По иронии судьбы именно иудейское восстание 66 года привело к победе христианства Павла над мессианизмом Иакова. Поводом для этого восстания (по крайней мере, одним из поводов, как утверждал еврейский историк Иосиф Флавий) послужило убийство Иакова священниками в 62 году. Нерон был вынужден послать на подавление восстания полководца Веспасиана. Когда Нерон покончил с собой, войска провозгласили Веспасиана императором.
Веспасиан вернулся в Рим, оставив своего сына Тита осаждать Иерусалим. Город пал в сентябре 70 года. Храм был сожжен, мятежники, включая мессианистов, зверски убиты, сокровища Храма Тит увез в Рим. Когда мессианистов не стало, у придуманной Павлом религии распятого спасителя, о котором он проповедовал вне Иудеи, не осталось конкурентов. Путь к завоеванию мира был свободен.
Христианство было популярно именно в силу того, что предвещало конец света. Иисус говорил, что Армагеддон, последняя битва между силами добра и зла, произойдет до того, как его слушатели отойдут в мир иной. Если учесть, что Иисуса слушали дети, получалось, что это событие должно было произойти около 90 года н. э.
Сейчас мы сказали бы, что Иисус воспринимал действительность искаженно — он считал, что о скором светопреставлении ему поведал Бог. Столь же искаженно воспринимали реальность евреи, которые подняли восстание, уверившись в том, что Яхве не позволит чужакам захватить их Храм. 90 год прошел, конец света не наступил, но никто этого не заметил. Христиане к тому времени терпели гонения от безжалостного римского императора Домициана, младшего сына Веспасиана. Этот император настаивал на том, чтобы к нему обращались «господин и бог», и казнил тысячи христиан, которые отказывались признавать его божественность. Домициан был убит заговорщиками в 96 году.
С этого момента и на протяжении 200 лет к христианам относились по-разному. Чаще их преследовали (императоры полагали, что народ следует развлекать, время от времени бросая кого-нибудь на растерзание львам). По большей части христиане были рабами и отверженными, и сильные мира сего их презирали. Когда Плиний Младший решил расспросить о христианстве двух молодых рабынь, которые оказались диаконисами, он посчитал, что естественнее всего будет подвергнуть их пыткам. Позднее он ничуть не раскаивался в своем поступке, уверяя, что не нашел в их словах ничего, кроме только «искаженного и безбрежного суеверия»[139]. Ломас и Найт в целом с ним согласились бы.
Того же мнения придерживался и папа Лев X. Ломас и Найт цитируют его слова: «Она хорошо нам послужила, эта легенда о Христе»[140].
В 312 году н. э. гонимое христианское меньшинство не могло поверить своему счастью: император Константин сделал христианство государственной религией империи. Сам он говорил, что накануне решающей битвы у Муль-вийского моста увидел крест в небе и слова «Сим победиши!».
В правдивости этой истории следует усомниться, поскольку сам Константин так и не стал христианином, оставаясь последователем солнечного бога Sol Invictus («непобедимое солнце»), культ которого установил император Аврелий. Тем не менее Константин победил собственного брата Максенция и бросил его тело в Тибр. Христиане оказались в положении бедных родственников, которые неожиданно сделались единственными наследниками огромного состояния.
Судя по всему, «обращение» Константина состоялось по сугубо политическим причинам. Во II веке за 17 лет сменилось более 70 императоров, из которых немногие умерли своей смертью. По всей империи восставали варвары. Император Диоклетиан, захвативший власть в 284 году, удержал государство от распада только силой воли и жестокостью. Он сковал империю цепями и повелел городам и деревням, в которых стояли армейские гарнизоны, кормить солдат, не требуя платы. Налоговое бремя при нем стало тяжким, как никогда ранее. При всем том Диоклетиан вынужден был назначить еще трех «соимператоров», которые помогали ему управлять империей. Когда он решил уйти на покой и выпустил из рук бразды правления, государство немедленно начало распадаться.
Нужно было что-то делать, и Константин, сын одного из «соимператоров», знал, что именно. Возможно, озарение посетило его накануне битвы у Мульвийского моста, отчего он и говорил впоследствии о видении. Константин осознал, что империи требуется не огромная армия, а новая религия. Возможно, его выбор пал на христианство потому, что его мать, британская принцесса Елена, была христианкой{5}. Хотя христианство и распространилось по всей империи, оно оставалось религией меньшинства: христианином являлся в те времена лишь каждый десятый. С другой стороны, христиан можно было отыскать в любом городе и любой деревне. Передав им власть, Константин обретал сторонников повсюду. В каждом городе, где имелся христианский епископ, фактически появлялся со-император.
