Козлам — отвечу… Удельная нагрузка на планету сельскохозяйственной цивилизации была куда выше (подробнее об этом — в моей книге «Апгрейд обезьяны»), чем цивилизации индустриальной. А нагрузка цивилизации информационной, болезненно заботящейся о чистоте дыма из труб, еще меньше. Не здесь нужно проблемы искать. А в дурных головах, которые дурные вещи говорят.
…Говорят, Рим, потеряв идентичность, погиб. Мол, променяв миссионерский запал, крестьянский задор и красивую идею на удобства и комфорт, римляне тихо и незаметно завоевались варварами… Но мы-то знаем, что Рим сгубила пропасть между низкими научно-технологическими возможностями того времени и масштабными военно-экономическими цивилизаторскими задачами, стоящими перед империей. Истощившись финансово, античный Рим погиб, как гибли до него и после него традиционные деревенские империи. Вопрос не в том, почему погиб Рим, а в том, почему он так долго существовал. А существовал он так долго, потому что корневая система была мощная, античная. Вот и простоял дуб 1200 лет. Были б деньги, технологии и средства связи, глядишь, катился бы Рим неспешно до Тихого океана и никакие границы маслинно-виноградного ареала не задержали бы его цивилизаторства: для идей нет границ. Главное тут — катиться не слишком быстро, чтобы успевать переваривать завоеванных варваров. Чуть позже, на другом технологическом уровне, аналогичные задачи успешно решили европейские продолжатели римского дела — над их мировыми империями не заходило солнце.
…Говорят, что, потеряв идентичность, распался СССР. Передергивают! СССР сначала рухнул из-за того, что его экономика была насквозь поражена грибком социализма, а потом уж его народ потерял идентичность, забеспокоился, стал головой по сторонам крутить… А до того все прекрасно чувствовали себя советскими гражданами огромной империи. И до сих пор еще русские ощущают в себе следы былой идентичности, полушутя называя себя «совками».
…Говорят, что, потеряв идентичность, рассыпается Америка. Вот здесь стоп! Дайте лупу… Рассмотрим поподробнее.
Идентичность — это соотнесение себя с какой-то группой: «Я принадлежу к такой-то группе, которая по таким-то параметрам отличается от других групп». Если человек идентифицирует себя со своей страной (я — американец, я — француз и т. д.), это называется национальной идентичностью. Мы отмечали, что национальную идентичность народов вчерне наметили экономические связи и окончательно сформировали войны. Действительно, ассоциирование людей в единую группу усиливается в критических ситуациях. Сегодня, допустим, идентичности нет или она крайне ослабла, а завтра два «Боинга» врезаются в небоскребы, и возросший дух патриотизма накачивает шар идентичности. Идентичность — просто военный инструмент. Рубанком строгают. Отверткой заворачивают шурупы. Идентичностью воюют. Идентичность — аверс патриотизма. А патриотизм — реверс идентичности.
Если вам не нужно строгать, для чего брать в руки рубанок? Если страна не собирается ни с кем воевать, для чего ей идентичность-патриотизм? Есть два ответа.
1) У людей всегда существует потребность ощущать себя в группе, поскольку они стадные животные.
2) Сами видите, Америка вон без стандарта идентичности — распадается…
Отвечаю по порядку. Начну с легкого… Стремление быть в стаде может быть реализовано необязательно в рамках национальной идентификации. Групп много. И чем развитее общество, тем больше самых разных идентификаций оно предлагает человеку. Существуют профессиональная общность, религиозная, культурная, спортивная, политическая, хобби-общность… да мало ли! Совсем не обязательно государственным флагом махать, чтобы чувствовать себя в группе единомышленников. Не зря же многие американцы провалились с уровня национальной идентичности на уровень племенной — нашли себя в куче навоза.
Что же касается распада Америки под натиском чужой идентичности… Проникновение эмигрантов Третьего мира в развитые страны, то есть, по сути, частичная варваризация — явление необходимое: нужно же кому-то туалеты мыть и мусоропроводы чистить! Рабов теперь уже нет, полной автоматизации всех процессов еще нет, значит, нужны гастарбайтеры. Но мы помним, что любое благо может превратиться в свою противоположность. Даже избыток жизненно необходимого кислорода может вызвать у человека кислородное отравление. Все хорошо в меру… Пока в середине-конце прошлого века не поднялось мексиканское цунами, Америка вполне справлялась с потоком туалетных чистильщиков. В США была целая система по ассимиляции вновь прибывших и встраиванию их в общее культурное поле цивилизации.
