Для водолазов, привязанных к одному месту работой, опасность быть схваченными крупным или даже очень крупным спрутом, пожалуй, наибольшая. Для этого, правда, ему надо оказаться прямо у входа в логовище одного из этих демонов подводного царства. Но водолазы чаще всего работают у корпусов затонувших кораблей, где осьминоги находят для себя комфортабельное обиталище.
Ходит множество историй о случаях неспровоцированного нападения спрутов на водолазов. Хотя трудно проверить истинность каждой, но это не означает, что все они или все в них выдумано. Одно из двух: или подвергшийся нападению водолаз поднимается на поверхность живым и невредимым после своего приключения и всегда можно поставить под сомнение правдивость его слов, или он остается пленником монстра на дне и тогда никто не узнает истинной причины его смерти. Следовательно, достойным доверия могут считаться случаи, когда жертва нападения приносит вещественные улики: то ли кусок щупальца, то ли всего спрута целиком. Такой пример и приводит известный американский малаколог Джордж Вашингтон Трайон, известный скептик, в своем монументальном двадцатитомном труде о моллюсках.
«4 сентября 1879 года водолаз М. Дж. Смайл занимался расчисткой дна реки в австралийском штате Виктория. Спустившись в очередной раз на дно, чтобы зацепить трос за обломок скалы, он заметил камень больше других. Водолаз наклонился к нему и пощупал рукой, пытаясь оценить, можно ли заложить под него взрывчатку. „Едва я протянул руку, — рассказывал он, — как почувствовал, что меня кто-то схватил за нее. Я сразу не мог в мутной воде рассмотреть, что это. Но потом с ужасом увидел обвившееся вокруг руки толстое, как удав констриктор, щупальце спрута. В тот же момент я почувствовал сильную боль в том месте, где к моему телу прикоснулись несколько присосок. Руку как будто разрывали на части, и чем сильнее я пытался освободиться, тем сильнее была боль. Недалеко от меня лежал кусок железной трубы. Я с трудом дотянулся до него, и началось сражение. Чем больше я бил эту тварь трубой, тем сильнее он сжимал свои объятия. Вскоре я перестал чувствовать руку. Наконец, через некоторое время давление стало понемногу ослабевать, но осьминог еще долго не отпускал меня, пока я почти не перерубил щупальце. Он отцепился от скалы, и я смог его поднять на поверхность. Уверяю вас, я был на пределе сил. Наша битва продолжалась почти двадцать минут“.
Если верить газетам, описавшим это происшествие, когда водолаз появился из воды и медленно перевалился через борт водолазного катера, «огромная безобразная масса, казалось, опутала его с ног до головы. Матросам с трудом удалось освободить водолаза от его объятий. Тело осьминога было не больше суповой тарелки, но его девять (?) рук были каждое длиной около 4 футов (1,2 метра) и толщиной с кулак человека у основания и как лезвие ножа на концах. Нижняя сторона щупалец была усеяна множеством присосок. Смайл утверждал, что сила присосок такова, что моллюск мог бы удержать на дне трех человек».
За исключением упоминания о девяти руках — это, возможно, ошибка репортера или, скорее всего, наборщика, — все детали этого рассказа вполне правдоподобны.
Размеры «монстра» скорее средние, что касается его силы, то и она не кажется преувеличенной.
С целью самозащиты при работе в водах, где обитают осьминоги, водолазы берут с собой химический пистолет. Его выстрел выбрасывает струю кислоты, вдыхая которую спрут погибает.
Опасность пропорциональна размерам противника
Если достаточно крупный экземпляр встретится с человеком в свободном плавании, будет ли он думать только о бегстве? Я сомневаюсь. Возможно, он нападет, особенно если почувствует угрозу для себя.
В фильме «Море вокруг нас» по книге Рейчел Карсон показана дуэль акулы с осьминогом. Сначала моллюск был очень осторожен и старался избежать конфликта, выпустив чернильное облако. Но когда схватка все же началась, он дрался упорно и с ожесточением и в конце концов победил, буквально задушив акулу: он перекрыл ей щупальцами жаберные щели. Трудно предположить, что такого же размера и к тому же находящаяся в родной стихии акула для осьминога — противник менее страшный, чем человек.
Сомневаемся и в том, что, оказавшись нос к носу с осьминогом значительных размеров, аквалангисту придет в голову идея поиграть с ним. Известно множество случаев подобных встреч.
