Здесь особо примечателен индюк. Во-первых, его приручили индейцы большинства племен совсем не для того, чтобы употреблять в пищу, а из-за перьев, необходимых для украшений. Во-вторых, возможно, что индюк действительно является примером самоодомашнивания. Если это так и было, а собака также могла обладать этой способностью, то значит, что североамериканские народы вообще не осуществили настоящей доместикации случай беспрецедентный в развитии культуры. С растениями, как мы увидим, обстояло совсем иначе.
В пользу гипотезы самоодомашнивания индюка говорит эксперимент, описанный в 1965 г. с большим юмором Джин Пинклей в статье под названием: "Индейцы пуэбло и индюк. Кто кого одомашнил" 2.
Основная мысль выражена уже в первых строках. "Утверждать, что индеец одомашнил индюка,- значит ставить телегу перед лошадью. У индейца не было выбора, индюк одомашнил его. Эксперимент начался в 1944 г., когда сотрудники Службы национальных парков предприняли немало усилий, чтобы возродить фауну, которая исчезла в данной области в исторический период. Вместе с Департаментом по охоте и рыболовству штата Колорадо они. поместили в Меса-Вердег в каньоне, на крайнем юго-западе штата Колорадо, где находится больше всего руин, первых индюков и индеек - не более трех индюков и семи индеек в течение трех месяцев.
Зоологи и биологи предполагали, что птицам, сначала плохо ориентировавшимся в новом районе, нужно помочь, особенно в зимнее время, и они стали их кормить. С этого и начались беды.
Несколько лет все шло хорошо, были признаки того, что индюки выжили. Затем, когда выпустили следующую партию птиц, картина резко изменилась. То, что произошло позже, в 50-х годах, можно было сравнить с рассказом Джеймса Турбера, если брать комическую сторону, или со знаменитым фильмом Хичкока "Птицы", поскольку это напоминало кошмар.
То, что сообщали очевидцы, звучит почти неправдоподобно. Птицы быстро превратились во всеобщее бедствие. В течение нескольких лет они привыкли к шуму людей и автомашин, приезжавших в Меса-Верде. Они разгуливали по дорогам и вынуждали водителей автомашин совершать опасные маневры. Птицы обнаружили, что террасы домов и веранды, защищенные металлической сеткой от москитов, представляли собой великолепное убежище в дождливые дни. Они забирались внутрь и отказывались выходить обратно. Индюки были ненасытны и с абсолютной уверенностью в безнаказанности использовали любую возможность для кражи продуктов, причем они, так сказать, "заключили договор о взаимопомощи" с сойками: те первыми обнаруживали съестное, а затем пронзительным криком сообщали о месте находки. Поскольку индюки - большие птицы, они оставляли невероятное количество экскрементов, так что по тропинкам, где они ходили, нельзя было пройти в легкой летней обуви (правда, это нельзя сравнить с тем, что сделали нежные голуби с венецианской площадью Св. Марка). Дети больше не могли играть спокойно: экскременты величиной с кулак падали на их головы. Птицы нападали на женщин, развешивавших белье, и пачкали его. Все двери было необходимо держать закрытыми, ибо индюки "инспектировали" жилые помещения и устраивали в них величайшее безобразие".
По непонятной причине дирекция заповедника в 1957 г. выпустила еще группу индюков. Им не потребовалось время на адаптацию; птицы сразу подружились со старыми, более опытными. Вскоре жизнь заповедника вышла из-под контроля смотрителей: из-за птиц произошли первые несчастные случаи.
Необходимо было срочно что-то предпринять. "Наши газоны, веранды, крыши, пешеходные тропинки и проезжие дороги выглядели как крестьянские дворы. Птицы стали наглыми, шумными, грязными вредителями, и для их собственного блага, а также чтобы самим не сойти с ума, мы решили предпринять необходимые шаги прогнать их в чащу и заставить вновь стать "дикими индюками".
После конференции с зоологами и биологами смотрители парка взяли ружья была зима и туристы отсутствовали,- дождались, когда птицы собрались группами, и открыли стрельбу поверх их голов. Испуганные индюки вспорхнули, отлетели на расстояние до ста метров и вновь собрались. Смотрители подошли ближе и вновь открыли огонь. На этот раз птицы, как и прежде, поднялись и, по-видимому, немного встревоженные, отлетели только на 50 м. Смотрители дали залп в третий раз и поняли, что их атака захлебнулась: индюки гневно хлопали крыльями, поскольку им мешали, но, увидя, что опасность не угрожает, своих позиций не сдали.
