Водителю изрезало лицо, особенно веки, кровь текла очень резво, я осмотрел рану и, признав ее поверхностной, потерял к ней всякий интерес.
Бутылка еще и саданула по фигуре девице, сидящей рядом, та, заверещав, испортила мне настроение, потому что явно сфальшивила в последнем такте.
Метатель пива, наверное, отличный семьянин, член месткома и последователь Ампилова, был пойман и с чувством побит ногами соратниками шофера и бойфрендом фальшивящей девицы. Им что же — еще и палить в него надо было?! А ведь могли бы по горячке, имей из чего пальнуть.
Риторический вопрос: вы что, всерьез считаете, что пистоли будут покупать только чекисты с замороженной по заданию разведцентра головой?..
Все наши споры про оружие вовсе не есть досужие рассусоливания интеллигентов в состоянии климакса.
Вы хотите знать, что будет происходить в этой стране после разрешения свободной продажи оружия? Вы правда хотите ответа?
Вы бывали в Чечне?.. Ах, это грубо! Ладно, вы бывали в Махачкале, в Тбилиси?.. Так как там спорят горячие парни?!
Можно не отвечать, если не видели.
Так вот, напомню одну незамысловатую истину. Как ни стараются некоторые политики засунуть нас… в Европу, мы все равно остаемся чистой воды Византией, а то и еще хуже, вполне дикой Азией, остро нуждающейся в хане, царе или на худой конец в генсеке-кормильце. Единственный способ наведения глобального порядка в этой стране — это не раздача стволов в качестве сдачи при покупке хлебушка, это реформа и реанимация государства как системы управления и защиты собственного народа. Да, я совершенно уверен в том, что никто никогда не протянет мне руку, если жизнь моя повиснет над помойной ямой, да, я призываю иметь оружие в кармане. Но зачем стрелять из «Шилки» по уткам? Боюсь, пообедать в таком случае придется только перьями.
Как, неужели вы не знаете, что такое «Шилка»?! Тогда я растолкую, что это не только река, но еще и такая четырехствольная фиговина, предназначенная для стрельбы как по воздушным, так и по наземным целям. Лупит она с такой силой, что землю потом пахать уже не надо, она и так пушистая.
Я все время говорил, что драться надо больше, а теперь вот возьму и отыграю назад. Драка драке рознь, надо же думать, с кем и зачем именно вы сцепились.
Есть в Ирландии, у пивных пабов, красивый обычай. Когда на улице дерутся люди, проходящий мимо рыжий детина спрашивает: «Это частная драка или можно присоединиться?»
Допустим, это драка фанатов. А вы фанат? Тогда это не ваша драка, и она не должна вас волновать!
Включаю гипноз. Смотрим в глаза и запоминаем!.. Это не ваша драка, не ваша! На раз, два, три просыпаемся.
Я никого и никогда не призывал драться только ради того, чтобы драться. Особенно это касается профессионалов, которым следует помнить о принятой этике поведения в отношении доверяющих тебе людей.
Реально подготовленный человек сражается не потому, что он хочет сражаться, а потому, что не может поступить по-другому.
Я хотел бы заострить внимание именно на поведении учителя. У меня есть знакомый тренер, имени которого я не называю, думаю, сейчас поймете, почему именно. Так вот, он много лет посвятил тхэквондо и, как человек ищущий, постепенно перебрался в тайский бокс, но уже в роли преподавателя, причем не самого плохого. Учитывая его опыт в постановке ног, ему цены не было.
Ребята потянулись, даже клуб свой создали, последовали первые победы юниоров, первые заметные успехи. И вдруг этот далеко не юный тренер заявляется на какие-то второстепенные соревнования по тайскому боксу, да еще в абсолютку при весе в семьдесят пять килограммов. Естественно, он угодил в нокаут во втором раунде от соперника весом за центнер.
Все должно быть вовремя, испытывать себя нужно в юности, когда единственная ответственность — это собственная совесть, а уж если приспичило подраться, так записывайся в добровольную народную дружину и гоняй шпану. Весь клуб стоял вокруг ринга и смотрел, как их бездыханного тренера выносят с ринга. Ну, всякое бывает, на то он и спорт, чтобы кто-то выиграл, и случайности тут тоже возможны, и все такое… Короче ребята поняли и продолжали тренироваться. Но ровно через полгода наш герой опять выставляется на первенство какого-то ЖЭКа и… благополучно падает в первом раунде. В результате клуб исчез, ребята разбрелись, многие просто на улицу, некоторые ушли к другим тренерам. Для битв «пенсионеров», которым уже за тридцать, существуют чемпионаты ветеранов и т. д. Во всяком случае, перед тем как принять решение о выступлении, следует спросить совета у человека, которому доверяешь.