Так, один любитель подводной охоты рассказывал, как чуть не умер от страха, внезапно увидев уставившуюся на него пару ужасных глаз размером с мячики для пинг-понга. Недолго думая, он пустился наутек. Если даже в некоторых обстоятельствах осьминог кажется беззащитным, следует постоянно помнить, что самое нежное создание может стать опасным, если оно напугано и потеряло голову от страха. Не зря говорят, что нет страшнее зверя, чем обезумевший баран.
Если бы Виктор Гюго не нарисовал бы нам совершенно фантастический портрет своего спрута и не стал бы судить животное по моральным критериям человека, то ничто не помешало бы нам рассматривать битву Жильята с одним из этих головоногих как вполне вероятное событие.
Из семейного альбома головоногих
До сих пор Жюль Верн (1828—1905) считается каким-то научным пророком. В действительности же он был лишь непревзойденным детско-юношеским писателем, что тоже уже совсем не плохо и вполне достаточно для славы. Что касается его отношения к научной фантастике, то ее отцом скорее следует считать Герберта Уэллса (1886—1946), настоящего ученого, поставившего этот литературный жанр на достойное место.
Жюль Верн — лжеученый
Если обратиться к научной литературе, существовавшей в то время, когда Жюль Верн писал свои «необычайные путешествия», то станет очевидным, что писатель ничего своего не выдумал, а его видение будущего лишь наивная экстраполяция уже известного, причем почти всегда не реализуемая на практике.
Так, знаменитый «Наутилус» капитана Немо на самом деле только слепок подводной лодки «Плонжер», построенной в 1863 году и совершившей множество успешных погружений. Этот аппарат работал на сжатом воздухе, но уже чуть раньше в университете в Монпелье был построен макет лодки с электродвигателем. Само название «Наутилус» не было оригинальным. Его носил еще подводный аппарат американца Фултона, построенный в 1800 году. Фултон был идеалистом-утопистом: он верил, что может положить конец войнам, превратив их в невыносимо ужасные предприятия с помощью своего подводного корабля. Очевидно, именно он и послужил прототипом благородного капитана.
Жюль Верн, конечно, много читал, но, не имея научного образования, никогда не умел правильно выбрать круг своего чтения или, во всяком случае, он плохо усваивал прочитанное, не понимая сути. Не читайте Жюля Верна в зрелом возрасте, тем более если вы к тому времени получили уже какое-то образование. Вы будете разочарованы. Вы увидите, что за оглушающими псевдоучеными рассуждениями и кучей технических терминов скрывается пустота. Приложив немного усилий, можно найти источники его вдохновения и труды, из которых он переписывал длинные пассажи, мало что в них понимая. Послушайте, что он говорит устами профессора Аронакса, ведущего сотрудника Парижского музея естественной истории. Принимая в начале книги «Наутилус» за морское чудовище, этот «ученый» определяет его природу следующим образом: «Я верю в существование мощного млекопитающего, принадлежащего, как и киты, кашалоты или дельфины, к подтипу позвоночных».
Может быть, месье Аронакс знал млекопитающих, не принадлежащих к позвоночным? Или он считал, что из млекопитающих только китообразные относятся к позвоночным? Можно только посочувствовать музею, в котором служит профессор зоологии, выражающийся таким странным образом! Кроме того, этот господин с легкостью перевирает имена авторов и природу животных. Он называет тюленей «великолепными китообразными», верит, что киты живут тысячу лет, знает музеи, где хранятся скелеты (?!) осьминогов, и возлагает на инфузорий ответственность за возведение коралловых рифов. Ничто не может его удивить. Он с олимпийским спокойствием встречает в Японском море гигантскую саламандру, пресноводное животное. Он считает нормальным появление у Южного полюса пингвинов вместе с моржами, животными арктических морей; его меньше всего в мире удивляют живые трилобиты, в то время как его коллеги считают их вымершими еще 300 миллионов лет назад!
Но больше всего удивляет тот факт, что во время своего кругосветного плавания в океанских глубинах профессор не встретил ни одного незнакомого ему живого существа, которому его ученый слуга не смог бы приклеить латинский ярлык. Даже в наши дни каждая океанографическая экспедиция, каждая серия зондирования океанских глубин приносит богатый улов неизвестных организмов. Но для нашего профессора зоологии в морском царстве тайн больше нет.
