Как бы то ни было, а иссякание нефтяных источников, если оно случится, не пройдет для нефтяного человечества совсем безболезненно, даже если мы будем предупреждены об этом за 20 лет. А этот срок – один из самых часто озвучиваемых.
Впрочем, есть и другие мнения касательно сроков. Скажем, тот же Эйгенсон полагает, что надежды на скорый конец цивилизации из-за исчерпания нефти преждевременны: «В 1949 году суммарные начальные нефтересурсы виделись знаменитому д-ру М. Кингу Хабберту на уровне 160 миллиардов тонн, отчего он тогда предсказывал пик нефтедобычи на начало 90-х годов XX века с последующим скорым крахом цивилизации. Сегодня оценка суммарных начальных ресурсов увеличилась в 2,5 раза… и срок краха мировой энергетики последователями д-ра Хабберта тоже перенесен пока что на 20-е годы XXI века». Эйгенсон считает, что в дальнейшем человечество перейдет на поиск нефти более глубокого залегания, которую сейчас пока добывать невыгодно.
А вот его коллега Вилетарий Кучеренко, кандидат геолого-минералогических наук, прошедший всю карьерную цепочку нефтяника – от помощника бурового мастера до генерального директора Приволжской нефтяной компании, имеет другое видение проблемы:
– Нас любят пугать исчерпанием нефти. Это неправильно: многое еще не разведано, а неразведанные ресурсы, по крайней мере, не меньше уже разведанных. Откуда это известно? По аналогии – есть территории, которые на предмет нефти не разведывались, но их строение однотипно со строением территорий разведанных, где добывается много нефти. Если посмотреть на геологическую карту вполне обжитой Самарской области, то мы увидим, что белых, неразведанных пятен на ней больше, чем разведанной местности! Недоразведано примерно 80% Самарской области, в основном южные районы. А ведь наша Самарская область считается одной из самых изученных! Здесь с 1939 года ищут и находят нефть. И еще видимо-невидимо найдут! Конечно, весомость этих месторождений будет не столь значительна, как открытых ранее в Сибири, и они не столь легко открываются. Но это уже вопрос организации нефтедобычи – просто вместо огромных компаний в будущем возрастет, на мой взгляд, роль небольших частных нефтедобывающих фирм… Откуда же тогда все эти разговоры об оскудении запасов? Во времена Советов, если разведку вело Министерство геологии, оно всегда старалось сделать приписку в большую сторону. А когда месторождение принимали «добычники», они всегда старались от него на бумаге «отрезать». Я знаю это, потому что выступал в обеих ипостасях… В результате, если разведку вело Мингеологии, там всегда запасы были преувеличены. А если разведку и добычу вели сами нефтяники, месторождение фактически оказывалось больше, чем по документам. Так что нефть у нас еще есть. Правда, качество ее уже другое, это более вязкие нефти, более тяжелые. В такой нефти больше серы, скажем. Но эту серу можно добывать! Немцы в свое время это усекли и выдвинули нам условие – поставлять им нефть с содержанием серы не менее 2%. Они ее у себя извлекают и получают самородную серу. Получается, мы им на халяву поставляем серу – ценное сырье. А ведь из нефти можно не только серу добывать! Вот на севере Самарской области нефть с большим количеством тяжелых металлов – до полутора килограммов ванадия на тонну нефти. Считается, что, если металла в тонне нефти 100-150 граммов, его уже имеет смысл добывать. А кроме ванадия, из этой нефти можно добывать и хром, там его тоже полно.
…Отвлечемся на секунду от того, что бубнит мне в телефонную трубку из своей Самары Вилетарий Кучеренко.
Воспарим мыслью над всеми этими предсказаниями, охватим их общим взором и увидим в них – и алармистских, и оптимистических – нечто общее: все эти мнения, вне зависимости от степени их оптимистичности, лишь отсрочка «нефтяного конца» – все они предполагают принципиальную исчерпаемость нефти как ресурса. Рано или поздно, но она кончится.
Но конечна ли нефть?
Мы так привыкли относить нефть к исчерпаемым ресурсам, что дикой может показаться сама мысль, будто нефть может не только быстро тратиться, но и быстро появляться. Признайтесь, вы ведь тоже так полагаете? Тогда приготовьтесь, нас ждет сюрприз…
…Обычные люди с улицы полагают, что нефть и уголь – это остатки древнейших лесов, пролежавшие в пластах земли черт знает сколько. «Нефть – аккумулированная древними лесами солнечная энергия!» – скажут наиболее продвинутые прохожие. Так их учили в школе. Однако в геологии на этот счет есть разные точки зрения. Помимо «фиксистов» и «мобилистов», наука о земле разделена также на «биогенщиков» и «абиогенщиков». Сторонники биогенного появления нефти искренне полагают, что таки да! – нефть, как и уголь, есть производное древних лесов. К этой гипотезе науку подвело органическое строение нефти, резко контрастирующее с неорганикой земных пород.
