Авторская колонка может походить и на эссе, и на рецензию, и на мини-статью — это не имеет значения. Главное, что регулярно выступает именно этот автор, слово которого, как предполагается, ценно во всякое время и во всех видах.
Колонка — жанр весьма действенный, во-первых, потому, что сама цикличность появления одного и того же имени добавляет ему популярности и внимания; во-вторых, потому, что колонка создает атмосферу особой психологической интимности между ее автором и читателем. Колумнист становится как бы другом и постоянным советчиком. С ним можно соглашаться или спорить, но его присутствие на полосе неизбежно становится для читателя сначала желательным, а потом необходимым.
В эфире аналогичную задачу решают информационноаналитические авторские программы. В них включаются и репортажи от корреспондентов, и интервью, и телезарисовки, но все это связывает и объясняет один человек: журналист-комментатор-аналитик. Получается огромная «телеколонка», многожанровая по составу, но монологичная по сути. Авторская — вот что главное. При этом отношение к автору-ведущему может быть самым разным, от восхищения до негодования, но в одно и то же время миллионы телезрителей включают телевизоры и ждут возможности совместного раздумья над актуальными вопросами современности.
К жанру телеколонки можно отнести, например, комментарий М. Леонтьева «Однако», выходивший на Первом канале сразу после программы «Время». Объем небольшой, рассматриваемых событий и явлений — одно-два. Однако доминирует именно мнение автора, который может себе позволить (в отличие от ведущего информационной программы «Время») и возмутиться, и возрадоваться, и провести любые аналогии, т. е. выразить не только общее, но и свое отношение, продемонстрировать свою осведомленность в различных сферах знания. В данном случае — политического.
Мы уже подчеркивали, что соотношение «факт — автор» в современных журналистских произведениях кардинально отличается от прежнего, принятого в советской прессе. Авторских (условно) программ в те времена было, можно сказать, всего две, и обе на международные темы: одну вел Валентин Зорин, другую — Александр Бовин. Обе выходили только в записи, после тщательного монтажа, редактирования и цензуры. Программы были чрезвычайно популярны, что еще раз подчеркивает основную мысль, относящуюся к жанру комментария (или авторской колонки): постоянное место в эфире или на полосе, известное имя и личный взгляд на события, сбалансированный стремлением автора говорить объективные вещи, призывая аудиторию к соразмышлению, — все это делает жанр чрезвычайно привлекательным, маневренным.
Единственная и существенная опасность, которая подстерегает колумниста, вообще любого комментатора (в том числе спортивного), — это переход определенной грани, за которой начинается субъективизм, искажающий картину событий. Чаще этот трудноуловимый переход первыми замечают зрители, а не сам комментатор. На форме это отражается такими нюансами, которые поначалу не идентифицируются как опасные: чуть больше звучит «я подумал», «мне передали», чуть многозначительнее — паузы или взгляд, чуть больше внимания какой-то одной идее, партии, философии. Из этих быстро накапливающихся «чуть-чуть» рождается недоверие, сначала как подспудное, небольшое неудобство, потом большое. Аудитория болезненно чувствительна к поучениям, не любит менторского тона, не выносит заискивания. Как только комментатор, на свою беду, скатится на такой стиль, реакция воспоследует неизбежно, и никакая доселе накопленная популярность уже не спасет автора от резкого изменения доброго отношения к нему на прямо противоположное.
В отличие от колонки и авторского комментария, жанры письмо, обозрение и эссе широко встречались в российской прессе и прежде, до 1991 г. Их легко отличают от других жанров практически все читатели, телезрители и радиослушатели, потому что это действительно устойчивые типы публикаций.
Письмо
Письмо больше известно в виде открытого письма одного или нескольких авторов, опубликованного в прессе как прямое обращение к другому лицу или группе по какому-либо острому, злободневному поводу. Таким поводом чаще всего является упорная нерешаемость какой-то очень важной для авторов общественной проблемы, сопровождаемая безразличием или сопротивлением ответственных за ее решение лиц.
