420 См Лебедев Ю Исторические судьбы крестьянской общины // Волга, 1990 — №4 —С 146
421 См Мерль С Указ соч С 98
422 Курлов П Г Конец русского царизма Воспоминания бывшего командира корпуса жандармов М.- Пг Госиздат, 1923 -255 с - С 115-116
эту землю лишь на ближайшие несколько лет, поэтому улучшать ее, проводить мелиорацию и т. п. не было никакого резона. Наоборот, нужно было за эти несколько лет выжать из земли все что можно.
Периодический передел земли между членами общины не был стратегической ошибкой крестьянства или историческим недоразумением. Нет, это своеобразное ноу-хау, позволявшее избежать эскалации грабежа со стороны барина и государства. Если бы земля была закреплена за крестьянами в более или менее постоянное пользование, часть крестьян начала бы улучшать плодородие земли и получала бы больший урожай. Это обстоятельство дало бы государству и помещикам основание увеличивать налоги, оброк, расширять барщину для всех крестьян, исходя из урожайности лучших хозяйств. Неизбежно началось бы перераспределение земли в пользу домовитых семей. В конечном итоге от того, что некоторые, получив землю в свое постоянное распоряжение, стали бы лучше на ней работать и получать больший доход, жизнь остальн^хх крестьян в среднем ухудшилась бы.
Уравниловка обрекала деревню на бедность, зато защищала ее от перехода системы управления в аварийно-мобилизационный режим. Община выполняла функцию того самого пехотного каре, с помощью которого крестьяне оборонялись от государства и помещика. Пока все одинаково бедны, они неуязвимы. Никого из них нельзя вытащить из рядов и втянуть в конкурентную гонку, использовав его как рычаг для того, чтобы со всех остальных крестьян содрать побольше.
В русской истории общинная круговая порука применялась в сам^хх разн^хх ситуациях и в различные эпохи. Когда вышестоящей организации требовалось возложить на подчиненн^гх какие-либо обязанности, в^хяснялось, что во всех отношениях удобнее транслировать ответственность на уровень низовой кластерной единицы: общины, бригады, взвода, лаборатории, класса. Так, в ходе перестройки появился и был официально поддержан (на уровне ЦК КПСС) почин одного уральского предприятия о коллективной ответственности бригад, цехов и участков за повышение трудовой и исполнительской дисциплины. Если кто-то из рабочих участка нарушал трудовую дисциплину, то бригада «добровольно» оставалась без премии, чтобы люди сами воздействовали на бракоделов, нарушителей и прогульщиков. Чистой воды круговая порука.
В нынешних рыночных условиях круговая порука по-прежнему остается востребованной. «У нас в сборочн^хх цехах заключен договор о полной материальной ответственности, — говорит директор Подольского завода бытовых швейн^хх машин В. Цаплин. — Этот договор подписывают все. И если что-то происходит, то ущерб высчитывается из заработной платы всего коллектива. Коллектив сам начинает следить за положением. Были случаи, когда коллектив сам освобождался от ненадежных людей423. Особенно широко круговая порука используется в армии. За индивидуальное нарушение наказывают все подразделение, чтобы в дальнейшем сослуживцы блокировали неправильное поведение потенциальных нарушителей. Тем самым вышестоящие перекладывают непосильные для них управленческие функции на низовой уровень.
Кроме земельного передела и круговой поруки при уплате податей, уравнительный эффект
423 Цит по Матвеева А Указ соч С 34.
оказывали совместные расходы на общинные нужды (на строительство и содержание школ и церквей, оплату юридических и ин^гх услуг и т. д.). Эти расходы развёрстывались между членами общины пропорционально имущественному положению — с бедн^хх брали мало или вообще ничего, с богат^хх — много. «Мир» как прообраз будущего колхоза отрабатывал механизм перераспределения от эффективн^хх хозяев к неэффективным. Люди, выраставшие в такой среде, понимали бесперспективность попыток индивидуального обогащения.
Грабительская коллективизация конца 20-х — начала 30-х годов потому и стала возможной, что опиралась на издавна сложившиеся в народе стереотипы поведения — на опыт крепостного права, общины, комбедов и продразверстки. Активисты-двадцатипятитысячники послужили лишь пусковым механизмом и катализатором той социальной катастрофы, но никак не основной ее движущей силой. Движущей силой раскулачиваний были широкие слои сельского населения, с молоком матери впитавшие традиции подавления тех, кто высовывается из общего ряда, пытается лучше работать и лучше жить.
