Надеюсь, читатель поймет мотивы, под воздействием которых я несколько отвлекся от сюжета непосредственного рассказа о революционной деятельности Сталина. Мне представлялось существенно важным подчеркнуть принципиальное различие, которое существует между двумя типами революционных потрясений, испытываемых обществом, а точнее говоря, между революцией и контрреволюцией. Ибо они по самой своей природе диаметрально противоположны прежде всего по целям, которые они ставят перед собой, по своему характеру и по составу своих лидеров и участников.
Революция, которой посвятил себя с молодых лет Сталин, не преследовала своей целью достижение личного благополучия ее участников. Она, конечно, в силу неизбежности была сопряжена с насилием, кровопролитием и прочими атрибутами всякой революции, которыми так пугают обывателей в сегодняшней «демократической» России. Но в отличие от «первой победоносной буржуазной контрреволюции» в России она не была революцией во имя интересов перерожденцев, толстосумов, воров и жуликов. Свои силы она черпала в народных массах, поскольку ориентировалась на реализацию их коренных интересов.
Естественно, что под таким углом зрения, с учетом характера и целенаправленности самих революционных событий, в которых участвовал Сталин, можно дать более или менее объективную оценку его роли в них. Данное обстоятельство, как мне думается, ни в коем случае не должно оставаться на втором плане, а тем более вообще за кадром. В этом, собственно, и состоит увязка всего рассматриваемого сюжета с отнюдь не лирическим отступлением на тему о последней российской революции. На первый взгляд кажется, что здесь нет никакой внутренней взаимосвязи. В действительности же она существует. Хотя и проявляется не столь обнаженно и открыто. Она сказывается прежде всего в исходных, фундаментальных посылках, которые превалируют в оценках самого смысла революционной деятельности Сталина. Авторы определенного толка усматривают этот смысл в стремлении добиться самоутверждения, реализовать свои честолюбивые устремления. В дальнейшем, мол, этот смысл модифицируется и выражается в утверждении своей власти и могущества.
Здесь мы не будем полемизировать с подобными утверждениями. Об этом пойдет речь в соответствующих главах книги. Сейчас же мне хотелось оттенить одну мысль: цели революции, которой посвятил свою деятельность Сталин, были выше всяких честолюбивых устремлений. Это, конечно, не означает, будто я вообще склонен считать, что Сталин, даже в самый ранний период своей бунтарской деятельности начисто был лишен каких-либо личных устремлений, в том числе и честолюбивых.
Отнюдь нет. Сам он впоследствии следующим образом охарактеризовал роль такого рода личных побудительных мотивов в жизни исторических деятелей: «При различных условиях роль честолюбия различна. В зависимости от условий честолюбие может быть стимулом или помехой для деятельности крупной исторической личности. Чаще всего оно бывает помехой.»[210] В приложении к самому Сталину, разумеется, нельзя сказать, что его личное честолюбие, которое большинство его оппонентов называло непомерным, явилось помехой в его деятельности. Оно скорее играло положительную роль, позволяя полнее реализоваться потенциям, заложенным в его личности.
Этими общими замечаниями, конечно, не исчерпывается весь тот чрезвычайно сложный конгломерат побудительных личных мотивов, лежавших в основе поступков как самого Сталина, так и других деятелей российского революционного движения. Но если говорить кратко, то революция составляла главный смысл и содержание всей их жизни. Причем у многих из них сама частная личная жизнь оставалась на втором плане.
Однако перейдем непосредственно к предмету нашего рассмотрения.