Жанр письма один из самых древних. Эпистола в Древней Греции играла огромную роль в общении людей, в распространении идей. Она положила начало литературе фиктивных писем (роман в письмах, написанных воображаемому лицу). Эпистола — одно из базовых пражурналистских явлений.
Письмо в газету часто содержит злободневные вопросы; оно может быть и благодарственным, и поздравительным, но все-таки чаще оно говорит о тревожных явлениях. Открытое письмо — некий сигнал, констатирующий, что практически все иные журналистские жанры (и меры общественного влияния) или исчерпаны, или в принципе недейственны и остается только прямое, адресное, публичное обращение как форма вынужденно-принудительного привлечения внимания.
Эффективность открытого письма во многом зависит от правильности выбора адресата. Если адресовать письмо «прогрессивной общественности», «людям доброй воли», «всем-всем-всем» и т. п., то такому неконкретному адресату ничто не мешает отмахнуться, промолчать и вообще посчитать сие письмо отправленным «до востребования» и «на деревню дедушке». Направлять открытое письмо следует имяреку (со товарищи), должность указать.
С другой стороны, и автор-отправитель должен предельно ясно обозначить себя: кто он в данном контексте? Ведь обычно на открытое письмо решаются граждане, известные широким слоям населения. Сам факт, что одни известные люди обращаются к другим известным людям не через почту, а в публичной печати, подразумевает, что между сторонами назрел некий конфликт или как минимум существуют принципиальные разногласия, о которых пора сообщить общественности. Эта последняя как бы приглашается на роль третейского судьи. Письмо — резкий жанр. Поэтому если автор — известное лицо, то ему следует выделить из всех пунктов своей известности самые главные на тот период, когда он вступил в поле проблемы. Т. е. если автор или авторы одновременно и общественные деятели, и должностные лица, то уместнее всего указать, в каком своем качестве они в данном случае выступают. Хуже смотрятся письма, в которых указаны просто имена-фамилии, потому что, во-первых, в этом сквозит некоторая самовлюбленная самонадеянность (дескать, я Лев Толстой, и этим все сказано), во-вторых, получатель-адресат имеет полное право не реагировать на частное послание и не считать отправителя таким великим, как считает себя сам отправитель, а вот на обращение лица с указанием какой-то его конкретной функции реагировать более естественно именно публично, поскольку тогда снимается «частное» и доминирует «общественное». Словом, лучше подписаться «Иванов, народный художник», чем просто «Иванов».
Конечно, бывает, что открытое письмо, даже вполне грамотное, просто не собирает достаточного количества подписей, которое безусловно привлекло бы внимание общественности. Принуждение к подписанию коллективного письма незаконно, недемократично, и вообще это нонсенс.
Кстати, бывают открытые письма, у которых всего один автор, одна подпись. Но редакции примут такое письмо к обнародованию только в том случае, если и повод, и автор очень-очень весомы и если эти редакции хотя бы отчасти разделяют выраженное в тексте письма беспокойство.
Жанр открытого письма в газете сейчас редок. В журналах же, особенно массовых молодежных и женских, постоянно публикуются письма читателей и читательниц, обращающихся в редакцию за психологической поддержкой. Но, откроем секрет, иногда такие письма в самой редакции же и сочиняются.
Обозрение
Обозрение предлагает перечисление и характеристику ряда однотипных событий или явлений, подбираемых автором обозрения по своему вкусу и усмотрению. «Международное обозрение», «Книжное обозрение», «Компьютерное обозрение» и другие давно и прочно вошли в журналистскую практику и пользуются спросом по ряду объективных причин.
Среди них следует выделить, во-первых, информативность: автор взял на себя труд собрать разрозненный материал, который аудитория не смогла бы увидеть так полно и многомерно без его помощи. Например, автор анализирует книжные новинки за месяц: читатель не имел бы возможности увидеть эту панораму, если бы не журналист, специально посвятивший значительное время подбору новинок.
Во-вторых, автор обозрения гарантирует (это подразумевается) определенную объективность своего выбора: если книги — то действительно интересные и полезные, если компьютеры — то новинки, если международные события — то важные, их нельзя пропустить.
