революционной диаграммы и ее функции шортката к экономическому мышлению.
Стоит открыть любую книгу по экономике, прослушать любую лекцию, посмотреть любой фильм на экономические темы, и мы неизбежно увидим одну и ту же пару диаграмм, появляющуюся снова и снова. Одна из них – это график роста, изображающий кривую, которая экспоненциально загибается вверх, обещая нам будущее с, по-видимому, беспредельными объемами производства. Вторая – график с двумя прямыми или кривыми, которые пересекаются, образуя Х-образную фигуру, и описывают зависимость спроса и предложения от количества и цены товаров. Кривая спроса показывает, что чем ниже цена, тем больше товара может приобрести покупатель. Кривая предложения демонстрирует, что объем производства растет, если растет цена. Считается, что совмещение этих двух кривых позволяет найти точку экономического равновесия, то есть цену, при которой объем спроса равен объему предложения.
Эти диаграммы были настолько влиятельны, что привели к убеждению, будто экономика, по сути дела, зависит только от спроса и предложения. Но Раворт хотела опровергнуть эту модель. В ней не хватало факторов, чрезвычайно важных для понимания мировой экономики – экологии и прав человека. Как писал в книге «Из обломков» (Out of the Wreckage, 2017) Джордж Монбио, лучшее, что можно противопоставить дискурсу, – это другой дискурс. Раворт придерживается сходной философии. «Эти старые диаграммы подобны интеллектуальным граффити на разуме, а граффити очень трудно соскрести, – говорит она. – Лучше всего зарисовать их чем-нибудь новым».
Раворт всегда считала, что изображения лучше всего помогают понимать сложные концепции. «В школе мне не разрешали рисовать на полях книг, но теперь мы понимаем, что существует много разновидностей интеллекта, и визуальный интеллект – одна из них. Подростком я обожала читать Фейнмана. В его книгах было полно рисунков. Может быть, именно это еще тогда подсказало мне, что это часть понимания, хотя другие говорили, что я рисую какие-то каракули».
Окончив школу, Раворт пошла учиться экономике, но ей казалось, что эта дисциплина, в сущности, не понимает, как устроены человеческие общества. «Мне становилось по-настоящему стыдно за те концепции, которые мне преподавали». Однажды, когда Раворт была присяжной в суде, ей попалась диаграмма Германа Дэйли, экономиста, работавшего во Всемирном банке, которая заронила семена ее экономического озарения. Дэйли хотел опровергнуть считавшуюся самоочевидной идею неограниченного роста и предложил проводить на экономических графиках внешнюю окружность, которую следует помечать надписью «Окружающая среда».
«Великие диаграммы отличаются тем, – говорит Раворт, – что, увидев однажды, их невозможно забыть. Они позволяют перевернуть мировоззрение, сменить парадигму». Диаграмма Дэйли оставалась в сознании Раворт несколько лет, пока, работая в Oxfam [85], она не познакомилась с другой диаграммой, основанной на его идее, и это не привело ее к ее собственному диаграммному прозрению. Эта вторая диаграмма изменила ее взгляды на экономику. Это была созданная экологом Йоханом Рокстрёмом схема девяти планетарных границ, определяющих безопасное пространство деятельности человечества. На ней была и окружность Дэйли, но, кроме того, там были изображены большие красные секторы, растущие из ее центра. Каждый из них представлял какой-нибудь фактор: озоновый слой, круговорот воды, климат, кислотность океанов и так далее. Проблема состояла в том, что многие из этих секторов выходили за окружность.
«Моя реакция была чисто рефлекторной, – говорит Раворт. – Я поняла, что с этого начинается экономика XXI века».
Но дело не ограничивалось красивой картинкой. Ее подкрепляли цифры. Экономисты обычно измеряют все на свете в долларах. Считается, что это удобный шорткат, позволяющий сравнивать величины, кажущиеся несравнимыми. Одно число, чтоб править всеми. Но Раворт находит столь одномерное мировоззрение подозрительным. Она сравнивает его с попыткой водить автомобиль, в котором вся информация о скорости, температуре, частоте вращения двигателя, остатке горючего в баке отображается одним-единственным прибором. Ездить на такой машине было бы невозможно.
«Нужна целая приборная доска, – говорит она. – Люди хорошо умеют обращаться с приборными досками. Мы живем в сложной системе. Если скрывать ее сложность, это не даст нам средств принятия решения с более широкими возможностями. Это опасный шорткат».
Именно этим были хороши новые диаграммы. Доллары не были в них единственной единицей измерения. Вместо этого в них использовались несколько единиц – тонны углекислого газа, тонны удобрений, параметры озонового слоя. И все же Раворт считала, что в диаграмме не хватало одного важного компонента – человека. «Я сидела в Oxfam в окружении людей, которые помогали ликвидировать последствия необычно сильной засухи в Сахаре или боролись за здравоохранение и образование для индийских детей, и думала: “Раз есть внешняя окружность, изображающая предельную нагрузку человечества на планету, то есть и внутренний предел, который мы последние 70 лет называем правами человека. Право, определяющее, сколько еды нужно в день каждому человеку, сколько нужно воды, какими должны быть минимальные жилищные условия или минимальный уровень образования, чтобы быть членом общества”. Если есть внешняя окружность, решила я, то нужно построить и внутреннюю окружность».
Тут Раворт подошла к доске, висящей у меня в кабинете, и набросала на ней пончик: внешняя окружность обозначала экологию, а внутренняя – права человека.
Сначала Раворт никому не рассказывала о своей диаграмме. Затем, в 2011 году, когда она представляла Oxfam на конференции специалистов по системам Земли, на которой обсуждались девять планетарных границ, кто-то повернулся к ней и сказал: «Проблема с этой системой планетарных границ в том, что в ней нет людей».
«На стене висела большая доска, – говорит Раворт. – Я сказала: “Можно, я нарисую картинку?”»
Она вскочила, нарисовала на доске свой пончик и объяснила: если внешняя окружность нужна нам, чтобы ограничивать воздействие человека на окружающую среду, нам точно так же нужна и внутренняя окружность, которая обозначает минимальные условия жизни каждого человека на планете – продовольствие, воду, здравоохранение, образование, жилье.
«Чтобы удовлетворить нужды всех и каждого, необходимо использовать ресурсы Земли, но таким образом, чтобы не выходить за пределы возможностей планеты. Мы хотим находиться в этом промежутке между окружностями, – говорит она, указывая на пончик. – Я рисовала очень быстро, потому что казалось, что мне сейчас скажут: “Да, милочка, можете садиться”. Но вместо этого они возбужденно заговорили, что именно эту картину мы все время упускали из виду; что это не круг, а пончик».
Раворт описала свою диаграмму в проекте документа Oxfam; его публикация была встречена с немедленным энтузиазмом. «Именно в этот момент я по-настоящему осознала, какими действенными шорткатами бывают изображения. Если взять все слова, которые есть на этой схеме, – продовольствие, вода, работа, доходы, образование, политическое участие, гендерное равенство,