Что оставалось делать? Биологи посоветовали прибегнуть на этот раз к помощи "бомб черри" - в неумелых руках это отнюдь не безопасное средство, нечто среднее между ракетой для фейерверка и ручной гранатой. Когда бомбы стали взрываться среди скопищ этих больших птиц, они несколько мгновений, как одержимые, носились вприпрыжку, но оставались там, где их застало нападение. Смотрители в отчаянии швыряли бомбы, причем однажды упавшая бомба сразу не разорвалась, и один из обжор успел клюнуть ее. Он без промедления взлетел на воздух. Как же это подействовало на остальных птиц? Да никак.
Тогда смотрители пустились во все тяжкие. В каждом удобном месте они соорудили каменные пирамиды, и с этих высот стали бомбардировать птиц снарядами ближнего и дальнего действия. Птицы при прямом попадании злобно кричали, но оставались на своих местах и играли с метательными снарядами. Тогда смотрители взялись за брандспойты и стали поливать птиц водой - индюкам это очень понравилось. Мужчины до изнеможения гонялись за ними с палками, садились в джипы и, включив сирены, с воем мчались по дорогам - птицы с восторгом участвовали в этой игре. "Чем больше мы старались, тем больше удовольствия доставляли индюкам... Если бы у индюков не было воробьиного мозга, то я бы предположила, что они специально выходили фотографироваться на лужайки, чтобы вдоволь посмеяться над позами двуногих существ, которых называют людьми" 4.
Но хватит подробностей. Каким-то образом через длительное время сотрудникам парка все-таки удалось справиться с этим бедствием. Какой же вывод сделали из этого необычного эксперимента?
Вполне вероятно, что нечто подобное случалось и прежде. Когда индейцы, создавшие культуру периода баскет-мейкер II перешли к земледелию и стали обрабатывать первые маленькие участки, они вскоре поняли, что необходимо постоянно оставлять 2-3 человек для охраны созревавшего урожая. В районе Меса-Верде, где нет постоянных рек, птицы, высиживавшие яйца, и люди, возделывавшие поля, были привязаны к одним и тем же местам, где была вода. Так птицы привыкли к людям, их поведению и шуму. И вполне вероятно предположение, что индюки во время сбора урожая (древние землепашцы в значительной степени зависели от наличия дикорастущих: орехов, ягод и разного рода семян) не покидали места расселения людей, что прожорливость заставляла их не только нападать на поля, возделанные индейцами, но и бесстыдно красть корм там, где его не приходилось собирать,- в корзинах и пещерах, в которых люди хранили запасы. Современный эксперимент доказал, что индейцы вряд-ли справились бы с птицами, даже если бы им пришли на помощь их многочисленные дети.
Положение индейцев, вероятно, еще более ухудшилось во время периода баскет-мейкер III, когда они стали более оседлыми, поселившись небольшими колониями, состоящими из землянок. Птицам стали точно известны места, где можно было достать пищу, после того как была завершена уборка урожая и когда опасная зима стучалась в двери.
Каково же следствие? "Индейцам ничего не оставалось, как загонять индюков на ночь за деревянный забор, а затем пасти их целый день" I.
Удивительно, что индейцы не перебили всех индюков, прежде чем поняли, как полезны их мясо, кости и перья. Они открыли это и одомашнили индюка, точнее он самоодомашнился, как мы сейчас можем сказать с полным основанием. Это принесло народам Меса-Верде величайшую пользу. Они употребляли индюков в пищу (чего, как уже было сказано, не делало большинство других племен), из костей изготавливали инструменты и украшения, а из перьев наряды и одеяла в. Но это было уже вторым этапом развития. По поводу первого этапа свидетельница современного эксперимента в Меса-Верде заметила: "Мои симпатии принадлежат индейцам - их в самом деле эксплуатировали" 7.
Индюк наряду с собакой единственное животное, одомашненное североамериканскими индейцами. Но действительно ли они его одомашнили? (См. текст.) Рисунок, сделанный индейцами мимбрес, восходит к 1100-1300 гг. н. э.
К этому можно добавить и другую цитату. Иван Л. Шоен описал в 1969 г. в журнале "Начюрел хисто-ри", в статье под названием "Свидание с каменным веком", свое пребывание в племени вама на северо-востоке Южной Америки: "Единственными птицами, которых мы увидели в деревне, были четыре еще молодых диких индюка, повсюду следовавших за своей хозяйкой. Индейцы сказали намх чтобы мы их не трогали".
Совершенно иначе в Северной Америке обстояло дело с до-местикацией растений. Но и здесь сравнение с достижениями Старого Света вряд ли уместно.
