Говоря о специализированном характере творчества в деятельности журналиста в связи с эволюцией СМИ, мы, во-первых, должны учитывать сравнительную юность «электронных» специальностей, их прямую зависимость от традиций, сложившихся за века в печатной журналистике; во-вторых, изучать традиции и новшества с учетом их взаимовлияния и, разумеется, осваивать.
В-третьих, какая бы форма специализированного творчества вас ни привлекала, опираться следует на известные приемы построения текста.
1.3. Формы организации творческой деятельности журналиста
Любительство и профессионализм. Время простодушных любителей уходит в далекое прошлое (и в блоги). Наступило время суперпрофессионалов. На любительство есть время и право только у начинающих, и то очень недолго. Если вы идете в журналистику работать, а не развлекаться, будьте мастерами.
Более ста лет назад, в 1904 г., говоря о формировании кадров коммунистической печати, В.И. Ленин определил задачу так: «...орган будет живым ижизненным, когда на пяток руководящих и постоянно пишущих литераторов — пятьсот и пять тысяч работников нелитераторов» [12].
Его наказ был выполнен. До Октябрьской революции 1917 г. привлечение рабочих к литературному труду осуществляла подпольная газета «Искра», после — вся коммунистическая печать. Большевики утверждали, что, во-первых, крайне важно выбрать правильную тему, а во-вторых, правильно ее осветить. Критерий правильности был определен четко: интересы пролетариата как самого передового класса, гегемона революции.
Подробности того этапа развития российской прессы вы узнаете из курса истории журналистики. Здесь, в рамках курса основ творческой деятельности журналиста, нам важно подчеркнуть изменчивость некоторых критериев во времени. То, чего требовал от литераторов-газетчиков Ленин, а именно чтобы тексты «не обинтеллигенчивались» слишком, сейчас может искренне поразить молодого журналиста, не знающего, например, что для вождя революции слово «интеллигент» было бранным.
Кроме того, вам следует знать, что преподавание журналистики в России открылось лишь в начале XX века.
В наши дни трудно представить, как это было: всю российскую печать делают любители, пришедшие к газетножурнальному делу кто из художественной литературы, а кто из бурлаков. (Впрочем, и сейчас, по приблизительным подсчетам, по России — в зависимости от региона — лишь 13-18 % журналистов имеют профильное образование; остальные пришли в прессу из других профессий.)
Так, например, великий репортер и очеркист Владимир Гиляровский пробился к счастью быть газетчиком сквозь череду самых разных занятий, что великолепно описано в его мемуарах «Мои скитания». От чернорабочего до актера провинциального театра прошел он путь и познакомился с тысячами персонажей, научился сходиться с самыми неприступными личностями, и этот навык потом всю жизнь помогал ему блистать в печати. Говорят, у него была серебряная табакерка, с помощью которой он знакомился с кем угодно, от извозчиков до вельмож: достанет из кармана красивую вещицу, а собеседник невольно обратит на этот предмет свой взор, а Гиляровский распахнет коробочку и предлагает своего табачку. Собеседник, не успев подумать, берет понюшку, а потом вместе с Гиляровским чихает минут пятнадцать, после чего контакт можно было считать налаженным навсегда.
В наше время нелегко представить себе подобную сцену. (Подходит репортер к премьер-министру, достает понюшку, чихают в унисон, а потом репортер еле успевает записать льющиеся из уст высокой персоны откровения...) Впрочем, если бы такое было возможно, мы могли бы не писать книг по основам творческой деятельности, а вы могли бы их не читать: степень внутренней свободы журналиста, способного без особых церемоний, но вежливо и законно получить любые сведения от кого угодно, — такая свобода была бы своеобразной гарантией свободы печати, мысли, совести, слова и всех прочих свобод. Человек, обладающий подлинной внутренней свободой, не будет врать и продаваться. Ему не требуется казаться кем-то, он уже есть. Сам у себя. И ему достаточно. У него адекватная самооценка и ясные жизненные задачи.
