Чтобы покончить со свидетельствами этого появления морского змея около острова Скай, добавим, что 22 и 23 августа лорд Макдональд и его гости, приглашенные им на борт своей паровой яхты — среди гостей был преподобный Мак-Нейл, пастор со — Скай, — видели зверя еще два раза в Лох-Урн.
Кроме свидетельства этих двух очевидцев, которое появилось в «Зоологе» в мае 1873 года, каждый из них, сразу же после происшествия, опубликовал свои собственные показания: пастор Макрай — в августовском номере «Инвернесс курьер» за 1872 год, преподобный Тупени под скромной подписью «Т.Т». — в «Ленд энд уотер» в следующем месяце.
Первый из них, которого его коллега называл «большим знатоком зоологии», предпослал своему рассказу критические замечания относительно ценности своего свидетельства и предложенного им вывода о возможной природе существа:
«Ни его вид, ни способ передвижения ни в малейшей степени не указывают на его принадлежность к китообразным, акулам или другим известным науке рыбам. В случае, если кто-нибудь из ваших читателей вообразит, что я рассказываю сказки, вы можете поставить под этим сообщением мое полное имя. Я думаю, что среди очень большого круга людей, которые меня знают, не найдется ни одного, кто сможет заподозрить меня в том, что я могу выдать за истинную правду то, в чем сомневаюсь. Все подтвердят, что я достаточно хорошо знаком с обитателями моря, чтобы не узнать кита, акулу, морскую свинью или плавающую бочку, если я их увижу».
Другие свидетели также предоставили прессе короткие описания своих наблюдений. Мисс Кэтти Макрай и ее сестра мисс Форб позднее передали свои наблюдения доктору Удемансу. Мистер Богль напечатал свои впечатления в номере «Ньюкастл уикли кроникл» от 23 декабря 1877 года.
Можно не приводить полностью эти различные сообщения, впрочем достаточно короткие, тем более что они почти повторяют друг друга в мельчайших деталях.
Перед такой кучей совпадающих свидетельств инспектор Френк Т. Бакленд вынужден был признать, что обнаруженное животное не может быть помещено ни в одну категорию известных науке животных, к которым причислял морского змея профессор Оуэн, его идол в вопросах зоологии: ни к тюленям, ни к морским свиньям, ни к морским черепахам, ни, наконец, к плавающим стволам деревьев, облепленным ракообразными. На этот раз он не считал также, что это был огромный морской угорь, как он предположил предыдущий раз, но все еще не отбросил идею, что это могла быть рыба-ремень или сельдяной король, с той оговоркой, что: «Рыба-ремень и угорь при движении совершают зигзагообразные движения в горизонтальной плоскости, а все свидетели утверждают, что животное изгибалось в вертикальной. Однако плоские рыбы совершают похожие движения, поэтому это мог быть какой-нибудь вид глубоководных рыб».
Свидетели не могли с уверенностью сказать, что «не было никакого зигзагообразного движения». Предполагаемые вертикальные изгибы могли быть следствием как анатомического строения животного, так и способа его передвижения. Но Бакленд, который, казалось, был настроен видеть в любом появившемся морском чудовище только разновидность известного научному миру животного, не принимал это во внимание. Он предпочитал верить в пьяную или полупарализованную рыбу-ремень, плавающую на боку, или в рыбу, являющуюся плодом воображения страдающего манией величия рыбака, только потому, что эта рыба не вписывается ни в одну категорию животных, подлежащих его инспектированию.
В любом случае описанное существо не имеет ничего общего ни с рыбой-ремнем, ни с какой другой плоской рыбой, что является достаточным доводом, чтобы не продолжать рассматривать эту безосновательную гипотезу.
Эдвард Ньюмен, издатель «Зоолога», как обычно, был гораздо более осторожен. В 1860 году, после поимки на Бермудах морского змея, оказавшегося совершенно новым видом сельдяного короля, его вера в существование живого плезиозавра была, казалось, несколько поколеблена и он готов был согласиться, что чудовище «Дедала» могло быть все же рыбой-ремнем. Но новая серия наблюдений вернула ему более оптимистический взгляд на проблему:
«Я и раньше считал, что существует большое морское животное, неизвестное науке, теперь я уверен в этом больше, чем когда бы то ни было».
ПРЕПОДОБНЫЙ ДЖОЙС ЗАЩИЩАЕТ «СВОЕГО» ПЛЕЗИОЗАВРА
Спустя год после памятного появления морского змея в Лох-Урне другое подобное создание четыре раза было замечено у другой стороны Шотландии. Сначала — у берегов Сазерленда. Это был первый случай, когда такое животное появилось у восточного побережья Великобритании.
