25
Los Angeles Times, March 18, 2002.
G. Wills, With God on His Side, New York Times Magazine, March 30, 2003.
M. Rees, Our Final Hour (New York: Basic Books, 2003), 61.
Если мы даже отложим в сторону вопрос об их истинности, само многообразие несовместимых друг с другом религиозных представлений заставляет относиться к ним подозрительно в принципе. Как заметил некогда Бертран Рассел, даже если допустить, что одна из наших религий истинна во всех мелочах, учитывая количество существующих религиозных представлений, противоречащих одно другому, каждый отдельный верующий должен считать, что он попадет в ад, уже просто в силу законов теории вероятностей.
Рис (Rees, Our Final Hour) утверждает, что род человеческий может пережить нынешнее столетие с вероятностью не более 50 процентов. Хотя его прогноз — это просто догадки просвещенного человека, он заслуживает самого серьезного отношения. Он отнюдь не мрачный брюзга.
Это особенно наглядно доказывают те случаи, когда при повреждении мозга один аспект памяти страдает, а другие нет. Именно такие истории болезни (см., например: W. В. Scoville and В. Milner, Loss of Recent Memory after Bilateral Hippocampal Lesions, Journal of Neurology, Neurosurgery and Psychiatry 20 (1957): 11—21) лежат в основе наших представлений о памяти человека. Можно выделить следующие компоненты долговременной памяти: семантический, эпизодический, процедуральный и другие, связанные с типом обработки информации; в системе же кратковременной (или «рабочей») памяти на сегодняшний день принято выделять фонологический, визуальный, пространственный, концептуальный, эхоический и исполнительный компоненты. Несомненно, память пока еще изучена недостаточно. Скажем, выделение семантического и эпизодического компонентов памяти не позволяет объяснить топографическую память (Е. A. Maguire et al., Recalling Routes around London: Activation of the Right Hippocampus in Taxi Drivers, Journal of Neuroscience 17 (!997]: 7103—10), а семантический компонент, вероятно, также содержит в себе разные категории, скажем, память о предметах и память о живых существах (S. L. Thompson-Schill et al., A Neural Basis for Category and Modality Specificity of Semantic Knowledge, Neuropsychologia 37 [1999]: 671—76; J. R. Hart et al., Category-Specific Naming Deficit following Cerebral Infarction, Nature 316 [Aug. 1, 1985]: 439-40).
Неудачная концепция «представления» может создать путаницу. Если мы будем использовать этот термин слишком широко, нам может показаться, что весь мозг в итоге занимается формированием «представлений». Представьте себе, например, что вам в дверь звонит человек, который уверяет, что он представитель компании Publishers Clearing House, организующей лотереи.
В этом смысле представление есть то, что философы называют «пропозициональной установкой». У нас множество подобных установок, и обычно в их описании есть слово «что»: например, я думаю, что... я верю, что... я боюсь, что... я имею в виду, что... мне нравится, что... я надеюсь, что... и т. п.
Вероятно, формирование некоторых примитивных представлений невозможно отделить от процесса подготовки моторного ответа. См.: J. I, Gold and М. N. Shadlen, Representation of a Perceptual Decision in Developing Oculomotor Commands, Nature 404 (March 23, 2000): 390—94, and Banburismus and the Brain: Decoding the Relationship between Sensory Stimuli, Decisions, and Reward, Neuron 36, no. 2.(2002): 299—308, где содержится дискуссия о связи оценки визуальной информации с глазодвигательной реакцией.
Нам не нужно привлекать «к суду» членов Аль-Каиды в силу того, что произошло 11 сентября 2001 года. Мы не поможем тем мужчинам, женщинам и детям, что погибли в руинах Всемирного торгового центра, ~ а акты возмездия, хотя они удовлетворяют желания каких-то людей, здесь ничего не изменят. Наши последующие действия в Афганистане и других странах оправданны, потому что если члены Аль-Каиды будут и дальше жить в свете своих представлений, появятся новые невинные жертвы. Ужас 11 сентября должен быть нашим стимулом — не потому, что это событие причинило нам боль, за которую надо мстить, но потому, что оно совершенно явно показало, что некоторые мусульмане XXI века действительно верят в самые опасные и фантастические положения своей веры.
Судя по структуре нашей речи, это не исключительный случай, поскольку все употребляемые нами слова взаимно объясняют друг друга.
Философ Дональд Дэвидсон в своем труде о «радикальной интерпретации» опирается на это положение. Из взаимоотношений между представлением и смыслом следует один интересный вывод: чтобы попытаться понять речь любого человека, необходимо допустить, что он по существу рационален (Дэвидсон это называет «принципом благожелательности»).
