Бутылка
Большая часть мифа о виски создана безвестными дизайнерами, которые столетиями создавали бутылку для виски в том виде, в котором она существует сейчас. Только не надо смеяться – у меня есть масса друзей, которые не могут выбросить бутылку из-под виски только потому, что она «прекрасна». Некоторые доходят до того, что не могут выбросить даже картонный или жестяной патрон, в котором она продавалась. Пуговицы туда кладут наверное или монетки. Мой внук Федор, например, складывает туда роботов-уродцев серии Bionicle от компании Lego – ну и как я их выброшу?
Люди, которые выросли на типичной мутно-зеленой советской пол-литре, вряд ли задумывались над тем, что стеклянные бутылки для хранения вина появились только в середине XVII века и были настолько дороги, что никто не думал над тем, чтобы укладывать бутылки с вином в подвалы. Разлили из бочки в бутылку, настоящую, стеклянную, и принесли на стол. Иными словами, использовали как графин, лафитничек или декантер. Они были сделаны самым простым способом – выдуванием, поэтому имели определенную сферическую форму. Их поэтому называли «скипетр и держава». После 1700 года бутылка уже стала сжиматься и становиться больше похожей на луковицу. Их ценили очень высоко, и в Шотландии бутылки использовались для розлива виски в кабаках. В Хайлендсе их дарили в качестве свадебного подарка – гравируя на штофах имена невесты и жениха, а также целые картинки со свадьбы.
Примерно в 1720 году горячее стекло стали катать по стальному листу, пока оно было мягкое, от этого бока бутылки уплощались, что позволяло удобнее складировать тару. К 1740-м годам, когда бутылка стала приобретать цилиндрическую форму, мир уже понял, что вино можно выдерживать, храня его в бутылках. К середине века многие виноделы и торговцы начали выпускать собственные бутылки с выдавленным гербом. Классическая винная французская бутылка, какой мы ее знаем, появилась к 1800 году.
В то время в Бордо работало огромное количество стеклодувных мастерских, которые делали по 2 млн бутылок в год. Тамошние бутылки отличались некоторым наплывом у донышка, так как их охлаждали в стоячем положении. В Шотландии кларет (так в Британии называлось бордо) пропагандировали судьи, которые пили его прямо на заседаниях. До 1850 года бутылки делались из темного стекла, потому что прозрачное облагалось налогом в 12 раз более высоким (его отменили только в 1847).
Самые старые бутылки из-под виски, какие мы знаем, – те, в которые в 1841 разливался Macallan местным продавцом продуктов в деревне Крейгеллахи, – на самом деле были бутылками из-под вина. Их прообраз «переиздали» в 2003.
Несмотря на отмену налога на прозрачное стекло, многие производители виски предпочитали все равно использовать зеленое стекло, на которое еще лепили зеленую же печать. VAT 69, к слову, продолжает эту традицию до сих пор. Вискоделы продолжали хранить свои продукты в маленьких бочонках и в них же продавать ритейлерам, пока Орналл и Эшли в 1887 году не придумали машину по выдуванию стеклянной тары и бизнес не перешел на бутылки. Вискокурни тогда разливали виски сами и продавали его в деревянных ящиках по дюжине бутылок – как сегодня продают самое дорогое вино. Они так и отличали эти виски – «продукт в ящике» – cased goods. Так в основном их продают до нашего времени.
Я не буду полностью приводить драматическую историю пробки для бутылки виски. Скажу сразу, та, которой сегодня закрывают сингл-молты stopper-cork, была придумана в 1913 году Вильямом Манера Бергисом из компании Willam Teachers & Sons – знаменитых блендеров из Глазго. А для блендов сегодня используются пробки «на винте» screw-caps, которую впервые применили в 1926 году на фирме White Horse Distillers тоже в Глазго.
С 1992 года Евросоюз уменьшил объем стандартной бутылки до 0,7 литра, в то время как в Америке он остался 0,75 литра.
Почему я не выражаю в своей книге никакого мнения по поводу того или иного конкретного виски?
Потому что это все настолько субъективно, что по сути вам под видом критики подсовывают некие рассуждения, которые ни к вам, ни к правде не имеют никакого отношения.
Вот, скажем, два ведущих британских критика разбирают Ardbeg 1980 Kildalton:
Дегустационные заметкиМайкл Джексон
Аромат: Орех. Марципан
Вкус: Очень сладкий. Отдает сухофруктами. Ореховая солодовость. Намек на лимонную кожуру.
Финиш: Быстрый. Острый.
Комментарий: Где торф? Это не Айлей!
Дейв Брум
Аромат: Сильный, с оттенком дуба, сладкого мандарина, апельсинового цветка, овес с намеком на сосну. Очень элегантный.
Вкус: Мягкий и шелковистый. Опять появляется апельсин с медом и вареными фруктами. Концентрированный и богатый.
Финиш: Длинный, шелковый.
Комментарий: Приличный напиток с шармом.
Вам не кажется, что идет пустая болтовня, чтобы вы считали, будто вы получили информацию, которой на самом деле ценности ноль целых ноль десятых Proof?
Вот поэтому не будет тут оценок и описаний виски. Пейте и чувствуйте сами. А вот что именно можно пить, вы узнаете из этой книги.