В середине сентября 1873 года леди Флоранс Левесон Гоув и миссис Кок проезжали по берегу в экипаже примерно в 8 милях к северу от Данробина, когда они заметили в море то, что казалось большим морским животным. «Это определенно морской змей», — решили дамы.
На следующий день, в 7 часов утра, одеваясь к завтраку, доктор Сутар из Голспи увидел плывущее вдоль берега существо длиной 12 — 15 метров. Оно подняло над водой голову на длинной шее примерно на 1, 5 метра. За завтраком доктор заявил своим домочадцам: «Если бы я верил в морского змея, я бы сказал, что видел одного сегодня утром».
Затем настала очередь преподобного Джеймса Джойса, местного пастора, археолога-любителя и человека с научным складом ума, встретиться с чудесным гостем. Узнав, что он не первый, с кем это случилось в эти дни, он сообщает об этом своему другу доктору Мейнарду, который также знаком и с доктором Сутаром, следующее:
«На следующий день, в полдень, я увидел в бинокль, примерно в 800 метрах от берега, нечто, плавающее на поверхности моря. Это, скорее всего, была туша мертвого или умирающего животного. Ее медленно сносило течением вдоль берега. За все время наблюдения существо не поднимало свое тело над водой выше, чем в момент, когда я его заметил, а через некоторое время оно внезапно исчезло под водой. Масса была коричневого и светло-желтого цвета, видимая часть достаточно велика — примерно 2, 5 — 3 метра. Я наблюдал за ней почти полчаса и сделал несколько набросков на листе бумаги».
Преподобный Джойс указывает, что название «морской змей», по его мнению, не очень подходяще, поскольку «существо напоминало ящероподобное создание, родственное плезиозавру». И затем защищает свою идею следующими доводами:
«Хрящевые рыбы австралийских морей (например, акула Порт-Джексона) имеют зубы того же типа, что были у пресмыкающихся юрского периода, и питаются они моллюсками, ракообразными и червями, не изменившимися с каменноугольного периода. Почему бы ящеру той эпохи или какому-нибудь его близкому родственнику не дожить до наших дней в неисследованных районах океана?»
Письмо преподобного Джойса попало в руки мистера Френсиса, главного редактора газеты «Филд», и было переправлено им в «Тайме», в Лондон, с комментариями, из которых ясно, что он ничего не понял об упоминавшейся акуле Порт-Джексона, этого уцелевшего ископаемого юрского периода.
«Было бы удивительно, — пишет он, — если бы животное, о котором идет речь, оказалось в действительности чем-то вроде чудовищного ящера. Кроме того, если бы оно питалось теми мелкими живыми существами, о которых упоминает мистер Джойс, ему понадобилось бы немало времени, чтобы насытиться».
Публикация письма преподобного Джойса вызвала приступ сарказма у Френка Бакленда, в который раз принявшегося объяснять, на этот раз читателям «Тайме», что увиденный морской змей представляет собой на самом деле стадо морских свиней, морскую черепаху, морского угря, рыбу-ремень, стаю птиц, гигантскую акулу, полузатопленный ствол дерева или, наконец, обломок корабельной мачты.
«Я не могу, — добавляет он, — согласиться с теорией мистера Джойса, по которой его морской змей — доживший до наших дней представитель доисторических ящеров-плезиозавров. Мистер Френсис сообщает, что на рисунке у существа видны уши, похожие на лошадиные, но согласно реконструкции мистера Хокинса в „Кристал пэлес“, плезиозавры не имели ушей».
Сразу же уточним, что реконструкции мистера Хокинса изобилуют множеством грубых и даже забавных ошибок. Следовательно, они не могут служить доказательством того, что плезиозавры или другие известные науке рептилии не имели наружных ушей. Но, так или иначе, у всех встреченных и принятых за морского змея животных не было ушей. Однако преподобный Джойс никогда и не собирался украшать подобным органом «своего» плезиозавра, это он и подтвердил в категорической форме в своем ответе. Он также выразил удивление, что было опубликовано письмо, которое не предназначалось для печати.
«…Эти два джентльмена говорят, — писал он, — что наш змей имел уши, похожие на лошадиные, и ссылаются на рисунок из моего письма — торопливый набросок, сделанный неопытной рукой. По моему мнению, обсуждаемые выступы больше похожи на рот или полупрозрачные, полукруглые створки расположенных на конце головы ноздрей. Глазные впадины отстоят гораздо дальше сзади, и их блеск вместе с внезапным исчезновением были единственными признаками жизни этого существа за все то время, что я за ним наблюдал».
