— Ночным рейсом из Чарльстона прилетел в Москву, — зачитывал он вслух, — президент межнациональной финансовой корпорации «Брад» Мойзес Дейл по приглашению банка «Интерглобал». Зачем именно мне это знать?
— Чарльстон — столица мирового масонства, а Мойзес Дейл — кадровый разведчик израильской Шин Бет и никакой не коммерсант, — лаконично пояснил Судских, и президент такую расшифровку принял. О подпольной суете вокруг России он велел докладывать немедленно ему, тщательно отсортировав информацию.
— Воливач в курсе?
— Разумеется. Оперативка из госбезопасности.
— А это зачем? — постучал он кончиком карандаша возле другой птички: — Борис Китайцев уехал из особняка Ильи Трифа в пятом часу утра. Гуртовой остался.
Оперативки для президента составлял один из четырех старших дежурных офицеров, и Судских вменялось объяснять их назначение:
— Илья Триф — президент коммерческого банка «Интерглобал». Через этот банк происходит утечка валютных средств за рубеж, чем обеспокоен Центробанк. Мойзес Дейл — старый знакомый Бориса Китайцева. Благодаря его протекции в международных финансовых кругах Китайцев добился высокого положения в свите и правительстве экс-президента.
— Кому он нужен теперь, балбес и выскочка? — брезгливо поморщился президент. — Я поснимал его со всех видов довольствия, рычагов власти он лишен.
— Не скажите, — возражал Судских. — Китайцев сохранил посты во многих сырьедобывающих корпорациях, по-прежнему имеет вес в международных сферах бизнеса. Что касается его умственных способностей, умному дяде за спиной Китайцева умственные изыски не нужны, требуется исполнитель воли без страха и упрека, чему как раз соответствует Китайцев.
— Проведем национализацию, посмотрим, кому будут нужны эти арапчата, — пробурчал президент.
— Это и есть главная причина пожарного приезда Мойзеса Дейла, — подытожил Судских. — Поэтому спешно собрались три бывших кита под патронажем израильской разведки.
— Выдворить? — советовался президент.
— Можно понаблюдать. Выдворить всегда успеется.
— Теперь причины вашего румянца на щеках понятны, Игорь Петрович, — заключил президент. — В какие тайны собрались меня посвящать на этот раз? Читайте лекцию.
— Именно, — усмехнулся Судских.
Знания этого генерала президент отличал среди прочих. Те относились к самой не изученной им полочке знаний. Мистика, оккультизм, эзотерические науки, Церковь и даже всеобщая история, которую он знал неплохо, особенно ее военную часть, но подоплеку и корни событий прояснял Судских. Часто президент поражался, когда общеизвестный исторический факт в интерпретации Судских обретал новые краски и трактовался иначе.
— Тема сегодняшней лекции — масонство, — полушутливо сказал он. — Его устремления на стыке тысячелетий. Вчера, провожая владыку, я имел с ним короткий, но содержательный разговор. Он поведал о суете, какая началась в мире в связи с усилением поисков библиотеки Ивана Грозного. А в знак дружбы светской и церковной власти не грех бы помочь в розыске части наиболее ценных для Церкви книг.
— Да нет проблем, — согласно взмахнул руками президент. — Только где она, эта библиотека? Ее лет двести ищут, а найти пока даже следов не могут. Вашему ведомству и карты в руки.
— Смотря какие. Не всякие игральные здесь подойдут. Дейл прикатил согласовать правила игры.
— Книги, карты, израильская разведка, масоны — не много ли накручено в один присест? — не понимал президент.
— Говорю, значит, знаю, — веско ответил Судских. Эти его недомолвки и сухие ответы настораживали президента. Глава государства и — тайны. По каким таким правилам генерал Судских считает нужным одно объяснять, а по поводу другого — вроде как мальчишке назидают: ты еще мал знать такие вещи. Возмущение проходило, а интуиция подсказывала, что от таких недомолвок часто зависит безопасность его и государства в целом. Много знать — ничего хорошего, спится плохо.
— Речь идет о пяти конкретных книгах, якобы побывавших в коллекции книг Ивана Грозного. Когда-то они были в моих руках… — задумчиво прервал свой рассказ Судских и, спохватившись, продолжил без лирических отступлений: — Книги представляют уникальную ценность. В них ответы на все вопросы будущего, вроде штабных карт противника. Кто хозяин карт, тот спокоен.
— Любите вы, Игорь Петрович, мифические штучки, — Недовольно молвил президент. — Какая чепуха! В каких книгах написано, как из ярма международных кредитов вырваться, как авгиево дерьмо от прежних управителей российских вывезти? Покажите мне!