Внуки Роберта Бернса
Последние мгновения фестиваля GoMoscow! в клубе «Вермель». Группа Jyrojets из Инвернесса только что отыграла, поставила свои гитары и нагло уселась за боковой стол, не обращая внимания на то, что набившаяся публика кричит: «Encore!» Я выхожу на крохотную площадку и зову группу в микрофон: ну давайте, мол, еще одну песенку – Favourite Thing about Jane! Гитаристы Крис с Колином делают международные знаки руками, что, дескать, бесплатно они играть не будут. У меня в кармане есть 500 рублей (20 долларов/10 фунтов), и я размахиваю банкнотой в ответ. Группа выходит снова на сцену, забирает у меня деньги. Вдруг Крис Бейн из-за спины достает литровую бутылку виски Ardbeg и под рев зала отдает ее вместо мятых рублей. Кольцо замкнулось. Шотландский рок-н-ролл, северная культура, Москва, виски и отчаянная молодость под замусоленной вывеской с нездешним словом «Вермель».
Прямые наследники Роберта Бернса с бутылкой виски в руке и с талантом в душе грянули еще один рок-н-рольный гимн.
Музыка Шотландии и ее самый популярный напиток неразделимы.
Но это совсем не та музыка, которая возникает в воображении у множества людей, когда они слышат слово «Шотландия». Это музыка без килтов и волынок. Конечно, под слоем торфа все это существует и время от времени прорывается в звуках, в записях, а иногда даже на выпускных фотографиях будущих рок-звезд. Волынки и килты – принадлежность более древней культуры, нежели рок-н-ролл. Но стихи и песня как факт были практически всегда. И можно не стесняться своих родителей в косоворотках и с балалайками. Или дедов. Или прадедов. Я с трудом могу представить близких или дальних родственников всех своих российских знакомых до любого колена в косоворотке и с балалайкой. Мне легче представить Вуди Аллена в чунях и шароварах. А вот отца Йена Морриссона из группы Crash My Model Car в килте и с волынкой – легко. Хотя бы потому, что отец Йена Морриссона – легендарный шотландский волынщик. Так что дистанция между современностью во всех ее проявлениях и древностью со всеми ее неприятностями и традициями совсем невелика. От этого веет солидностью, что и привлекает детей революции.
Роберту Бернсу было двадцать два, когда он сочинил Freedom and whisky gang the gither. Как раз в этом возрасте рок-музыканты обычно создают свои лучшие песни. Бернс, видно, уже чувствовал, что виски, свобода и рок-н-ролл как квинтэссенция свободы неразделимы, когда написал:
За кружками
С подружками
Они пред очагом
Горланят, барабанят,
И все дрожит кругом.
Он предвосхитил любой рок-концерт, репетицию или съемку клипа Jyrojets о My Favourirte Thing About Jane в местном инвернесском пабе.
Раз мы начали с Инвернесса, им и продолжим. Рок-сцена тут такова.
The Now с бывшим басистом группы Jyrojets Мунро и странным голым мальчиком Полом Макайвером в роли солиста. Местные девчонки знают все слова и поют хором. Особенно песенки Modern Day Shakespeare (www.myspace.com/thenowmusic).
Еще есть тяжеляк: Ashes Of Pale (www.myspace.com/ashesofpalet-heband) – то, что они называли pure scottish metal! пока не признались у себя в блоге: «Мы все мертвы теперь – 2003–2007». Хиты: I’m Sorry, The rise of the ashes.
Кроме indie-групп в Инвернессе существуют вполне фолк-роковые акустические команды типа The Galipaygos, которые образовались в 2003 году, у которых уже как минимум три альбома: Look no Heartbreak (2004), Trucker Chic (2005) и The Demise of Gary Lipgloss (2007). По ним видно, что часть шотландских музыкантов ориентируется на американских авторов – от Нила Янга и Боба Дилана до современных штатовских групп Wilco или Calexico. Неудивительно, что они играют по барам типа Hootenanny’s. В Инвернессе вообще немного площадок, на которых смогут работать музыканты. Это крупный зал Ironworks, который принимает артистов любого уровня – от Klaxons до Kasabian, и несколько пабов.
Фестиваль GoNorth! в Шотландии проходит последние лет шесть. С каждым годом он становится все более обширным: в 2008, например, на нем хотели выступить аж 400 молодых групп. И не только из Шотландии, хотя организатор этого дела – GoEvents – занят прежде всего поиском местных хайлендских и островных талантов. Мероприятие гениальное. Это что-то вроде конкурса «Алло, мы ищем таланты», который проводился еще в СССР. Но только преимущественно рок-н-рольный, хотя есть и местные каэспэшники, диджеи и артисты смешанных жанров. В этом есть удивительная польза: как бы еще подростки с острова Льюис или с острова Скай вылезли бы на свет божий со своими песенками и прочим творчеством? Кто бы их слушал кроме школьных дружков? А выехать в «райцентр» с концертом, чтобы тебя оценили, или просто расширить фан-базу – это деньги, организация и опять деньги. Даже просто на проезд и проживание. У европейских, британских и шотландских подростков таких денег нет. Да и вообще у самодеятельных музыкантов обычно денег не бывает. Равно, как и у профессиональных, у которых нет крутых контрактов, а есть только начало пути. Все-таки музыка, как и живопись, это не гайки крутить – тут слишком много удовольствия, так что слишком многие хотят пойти в шоу-бизнес и в рок-н-ролл, да чтобы за это еще и платили.
