Мы сталкиваемся с тем же явлением на поверхности Земли. Самолет, летящий из Лондона в Нью-Йорк, следует не по прямой линии, как можно было бы ожидать, взглянув на карту мира, а по изогнутому пути, проходящему через Гренландию[90]. Эта изогнутая линия соответствует кратчайшему пути между двумя точками на поверхности Земли. Звездный свет также приходил в установленный на Земле телескоп Эддингтона по кратчайшему пути.
Эддингтон объявил о полученных экспериментальных результатах, подтверждающих теорию Эйнштейна, 6 ноября 1919 г. Уже через несколько дней это великое достижение попало в газетные заголовки по всему миру. «ТРИУМФ ТЕОРИИ ЭЙНШТЕЙНА! Звезды не там, где мы думаем, но беспокоиться не о чем», – объявила газета New York Times. Лондонская Times провозгласила «Переворот в науке». Сейчас мы уже привыкли видеть в газетных заголовках бозоны Хиггса или гравитационные волны, но это был, возможно, первый в истории случай такого широкого общественного признания научного достижения. Журналисты нарекли мало кому известного сорокалетнего Эйнштейна новым Ньютоном и прославили его на весь мир.
Если вам кажется, что все эти перекосы пространства и времени чересчур сложны для вашего разума, не отчаивайтесь. Вы попали в хорошую компанию. Когда Эддингтон объявил о своем открытии искривления света, один из его коллег пришел к нему с поздравлениями: «Вы, должно быть, один из всего лишь трех человек в мире, кто понимает теорию Эйнштейна». Когда Эддингтон замешкался с ответом, коллега подначил его: «Ну же, не скромничайте». «Да нет, – отвечал Эддингтон, – я просто пытался сообразить, кто этот третий».
Однако попытки понять, что происходит со временем по мере обратного движения в сторону Большого взрыва, стали бы испытанием даже для такого понимания теории Эйнштейна, какое было у Эддингтона.
Есть место, где время недвижимо. Капли дождя повисают в воздухе. Маятники часов замирают на мертвой точке. Собаки задирают морды с безгласным воем. Прохожие оцепеневают на пыльных улицах с вздернутой, как у марионетки, ногой. Запахи фиников, манго, кориандра, тмина взвесью стоят в воздухе.
Алан Лайтман. Сон Эйнштейна[91]
Мне нравится дизайн моих часов. Их циферблат – это простой коричневый квадрат, обрамленный круглым серебряным корпусом. Мне нравится симметричность их формы, и в то же время между квадратом и кругом существует некое напряжение. Часы у меня недорогие, и это хорошо – я часто теряю часы.
Предыдущие часы соскользнули с моей руки, когда я ходил на каяке по озеру рядом с ледником на горе Кука[92]. Я пытался спасти свои часы, но вода была настолько обжигающе холодной, что я не мог опустить в нее руку дольше чем на пару секунд. Хотя отмерить эти секунды мне теперь было нечем. Часы ушли под воду, и их механизм, наверное, заржавел и замерз; ледяные воды, стекающие с горы Кука, лишили их способности измерять время.
Если бы я хотел, чтобы мои нынешние часы перестали тикать, их можно было бы уронить в одну из математических сингулярностей, открытых в уравнениях общей теории относительности Эйнштейна, – это остановило бы и самые прочные часы на свете. Но для исследования этих сингулярностей, известных под названием черных дыр, мне понадобился бы не каяк, а космический корабль.
Горизонты, за которые мы не можем заглянуть
Вселенная – такое интересное место, а не просто однородный слой материи, потому, что благодаря наличию гравитации одни атомы притягивают к себе другие. И, если все не приходит в состояние абсолютного равновесия, мы видим, как одни элементы материи движутся к другим элементам материи. Но самая интересная особенность гравитации состоит в том, что притяжение между частицами материи становится сильнее по мере того, как они приближаются друг к другу. Именно это притяжение приводит к возникновению звезд, подобных нашему Солнцу, но оно же создает и возможность более катастрофических событий в пространстве-времени.