Послушайте, какие наблюдения над иными «профессионалами» сделал очень внимательный наш современник:
Многие нынешние молодые журналисты мучительно напоминают мне героев фильмов про революцию и гражданскую войну. Молодой, недоучившийся порядком человек, запомнивший пару коммунистических (теперь капиталистических) догм, получает маузер (теперь микрофон) и учит крестьян сеять, министра — вести переговоры, депутатов — принимать законы, следователей — расследовать дела... Этакий комсомолист навыворот. Его послали, он, не ведая сомнений, выполняет, ничьего мнения, кроме пославшего его, не уважая. Но ведь ни особого ума, ни жизненного опыта за этим нет. Я знаю этих ребят. Они могут знать американский вариант английского языка, но быть при этом совершенно невежественными в тех областях, о которых говорят. Что телевидение всегда безжалостно продемонстрирует. Скрыть это невозможно. Миллионы видят — человек даже не знает, что говорит.
И вот еще какой момент. «Звездная» болезнь и страх одновременно. Такая гремучая смесь. Я видел ребят, которые вдруг становились телезвездами, а потом так же вдруг выпадали из обоймы. На моих глазах у молодого ведущего популярной программы после ее закрытия буквально разлетелась вся жизнь — распалась семья, пропали друзья... Потому что ничем, кроме блистания на телеэкране, он заниматься уже не мог. Ему предлагали пойти работать в газету, так он воспринимал это как оскорбление. И вот сегодня я вижу у тележурналистов страх в глазах, в мозжечке — завтра меня выкинут, и я никто. Выпадение из эфира для них конец света. Все равно что красавице брызнуть в лицо серной кислотой. Поэтому они очень исполнительны»[13].
Это фрагмент интервью И. Митина с известным писателем и журналистом Юрием Поляковым, одним из зорких современных литераторов, умеющим не только вскрывать назревшую проблему, но и предвидеть ее возникновение. (В период, когда пишется эта глава, Ю.М. Поляков возглавляет одно из старинных и знаковых изданий нашей страны — «Литературную газету».)
Итак: если в первой половине XX в. любительство в нашей журналистике поощрялось государством (например, специально развивалась сеть рабочих и сельских корреспондентов), и на то были исторические причины, то в наступившем веке природа любительства и мотивы любителей коренным образом изменились, а государство в этой части не вмешивается в процесс формирования журналистского корпуса. Сейчас есть разветвленная система подготовки специалистов на факультетах журналистики, работающая по государственному стандарту высшего образования, а также развилась обширная сеть студий юных журналистов. При некоторых СМИ работают собственные мастер-курсы, не дающие специального диплома государственного образца, но подготавливающие себе кадровую смену по своему вкусу.
Тем не менее законодательство предписывает журналистам обеспечивать право общества на знание правды, и государство постоянно нуждается в освещении своих действий, и политика практически вся зависит от отражения ее в прессе. Граждане все до единого зависят от собственной информированности, и эта зависимость не просто подогревается, а становится инструментом манипулирования массовым сознанием. Индивидуум зависит от всего вышеперечисленного и рационально, и эмоционально.
Спросим себя: как определить роли и соотношение журналистского любительства и профессионализма в современной исторической ситуации?
Совсем обойтись без любительства невозможно.
Во-первых, даже творческий конкурс на журфак предполагает предъявление комиссии опубликованных работ, сделанных начинающими, т. е. пока что любителями.
Во-вторых, сами издания часто приглашают к себе на должность аналитиков специалистов из других сфер: экономистов, юристов, социологов, психологов и др.
Напомним, что существует понятие типология СМИ. Одним из параметров типологизации является разделение на качественную и массовую прессу. Если качественное издание, например ориентированное на предпринимателей, даст занятым людям неточный анализ какого-нибудь рынка, то это издание быстро потеряет свою аудиторию и закроется или перепрофилируется.
Желая сохранить серьезного читателя и влиять на общество, но не доверяя поверхностной компетентности некоторых собратьев-журналистов, издания и привлекают специалистов — на роль аналитиков, обозревателей, — прекрасно понимая, что их основная ценность не в умении писать доходчиво, а в знании сути дела. По ходу работы в редакции экономисты-юристы-социологи нередко осваивают новую профессию и, бывает, полностью посвящают себя журналистике. С другой стороны, в редакциях теперь можно встретить специалиста-рерай/пера, занимающегося переделкой чужих авторских материалов под фирменный стиль этого издания. На должности рерайтера может оказаться даже успешный писатель, как, например, в «Коммерсанте», где есть человек, переписывающий пришедшие со стороны тексты под стиль данной газеты.