Некоторое время назад я загорелся желанием выступить в том же тайском боксе в тяжелом весе. Надо сказать, что, тренируясь шесть раз в неделю, я нахожусь в достаточной форме, да и очень хотелось проверить в спортивной обстановке находки последнего времени. Я спросил у своего первого тренера, обладателя шестого дана Николая Шеменьова:
— А может, выступить?
— Ты абсолютно уверен, что победишь? — спросил он меня.
Если у тебя есть хоть один процент сомнения в победе, то ты не имеешь права на схватку. Это в молодости все впереди, а проиграв в зрелом возрасте, ты можешь до конца своих дней материть себя за совершенную глупость, причем без возможности реабилитации.
Учитель — это тяжелая ноша, потерять доверие учеников можно запросто, пара пустяков, и тогда коту под хвост славная боевая юность, бессонные ночи, проведенные в разработках новых методик, да и отдать весь свой опыт будет уже некому, потому что потеряна будет обыкновенная вера в учителя.
Но что же делать, если вызывают на бой? Соглашаться, конечно, но никаких зрителей, чтобы не превращать схватку, возможно последнюю, бой в шоу с избиением младенца. По мне уж лучше сдохнуть в бою, но только не позор.
Как-то раз приходит ко мне милый здоровенный парень и говорит:
— Я хожу по залам и спаррингую с мастерами. Хотел бы побиться и с вами.
— Очень хорошо, — говорю я ему. — Но те правила, по которым бьюсь я, невозможно реализовать в зале ввиду их полного отсутствия. Договариваться я с тобой тоже ни о чем не буду, ты просто встретишь меня однажды после работы и постараешься порвать, как Тузик варежку, а я очень постараюсь перегрызть тебе горло. Так что до встречи. Живу я там-то и там-то, заканчиваю работать в десять вечера. Самое время для дружеского общения, потому как зима, темно уже.
Он больше не пришел. А я даже не стал чувствовать себя более напряженно, чем обычно, потому что всегда чувствую себя именно так, как научила меня жизнь, уж извините за пафос.
В Японии говорят, что мастерам лучше не встречаться.
Неоднократно упомянутый мною Миямото Мусаси шел по дороге и вдруг увидел самурая, идущего навстречу. По манере держаться и по оружию он понял, что это один из известных мастеров севера. Они медленно прошли мимо, затем развернулись, и незнакомец спросил:
— Вы не Миямото Мусаси, о котором я слышал много достойного?
— Да, это я, — ответил Мусаси.
Они поклонились и пошли каждый своей дорогой.
Чтобы мастеру понять мастера, совсем не обязательно отрубать ему голову. Более того, есть правило, что мастер, занятый преподаванием, официально уже не спаррингует. Все мной сказанное я адресую тренерам, сенсеям, преподавателям. Ощущайте моральную и этическую ответственность перед учениками, безоговорочно доверяющими вам.
Нет, я никого не поучаю, все сказанное выше — всего лишь мое мнение, которым я рискнул поделиться с вами, уважаемые коллеги.
Давайте опять о подготовке психики.
Среди проводимых мною в нашем Центре тренингов пограничных состояний есть один весьма забавный. Суть его вот в чем.
Беру я мальчика лет тридцати, уверяющего меня в том, что он вообще ни разу в жизни не дрался, этому мешали морально-этические, физические или нравственные угрызения, и просто приказываю ему бить себя коленями. Технически удар достаточно прост и тяжел, карапуз доволен: все получается, да еще и мазохист лысый дает себя пинать как грушу, чем не жизнь. Попинал он этак вот меня, потом еще попинал, а тут я ему и говорю: «Вот что, дружок, бей меня так, чтобы ребра сыпались, чтобы зубами харкал, чтобы лоб треснул. Бей мощно и быстро, как только я замечу, что ты перестал меня бить, начну бить я! Ну и, само собой, если ты сумеешь меня забить, то вероятность контратаки приближается к нулю!»
Тренированного человека хватает максимум на пять минут ударов с криком и проносом через грудину. Я летаю, как мячик, потом, бывает, ночи не сплю, все отбито, но вскоре мой дядя начинает себя жалеть. Устал, сердешный, рученьки повисли, ноженьки не ходят, да уже и не бьют!
Вот тут-то лысый вдруг оживает и, отплевываясь кровью, начинает как ни в чем не бывало «убивать» усталого и «сдувающегося» дядю. Забиваю я его с максимально возможной жестокостью, все трещит и рвется, нокаут — это то самое малое, что я жду от процесса.
