии. Но русские знали и Германию и нацистов. Они прочитали «Mein Kampf» [«Mein Kampf» («Моя борьба», – книга Адольфа Гитлера, в которой излагалась не только история национал социализма, но и его теория и геополитическая концепция (первое издание вышло 1925 г.)]. Они усвоили из этой книги не только, что Гитлер зарится на Украину, но также и то, что его основная стратегическая идея состоит в том, чтобы приступить к покорению России только после окончательного разгрома Франции. Русские были уверены, что выраженные в Mein Kampf расчёты Гитлера на нейтралитет Великобритании и США при разгроме Франции – чепуха. Для них было очевидным, что новая мировая война, при которой они сами рассчитывали остаться в нейтралитете, приведёт к новому поражению Германии. А это поражение, легко понять, сделает Германию, – если не всю Европу, – открытой для большевизма. Руководствуясь таким пониманием, Сталин уже в период Веймарской республики помогал тогда ещё тайному перевооружению Германии. [Название «Веймарская республика» закрепилось за Германией 1919–1933 годов, так как её конституция была принята заседавшим в Веймаре Германским учредительным национальным собранием. На потерпевшую в Первой мировой войне поражение Германию Версальским договором были наложены существенные ограничения численности армии, вооружения и подготовки офицерских кадров. В двадцатые годы советское руководство считало своим главным военным противником Францию; отсюда заинтересованность в возрождении военной мощи Германии как противовеса Франции и её союзникам в Европе. Сталинская поддержка ремилитаризации Веймарской республики заключалась не только в поставке ей стратегического сырья, но и в предоставлении тайной возможности подготовки офицерских кадров в советских военных училищах и на полигонах. Стоит упомянуть хотя бы такого выдающегося германского стажёра как будущий герой танковых сражений Второй мировой войны генерал-полковник Гудериан, проходивший практику при Казанском танковом училище.] Немецкие коммунисты, как могли, помогали нацистам подорвать Веймарский режим. Наконец, в 1939 году Сталин стал прямым союзником Гитлера, чтобы развязать ему руки на Западе.