Простейший атом, атом водорода, состоит из одного электрона и одного протона, удерживаемых вместе электромагнитным взаимодействием. Если взять два атома водорода, они будут притягиваться друг к другу силой гравитации. И, по мере того как атомы будут притягиваться все ближе и ближе друг к другу, они начнут сталкиваться. Если число атомов водорода увеличить, они будут сталкиваться все более энергично до тех пор, пока не перестанут отскакивать друг от друга и пока не возникнут условия, в которых станет возможен термоядерный синтез – и тогда у нас образуется звезда. Атомы водорода будут сливаться, образуя атомы гелия. В этом процессе выделяется энергия, рассеяние которой создает давление, направленное вовне. Именно от этой энергии зависит существование жизни на Земле. Звезда остается устойчивой и более не стремится коллапсировать, так как направленное вовнутрь гравитационное притяжение уравновешивается направленным вовне давлением энергии, выделяемой в реакции синтеза.
В какой-то момент весь водород будет использован. В некоторых звездах процесс синтеза продолжается и после этого: атомы гелия сливаются друг с другом, образуя другие элементы периодической системы. Многие из атомов, которые мы находим на Земле, – атомы железа, кислорода, даже углерода, необходимые для образования жизни, – образовались именно в этом непрерывном процессе слияния более легких атомов, происходящем в звездах. Но в конце концов звезда оказывается не в состоянии далее поддерживать синтез – все ее топливо уже израсходовано. И тогда гравитация снова одерживает верх, и по мере сжатия звезды в игру вступает квантовая физика. По мере того как мы заключаем частицы во все меньшее и меньшее пространство, мы все более и более точно можем определить их положение. Согласно принципу неопределенности Гейзенберга, такая определенность должна быть скомпенсирована все большей неопределенностью скоростей этих частиц. Направленное в противоположные стороны движение частиц, противодействующее гравитационному притяжению, приводит к существованию второго устойчивого состояния, известного под именем белого карлика.
Однако в 1930 г. индийский физик Субраманьян Чандрасекар понял, что не все тут так гладко. Пока Чандрасекар плыл на корабле из Индии в Англию, где он должен был приступить к работе в докторантуре в Кембридже, он осознал, что специальная теория относительности устанавливает предельную скорость, с которой могут двигаться такие частицы. Поэтому если масса звезды достаточно велика, то после достижения этого предела гравитация победит и звезда начнет стремительно сжиматься, образуя в пространстве область все увеличивающейся плотности. Из вычислений, которые он произвел на своем корабле, следовало, что такая судьба ждет любую звезду, масса которой превышает массу Солнца более чем в 1,4 раза. В результате такого катастрофического сжатия – коллапса – возникает сверхновая, в которой происходит образование тяжелых элементов, например золота и урана.
Пространство, окружающее такие точки высокой плотности, искривляется чрезвычайно сильно, настолько, что свет, заключенный внутри его, не может выбраться наружу. В качестве одной из иллюстраций, объясняющих, как может возникнуть такая ловушка, можно представить себе мяч, который подбрасывают в воздух. Если такой мяч бросить с поверхности Земли с достаточно большой скоростью, он сможет освободиться от гравитационного притяжения Земли. Скорость, с которой для этого нужно бросить мяч, называется скоростью убегания[93]. Но представим себе, что масса Земли постоянно увеличивается. Тогда увеличивается и скорость, необходимая для преодоления гравитационного притяжения. Однако в какой-то момент масса Земли станет такой большой, что скорость убегания мяча должна будет превысить скорость света. Начиная с этого момента мяч оказывается в ловушке. Он не может улететь дальше некоторой точки, из которой Земля притянет его обратно.
Так обстояло дело в классической картине гравитации, существовавшей до Эйнштейна. В конце XVIII в. Лаплас и английский физик Джон Мичелл уже присматривались к идее о возможности уловления света массивными объектами. Однако из сделанного столетием позже открытия Майкельсона и Морли, которые выяснили, что свет в вакууме всегда распространяется с одной и той же скоростью, следовало, что свет ведет себя не так, как мяч. Гравитация не может замедлить свет, как предполагали Лаплас и Мичелл. Но если гравитация является результатом искривления пространства-времени в соответствии с концепцией Эйнштейна, то такое искривление может помешать распространению света. Согласно идее Эйнштейна, может существовать область пространства настолько искривленная, что даже свет (не имеющий массы, но тем не менее подверженный влиянию кривизны пространства) не сможет ее покинуть. Пространство искривлено там настолько, что свет не может пробиться наружу, но загибается в обратном направлении, внутрь области высокой плотности. В 1967 г. американский физик Джон Уилер нарек такие области причудливым именем «черных дыр». Ричарду Фейнману оно показалось непристойным: французское выражение trou noir вызывает совсем другие ассоциации. Однако название прижилось.