— Зачем шуметь? — остановил всплеск негодования Судских. — Давайте сначала найдем книги, а потом будем решать, нужны они людям или нет. Церкви они понадобились не ради каприза. Падение морали в обществе очень ее беспокоит. И не скудость церковных кружек тому причиной, не падение авторитета — разрушаются моральные устои, разрушается государство. Хорошо хоть божьи слуги первыми забили набат Как ни далеки они от современных излишеств, а первоочередные задачи власти осознают верно.
— Берите да ищите, — остыл президент. И вовсе обретя разумный тон, спросил: — Помощь нужна?
— Нужна, — подтвердил Судских. — Требуется ваш указ, чтобы УСИ обладало приоритетным правом поиска книг, имело доступ всюду, а другие службы и органы хотя бы не мешали нам в этом. Дело того стоит.
— Делайте, — поднял на него глаза президент, будто он уговаривал Судских спешно заниматься поиском и наконец уговорил. — Долго ли продлится поиск?
«Быстро соображает!» — похвалил про себя Судских. Когда-то президента любили выказать эдаким сапогом противники, начисто забывая, что сапог бывает мягким, но о-чч-ень сильно бьет по чужой заднице, надетый на сильную ногу. Да и в сапогах легче топать по грязи последних лет.
— Месяца за три думаем уложиться. Кое-какие наметки есть, — уверил его Судских.
— Так уж и за три? — не поверил президент. — Столько лет искали и следов не нашли, а бравый генерал Судских берется посрамить научный поиск, детективный и все разведки мира.
— А я не стану искать, где светло, а где лежат в темном месте, — подчеркнул Судских. — Люди у меня опытные.
— В добрый путь, — кивнул президент.
Как раз последнее он понимал хорошо. У него среди последних правителей России было главное — команда сподвижников, не один год проверенных единым строем. Вроде бы у каждого претендента на власть была команда единомышленников. Была у Ленина, но шайка авантюристов, была у Сталина, но опричнина, остальных и в вожди записывать стыдно — временщики. Вожди нужны дикарям. А нынешний к походу готовился тщательно, гороховый концентрат в рацион не брал, маршальских жезлов не сулил и обозом не обременял движение. От теоретиков и практиков, проще говоря, от алхимиков, предлагающих свой способ получения золота из ничего, он не отмахивался, а предлагал получить такой самородок в каждом отдельно взятом мешке, который и вручал соискателю. По мешку получили Абалкин, Явлинский, Гайдар целых два. Мешок на двоих получили Зюганов с Николаем Рыжковым, но без дна. Слова президента: «Хватит опытов с Россией» — стали крылатыми. Желающих работать оказалось много больше, чем объясняющих, как надо работать. Призадумались и думские. Выяснилось, что красивых глаз ни у кого не оказалось. Напрашивался жуткий для них вывод. Хуже не бывает…
Из Кремля Судских покатил к себе в Ясенево. Дежурство кончилось, а работа — работой. За ночь он принял несколько важных сообщений, сделал необходимые распоряжения, поломав голову над ними, но подчиненные видели перед собой подтянутого, щеголеватого генерала, несколько ироничного, готового взбодрить шуткой, шуткой и наказать.
Управление Судских работало по раз заведенному порядку, авралы его не колотили, ритм не сбивался. Многие считали шефа УСИ любимчиком всех президентов, какие приходили к рулю страны, Воливач благоволил к нему неизменно, и все же успех Судских крылся в другом — в его научной лаборатории, которую возглавлял Григорий Лаптев. Сторонник пифагорейцев, он подвергал любое задание математическому анализу и вообще жил под лозунгом: где появляется математика, там начинается наука. Поэтому любое задание для УСИ не начиналось с нуля, оно предвосхищалось на компьютерах лаптевской лаборатории.
О библиотеке Ивана Грозного рассуждали много и давно, ее искали на уровне любителей, и лишь один Лаптев заметил больше года назад: на стыке тысячелетий о библиотеке вспомнят основательно, она потребуется многим, и без научного подхода к поиску не обойтись. Прежде всего — почему она остро потребуется, и сразу всем? На это у Лаптева был готовый ответ: новое — это хорошо забытое старое. Кому-то очень потребовалось забыть или затушевать прошлое, а на стыке веков, тем более тысячелетий, всегда есть соблазн покопаться в минувшем, скорректировать, так сказать, настоящее. Среди книг Ивана Грозного хранились уникальные издания, которым лет было побольше, чем самому) времени от Рождества Христова: арианские заповеди, писания древних христиан, хронологии, которые в угоду себе изменяли могущественные правители. Времена владычества! ветшают, тоща одним требуется подновить фасад возведенного здания, а другим — развалить его до основания. Учение Христа порядком износилось за две тысячи лет, перелицовке оно не поддается, выбрасывать грешно, так не лучше ли отыскать забытое лекало?