Константин успешно воплотил задуманное в жизнь, но столкнулся с новой головной болью. Кроткие и миролюбивые христиане начали нападать друг на друга столь же неистово, как иудеи тремя веками ранее. Причина раздора была схожа с той, что развела евреев Иерусалима: половина христиан считала другую половину «пособниками». Император Диоклетиан преследовал христиан и приказывал им избавляться от священных книг. Многие христиане предпочли отказаться от книг и не принимать мученическую смерть. Теперь люди, считавшие, что компромиссы с языческой властью невозможны, желали наказать отступников.
Проведенный в Арелате (ныне Арль) собор епископов не смог ничего изменить, и встревоженный император бежал в Византию, явно жалея о безрассудном решении передать власть в руки грызущихся фанатиков. Но и в Византии ему не было покоя. Тамошним яблоком раздора было мировоззрение александрийского священника Ария, который пришел к безупречному выводу: Иисус, сын Бога, сам Богом не был. К тому времени романтический взгляд Павла на Иисуса укоренился настолько, что это толковое и здравое заключение было расценено как богохульство.
Константин решил раз и навсегда положить конец раздражавшим его распрям. В 325 году он созвал собор в Никее (на территории сегодняшней Турции) и пригласил на него церковных иерархов со всей империи. Явившись на собор, Константин волевым решением определил, каким должно быть христианство. Арий проиграл спор, его взгляды были осуждены как «арианская ересь».
Его отправили в ссылку. Христианство с той поры определялось никейским Символом Веры, который констатировал, что Иисус «единосущен» Богу-Отцу, в то время как Святой Дух, «третий лишний», всего лишь «исходит» от Отца и Сына. Так Иисус, хотел он того или нет, был превращен в Бога, что глубоко шокировало бы его как ортодоксального иудея.
Константину, который не был христианином, было все равно, что именно решит Никейский собор. Он был рад тому, что иерархи наконец приняли какое-то решение и перестанут убивать друг друга, подрывая безопасность государства. (Дочь императора Констанция в это не верила и вмешалась, дабы возвратить Ария из ссылки и восстановить его в правах.) Елена, мать Константина, оказала ему неоценимую помощь — она обнаружила «истинный крест», на котором имелась табличка «Царь Иудейский». Было установлено, где именно Иисуса распяли и где находилась его гробница. Елена, кроме того, обнаружила место, на котором Господь говорил с Моисеем из горящего куста, и десятки других мест, упомянутых в Священном Писании; на каждом из них она строила церковь. Все эти места, разумеется, стали привлекать туристов.
Это было лишь начало. Как пишут о том Ломас и Найт: «Ранняя римско-католическая церковь поставила перед собой цель уничтожить все, что не стыковалось с установленной догмой. Истина была неважна; мнение церкви становилось реальностью, а все, что противоречило этой реальности, исчезало»[141].
В 415 году голосящая толпа христианских фанатиков под предводительством патриарха Кирилла сожгла Александрийскую библиотеку. Женщина-ученый Ипатия, один из ведущих математиков свой эпохи, была раздета донага, и монахи заживо содрали с нее кожу устричными ракушками. Прошло время, и Кирилла причислили к лику святых.
Цезари сменялись один за другим, а Римско-католическая церковь продолжала существовать. Иерархи подделали документ под названием «Дар Константина», согласно которому Церковь обладала абсолютной властью в делах не только духовных, но и светских. Ощутив приятный вкус власти, Церковь намеревалась удерживать ее и впредь.
По понятным причинам она отказывалась признавать изложенный выше взгляд на основание христианства и упорствовала, почти не встречая сопротивления, вплоть до 1947 года. Затем в пещерах близ Кумрана на Мертвом море были обнаружены свитки, позволившие потрясти церковную доктрину до основания.
Где-то в начале 1947 года пастушок из бедуинов искал на скалах Кумрана пропавшую козу и обнаружил на высоте расщелину. Он бросил в нее камень и услышал, как разбилась какая-то глиняная посуда; тогда пастух вскарабкался по скале и оказался в пещере. Он увидел множество глиняных кувшинов высотой около двух футов каждый.