В первичных ячейках общества, в отдельных крестьянских семьях тоже был своего рода колхоз. В традиционно больших крестьянских семьях почти все имущество «централизовывалось». Доходы, особенно денежные, принадлежали всей семье в целом и находились в распоряжении «большака» — главы семьи. Им, как правило, был самый старший член семьи424. Глава семьи, по обычаю и собственному разумению, выдавал родственникам (в том числе и взрослым, женатым и замужним, но жившим в общей избе) деньги на те или иные расходы. Тоже уравниловка, при которой вклад члена семьи в получение общего дохода никоим образом не влиял на его материальное положение. Вообще родня выступала в качестве одного из инструментов уравниловки. Любой сколько-нибудь зажиточный русский становился объектом прямого и косвенного вымогательства со стороны родственников; обычаи требовали от него поделиться с ними. Накопить первоначальный капитал было затруднительно — родня все растаскивала.
В ходе гражданской войны функцию уравнительного перераспределения взяли на себя комитеты бедноты (комбеды), которые разорили всех зажиточн^хх хозяев, отняв у них землю и прочее имущество. «Скоротечные аграрные преобразования 1918 г. производились с помощью общинного передела земель. Община оживает, расширяет масштаб крестьянского землепользования путем поглощения земель помещиков, церквей, монастырей и в значительной мере хуторян и отрубников. Они принудительно втягиваются в общину. Практиковался принудительный раздел их земель, запашки, потравы, вплоть до поджога усадеб»425.
Возродилась и круговая порука, стимулировавшаяся продорганами. В принятом 14 февраля 1918 года ВЦИК «Положении о социалистическом землеустройстве» провозглашалось: «На все виды единоличного землепользования следует смотреть как на преходящие и отживающие»426. Крайней формой уравниловки стала продразверстка, при которой городские продотряды
424 См Громыко М М Указ соч С 171
425 Кабанов В Крестьянское хозяйство в условиях военного коммунизма М Наука, 1988 — 302 с - С 26
426 Там же С 28
совместно с деревенскими комбедами забирали у крестьян весь урожай, кроме необходимого для физического выживания минимума (да и тот не всегда оставляли). Неудивительно, что в период военного коммунизма урожайность снизилась на полях, но выросла на огородах, так как «резко возросла продуктивность приусадебного хозяйства, не подлежавшего налогообложению и разверстке» 27.
Затем уравниловка приняла форму коллективизации, фактически восстановившей крепостное право. Крестьяне не имели паспортов и, будучи лишены права покинуть колхоз-сельхозартель, были прикреплены к земле так же, как их предки при крепостном праве. Причем колхоз являлся самой жесткой формой уравниловки, которая до отмены крепостного права называлась месячиной и практиковалась только наиболее жадными помещиками. В сельхозартели, как и при дореформенной месячине, крестьянин не имел своей земли, кроме крошечного приусадебного участка, и работал только на барщине.
Система управления в колхозах воссоздала характерное для XVIII-XIX веков сочетание общинного и помещичьего порядка землепользования и всего уклада жизни. «Раньше высшим органом в деревне был сход. Такой же орган действовал в сельхозартели, только он стал называться общим собранием. Совет старейшин, управлявший жизнью в деревне между сходами, почти в полном составе перекочевал в правление сельхозартели»428.
Поскольку вступление в колхоз означало для большинства крестьян реальное понижение жизненного уровня, то государство резко увеличило налогообложение единоличн^гх хозяйств с тем, чтобы благосостояние не вступивших в колхоз упало еще сильнее, чем у колхозников. «Разница в налоговом обложении социальных групп крестьянства достигала астрономических цифр. В 1931 г., по расчету на один двор, единоличник платил налог в 10 раз больший, чем колхозник (3 и 30 руб.), а кулак в 140 раз больше — 418 руб. Причем по сравнению с прошлым 1929/30 годом налог на кулака поднялся в 2,2 раза (со 189 до 418 руб.). Альтернативой вступлению в колхоз было полное разорение»429.
Принцип деления земли на барскую и свой приусадебный участок сохранился в колхозах, и в самые тяжелые годы огород был основой пропитания крестьян. На колхозн^гх полях работали бесплатно, а кормились тем, что выращивали на приусадебн^хх участках. Чтобы получить право на приусадебный участок, необходимо было отработать определенное количество фактически бесплатн^хх трудодней на барина, то есть на государство. Более производительный труд на колхозной земле никоим образом не стимулировался, так как на трудодни ничего нельзя было получить. Никаких хозяйственн^гх преимуществ более добросовестный колхозник не имел и иметь не мог. Наоборот, чем больше он уставал на работе, тем меньше сил у него оставалось для собственного приусадебного участка.