По крайней мере, на том «классическом» уровне, на котором мы живем. То, что квантовый мир не ведет себя таким образом, объясняет то, почему его реалистичное «понимание» невозможно.
D. Kahneman and A. Tversky, On the Reality of Cognitive Illusions, Psychological Review 103 (1996): 582—91; G. Gigerenzer, On Narrow Norms and Vague Heuristics: A Reply to Kahneman and Tversky», ibid., 592—96; K. J. Holyoak and P. C. Cheng, «Pragmatic Reasoning with a Point of View», Thinking and Reasoning 1 (1995): 289— 313; J. R. Anderson, «The New Theoretical Framework», in The Adaptive Character of Thought (Hillsdale, N. J.: Erlbaum, 1990); K. Peng and R. E. Nisbett, «Culture, Dialectics, and Reasoning about Contradiction», American Psychologist 54 (1999): 741—54; К. E. Stanovich and R. F. West, «Individual Differences in Rational Thought», Journal of Experimental Psychology: General 127 (1998): 161.
A. R. Mele, «Real Self-Deception», Behavioral and Brain Sciences 20 (1997): 91—102, «Understanding and Explaining Real Self-Deception», ibid., 127—36, Self-Deception Unmasked (Princeton: Princeton Univ. Press, 2001); H. Fingarette, Self-Deception (Berkeley: Univ. of California Press, 2000); J. P. Dupuy, ed., Self-Deception and Paradoxes of Rationality (Stanford: CSLI Publications, 1998); D. Davidson, «Who Is Fooled?» ibid.; G. Quattrone and A. Tversky, «Self-Deception and the Voter’s Illusion», in The Multiple Self ed. J. Elster (Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1985), 35-57.
Это означает, что многие представления имеют общие элементы, что мы действительно всегда находим в представлениях людей.
Данный пример взят из книги W. Poundstone, Labyrinths of Reason: Paradox, Puzzles, and the Frailty of Knowledge (New York: Anchor Press, 1988), 183—88.
Недавно среди физиков появились новые теории, которые предсказывают появление квантового вычисления в бесконечном количестве параллельных вселенных (D. Deutsch, The Fabric of Reality (New York: Penguin, 1997j) или возможность в будущем превратить всю материю в один «всеведущий» суперкомпьютер (F. Tipler, The Physics of Immortality {New York: Doubleday, 1995]), использующий расширение пространства и времени из-за гравитационного коллапса вселенной. Я не использовал эти и подобные им теоретические священнодействия в настоящей дискуссии.
Можно описать те логические и семантические ограничения, о которых мы здесь говорим, и другими словами: сказав, что наши представления должны быть систематичными. Наш язык, логика и мир в целом неизбежно должны делать представления людей единой системой. Как одни слова обретают смысл благодаря другим, так и каждому представлению нужны другие, чтобы оно заняло свое место в общей картине мира. Как начинает действовать ткацкий станок мышления, собирающий отдельные нити в цельную ткань, пока остается загадкой, но можно с уверенностью сказать, что человек приходит в мир с протолингвистическими и протодоксическими (от греческого корня докса — «представление») способностями, которые позволяют интерпретировать шум органов чувств в окружении и в самих себе. Овладение языком — это не запоминание набора отдельных фраз, а формирование картины мира — это не усвоение ряда не связанных между собой представлений. О систематической природе языка см. J. A. Fodor and Z. W. Pylyshyn, «Systematicity of Cognitive Representation», excerpt from «Connectionism and Cognitive Architecture», in Connections and Symbols, ed. S. Pinker and J. Mehler (Cambridge: MIT Press, 1988). Чтобы любое представление вообще стало представлением о чем-либо, ему необходимы взаимосвязи с другими представлениями. (Пока я откладываю в сторону вопрос о существовании представлений, которые обретают свой смысл вне связи со всеми остальными. Если такие атомарные представления и существуют, очевидно, что большинство наших представлений к таковым не относится.)
S. Pinker, The Blank Slate (New York: Viking, 2002), p. 33.
Эти мои замечания перекликаются с «ментальными моделями» мышления некоторых авторов — см. Р. N. Johnson-Laird and R. М. J. Byrne, Deduction (Hillsdale, N. J.: Erlbaum, 1991), chaps. 5—6. Я только добавил бы к их рассуждениям, что наши ментальные модели окружающих объектов действуют определенным образом именно потому, что так же действуют и сами эти объекты. См. L. Rips, «Deduction and Cognition», in An Invitation to Cognitive Science: Thinking, ed. E. E. Smith and D. N. Osherson (Cambridge: MIT Press, 1995), 297—343, где авторы высказывают сомнение в том, что концепции вроде смысла «и» можно освоить с помощью обучения.