2. Начальный этап революционной деятельности Сталина
В двадцатилетием возрасте в жизни, и можно сказать, во всей дальнейшей судьбе Сталина наступил коренной поворот. Он оказался за бортом семинарии и в определенном смысле за бортом всего сложившегося и привычного уклада бытия. С прошлым, на первый взгляд, его уже ничего не связывало, а будущее открывалось, окутанное пеленой полной неизвестности и неопределенности. Этот коренной перелом в его жизни, конечно, не был результатом случайного стечения обстоятельств. Скорее наоборот, он стал закономерным итогом его интеллектуальных и нравственных исканий, переживаний и устремлений, приведших его в конце концов в лагерь революционных бунтарей. Было бы большим упрощением считать, что он с самого начала ясно представлял себе, какой жизненный путь он выбирает и что ему сулит этот самый выбор. В решающей степени его действия диктовались реальной обстановкой, условиями его тогдашней жизни. В сущности ко времени его исключения из семинарии он уже порвал все духовные нити, связывавшие его с перспективой служения на ниве священнослужителя. В значительной степени вырисовывалась и еще неясная, но уже более или менее определенная перспектива того жизненного пути, которому он намеревался следовать в дальнейшем. Эту перспективу можно определить как участие в революционной борьбе в рядах российской социал-демократии как наиболее последовательного и решительного крыла всего пестрого революционного движения тогдашней России.
К тому же следует учитывать еще одно немаловажное обстоятельство: молодой Сталин не имел какой-либо профессии, ему практически некуда было приложить свои силы. В каком-то смысле он был выброшен из привычной общественной среды, стал своего рода изгоем. Последнее также, несомненно, оказало немаловажное влияние при выборе дальнейшего пути. Но какую бы роль ни играло это последнее обстоятельство, все же главной побудительной причиной вступления его на путь революционной борьбы стало уже в своих основных чертах сформировавшееся новое мировоззрение.
Американский автор А. де Йонге, рассматривая причины, побудившие молодого Джугашвили примкнуть к марксистскому направлению революционного движения, подчеркивает, что в то время «марксизм уже занимал на Кавказе прочные позиции. Более важное значение имело то, что Сталина привлекал агрессивный тон марксистской полемики и его догматические свойства. В нем, как семинаристе, находили отклик догмы и правильность интерпретации учения… Но он никогда не был рабом догмы, всегда был способен сочетать ее со своими непосредственными интересами, используя ее для оправдания каждого своего действия.»[211]
Есть все основания полагать, что этот его выбор был итогом сознательного решения. Отличаясь сильной волей и целеустремленностью, молодой Иосиф едва ли испытывал гамлетовский комплекс нерешительности в определении магистрального направления своей будущей жизни. Семена сомнений в отношении справедливости господствовавших тогда общественных устоев, зароненные в его душу в детстве и юности, с неизбежной закономерностью должны были дать свои плоды. Как натура исключительно цельная, не раздираемая сомнениями и колебаниями, он был в каком-то смысле обречен на то, чтобы стать профессиональным революционером. Его главной и, можно сказать, единственной профессией в этом мире стала революция как выражение цели и смысла всей его жизни.
Впоследствии, уже во времена «правления» Сталина, многие его оппоненты и критики нередко подвергали осмеянию само это понятие — профессиональный революционер. Действительно, с точки зрения обывательских канонов такая профессия выглядит абсурдной и даже какой-то мистической. На этот счет было высказано немало ехидных и саркастических комментариев и замечаний. Однако фактом реальной действительности тогдашней России было существование небольшого, но и не такого уж ничтожного слоя людей, каким являлись профессиональные революционеры. Некоторые из них, в отличие от Сталина, имели определенные профессии, но главной своей профессией они избрали революционную деятельность. Их гражданские специальности стали лишь своеобразным прикрытием их главной деятельности — по подготовке революции.
Участию молодого Сталина в подпольной революционной деятельности, причем участию достаточно плодотворному, способствовали и некоторые черты его характера. Он был человеком весьма организованным, целеустремленным, отличался скрытностью натуры, лишенным всяческого налета сентиментальности, склонности к красивым фразам. Он умел кратко и ясно выражать свои мысли, доводить их до своих слушателей понятным языком. Его отличала солидная начитанность, неплохое знание марксистской литературы, умение отделить главное от второстепенного. Короче, определенный теоретический фундамент в сочетании с некоторым жизненным опытом уже в самом начале его карьеры как профессионального революционера позволили ему включиться в активную подпольную деятельность. По отзывам практически всех, кто знал его в этот период, Сталин был весьма умелым конспиратором, что несомненно облегчало приобщение его к подпольным делам.