Но есть люди, которые считают нефть таким же минералом, как и все прочие, только жидким и «весьма органическим». Они считают, что нефть образуется в земле сама по себе, а не является перепревшим складом доисторической древесины. И в последнее время количество этих людей растет, потому что все больше накапливается фактов, которые биогенная теория объяснить никак не может. Например…
Если нефть – остатки древнейшей флоры, то она не может залегать очень глубоко, потому что леса растут на поверхности. А в конце XX века методами геофизики стали открывать «глубокую нефть», залегающую на трех, четырех, шести километрах… Больше того, нефтяные месторождения были обнаружены даже в трещинах кристаллического фундамента материков! Уж там-то ее быть никак не может: эти породы появились на свет тогда, когда никакой жизни на планете еще не было. Соответственно, не было и лесов. Значит, древние леса не имеют к нефти никакого отношения. Значит, образовалась нефть как-то иначе. Тогда, может быть, она и сейчас образовывается? И, может быть, достаточно быстро?..
Пожалуй, самую экзотическую точку зрения по этому вопросу имеет доктор геолого-минералогических наук Азарий Баренбаум. Его концепция такова: образование нефти может носить антропогенный характер, то есть связанный с человеком и его деятельностью. В образовании нефти, по Баренбауму, участвует геохимический круговорот воды и углерода на планете. Дождевые потоки, проникая в почву и более глубокие слои земной коры, пополняют подземные воды, принося с собой растворенный углерод в виде гидрокарбоната. Этот гидрокарбонат восстанавливается затем до углеводородов, формируя новое нефтяное месторождение.
Прикидочные оценки, проведенные исследовательской группой Баренбаума, показывают, что 90% нефтяных месторождений на глубине от 1 до 10 километров возникают именно таким способом. И лишь 10% нефти имеет привычное нам органическое происхождение. Получается, нефть должна образовываться лучше всего там, где в атмосфере больше всего углерода. А его больше всего там, где больше всего жгут топливо и углерод вылетает в атмосферу в виде углекислого газа, – над крупными городами и промышленными центрами. Получается круговорот углерода в природе. Люди, сжигая углеводороды, освобождают углерод, выпуская его в атмосферу. Оттуда его смывает дождями, он возвращается в землю, где постепенно снова превращается в нефть. Сколько же времени занимает этот процесс?
Традиционная точка зрения полагает, что нефть образуется за миллионы лет. Баренбаум считает, что месторождение может сформироваться за десятилетия.
Внимательный читатель может сказать: в Москве топливо жгут уже столетиями, причем последние 200 лет весьма и весьма интенсивно. Где же подмосковная нефть? Она есть! Баренбаум утверждает, что в ходе разведочного бурения ученым из его группы удалось обнаружить нефть на юго-востоке Московской области. Там даже собираются поставить качалку…
Ну а что по этому поводу говорит наша любимая металлогидридная теория? Да примерно то же самое, что и мятежный Баренбаум: нефть и газ образуются, и довольно быстро! Как это происходит?
Нефть и природный газ – углеводороды. Причем даже больше «-водороды», чем «угле-». Помните, выше мы писали: чтобы превратить каменный уголь в жидкое топливо, его нужно наводородить. Этим и занимались всю войну гитлеровские заводы.
Та же ситуация с природным газом – известная всем со школы формула метана CH4 говорит сама за себя: в этом газе на 4 атома водорода приходится всего один атом углерода. Иными словами, проблема современной геологии не в углероде, а в водороде. Углерод уж откуда-нибудь да возьмется, он может иметь растительное происхождение или неорганическое – без разницы. А вот где ортодоксальная теоретическая геология добывает водород, чтобы произвести из этого углерода нефть? Ведь согласно господствующей теории железного ядра и силикатной мантии никакого водорода в планете практически нет! Как же ортодоксы выходят из этого двусмысленного положения?.. В этой части книги много прямой речи разных людей; дадим теперь слово и Ларину, а то в предыдущих частях книги он у нас молчал, «как рыба об лед», участвуя в повествовании исключительно третьим лицом. Вам слово, Владимир Николаевич!