А вся беда — в «недопустимой» протяженности сухопутной границы между США и Мексикой, между странами Первого и Третьего мира. Только маленькая речка Переплюйка разделяет Богатство и Нищету. Вот оно и полезло…
А как только полезло, сразу же закрепилось. В США начали образовываться диаспоры и лобби — мексиканская и примкнувшие к ней кубинская, различные латиноамериканские… Они, играя на американском гуманизме, разрыхлившемся до состояния глупости (политкорректность и мультикупьтурализм!) проводили те законопроекты, которые позволяли незаконным эмигрантам закрепляться на территории Штатов. А когда варваров так много, их, во-первых, уже невозможно переварить — никакого желудочного сока не хватит, отсюда и несварение. Во-вторых, в государстве, где царь и бог Потребитель, сразу появляется предложение. Вам лень учить английский? Мы вам будем издавать газеты на испанском! И радио сделаем на испанском! И ТВ на нем же! Только платите… Тем более что государство не заставляло более учить английский и поощряло политику разделения страны декларированным двуязычием и мультикультурализмом… Наконец, в-третьих, в демократическом государстве власть у тех, кого большинство. Если большинство у мексиканцев — у них и власть… Это, кстати, очень напоминает падение Западной Римской империи. Ее крах вполне можно назвать государственным переворотом, поскольку варвары были тогда у вершины военной власти и защищали Рим. Они же его и сдали другим варварам.
Эх, Америка! Полвека назад границу надо было строить на советский манер. Вложили бы с десяток миллиардов, сейчас бы горя не знали. А теперь поздно пить «Боржоми», когда штаты отвалились…
В развале Штатов меня пугает не сам развал. А варварская подоплека этого развала. Дело ведь не в том, что «плохая» культура сменяет «хорошую», а в том, что на смену Цивилизации приходит Варварство. Глобальная Деревня навалилась на Город и задушила его своим мясом, неуспевшим перевариться… Дело не в том, что англосаксонская протестантская культура «лучше» католической испанской. А в том, что в данном случае ковбойская шляпа воплощает в себе Цивилизацию, а сомбреро — Дичь.
Нет на свете Запада и Востока с их вековечным киплинговским противостоянием, а есть Цивилизация и Варварство. Технологии и Отсталость. Нету Востока таких волшебных ценностей, которые можно было бы взять и инкорпорировать в Цивилизацию, радуясь чудесной конвергенции. Потому что второе имя Восточных Ценностей — Бедность. Или, по-другому, Деревня. Которая не может обойтись без бога.
Когда встает вопрос о национальной идентичности и смысле жизни, рядом всегда как-то невзначай вырисовывается бог. Истоков религии мы уже касались в первой части книги, когда рассуждали о человеческой животности. А вот о дальнейшей эволюции религии немного поговорим здесь.
Современные простые американцы очень похожи на древних римлян своей набожностью. Только боги у них разные. Боги древних римлян — это слегка модернизированные племенные боги дикарей каменного века. Вот Марк Аврелий макает копье в чашу с кровью быка и метает в сторону врага — типичный жест каменного века. Доисторическая Африка… А вот в честь совершеннолетия у римского юноши отрезают клок волос — отголосок племенного обряда инициации, посвящения в мужчины.
Социальный прогресс всегда идет на шаг впереди религии. Или, что то же самое, религия всегда на шаг отстает от прогресса. То есть является фактором, тормозящим социальную эволюцию. Смотришь на религию древних римлян, видишь тут и там отголоски древнейших обычаев и верований и поражаешься — как могут столь цивилизованные люди, строящие великолепные акведуки, мосты, управляющие странами, верить во всю эту чушь?
Они и не верили. Развитое общество вообще очень критично относится к сказкам. Здесь я имею в виду не все общество, разумеется, а его наиболее образованную часть — элиту. Потому что абсолютное крестьянско-пролетарское большинство Рима было крайне религиозным. Крестьяне по складу характера и образу жизни вообще склонны к суевериям. Тенденция тут простая — чем выше образование, тем меньше человек склонен верить в сказки и больше в себя, в науку…
