Этот случай показывает, что одежда может иметь глубокий смысл. Что такое платок или покрывало: просто знак личной веры, к которой должно терпимо относиться любое вестернизированнное общество, признающее свободу выражения?
Или это устаревшие исламские символы неравенства полов, неприемлемые для светского общества? Исламисты, например журналистка Нихаль Бенгису Караджа, напоминают о свободе личности и правах человека:
Мы хотим, чтобы к нам относились так, как и к женщинам, не носящим платок. Мы такие же, мы ничем от них не отличаемся и хотим, чтобы с нами обращались так же. У нас есть все те же права, что и у них… Мы лишь хотим равноправия между женщинами, которые не носят платок, и теми, которые его носят[626].
Исламисты утверждают, что ношение одежды, закрывающей тело, – лишь безобидное право, которое некоторые женщины свободно желают осуществлять. Это, говорят они, лишь один из многочисленных видов женской одежды, которые есть в стамбульских магазинах на любой вкус и цвет (даже со стразами). В действительности, однако, отмена запрета на ношение платка является пунктом широкой повестки, нацеленной на введение в Турции норм шариата и ограничение прав женщин. Исламисты желают постепенно достичь того же, что в Иране было достигнуто сразу после революции 1979 года – реакции отторжения на “озападнивание” (гарбзадеги) шахом Ирана, которую аятолла Хомейни превратил в решительную сексуальную контрреволюцию[627]. Уже сейчас на улицах Стамбула можно увидеть женщин в парандже – одежде настолько стесняющей, что в 2010 году Национальное собрание Франции проголосовало за ее запрет. Не случайно смену фасонов сопровождает смена внешнеполитического курса. Турция, некогда ориентированная на США страна НАТО, кандидат на вступление в ЕС, – явно разворачивается на восток и соперничает с Ираном за лидерство в мусульманском мире, как в дни былого османского могущества.
Итак, одежда – это важно. Два великих экономических прорыва Запада, Промышленная революция и общество потребления, в значительной мере относились к одежде: сначала к ее более эффективному изготовлению, затем к более свободной манере одеваться. Распространение западного костюма неотделимо от распространения западного образа жизни, а негативное отношение к нему в мусульманском мире – признак исламского возрождения. Иранские революционеры называли сограждан-“западников” fokoli, от французского faux-col (жесткий воротничок), и сейчас мужчины в Тегеране тщательно избегают галстуков[628]. Платки теперь столь же обычны для Лондона, как для Шанхая – футболки “Манчестер юнайтед”. Должна ли Великобритания последовать за французами и запретить паранджу? Или у общества потребления есть эффективное противоядие, вроде джинсов от маоистской “пижамы”? Возможно, это неверные вопросы. Ведь тогда все достижения западной цивилизации – капитализм, наука, верховенство права и демократия – сводятся к шопингу. “Потребительская терапия”, возможно, не решит все наши проблемы. А главную угрозу для Запада представляют не исламисты-радикалы или любые другие внешние враги, а наше недопонимание собственного культурного наследия и неверие в него.
Христианство умрет. Оно погибнет, увянет. Нет необходимости это доказывать. Я прав, и вы увидите, что я прав. Сейчас мы [“Битлз”] популярнее Иисуса. Не знаю, что исчезнет раньше – рок-н-ролл или христианство. Иисус был ничего, но его последователи тупы и заурядны. Они все повернули так, что погубили христианство в моих глазах.
Джон Леннон
Мы поняли, что корень вашей культуры – это религия, а точнее – христианство. Именно благодаря ему Запад стал могущественным. Христианский моральный фундамент социальной и культурной жизни – вот что сделало возможным появление капитализма, а затем успешный переход к демократической политике. В этом мы ничуть не сомневаемся.
Неизвестный ученый из Академии общественных наук Китая
Около 500 лет западная цивилизация господствовала на планете. Западные институты (корпорации, рынок, национальное государство и другие) стали мировыми стандартами конкурентной экономики и политики, которые копировал остальной мир. Западные ученые совершали революции в науке. Остальные приняли их – или безнадежно отстали. Западные правовые системы и основанные на них политические модели (например, демократия) заменили или вытеснили незападные варианты. Западная медицина столкнула на обочину общественной жизни знахарей. И, прежде всего, западные промышленное производство и массовое потребление далеко обошли остальные модели организации экономической жизни. Еще в конце 90-х годов XX века Запад был сильнейшей цивилизацией. На 5 ведущих западных держав – США, Германию, Великобританию, Францию, Канаду – приходилось 44 % совокупного мирового производства. Научный мир находился во власти западных университетов, сотрудникам которых доставалась львиная доля Нобелевских и других премий. По миру прокатилась волна демократических революций (особенно впечатляющие – в 1989 году). Западные потребительские бренды (“Ливайс”, “Кока-кола” и другие) почти везде процветают. Желтые арки “Макдоналдс” можно увидеть во всех крупнейших городах мира. Мало того, что пал СССР: экономический рост Японии (которая, согласно некоторым прогнозам, должна была догнать США) остановился. В прошлом десятилетии он достиг почти нулевого уровня, началась дефляция. Специалисты по международным отношениям изо всех сил пытались найти слова для описания положения США, ведущей державы западного мира: “империя”? “Гегемония”? Или hyperpuissance [сверхгосударство]?
Пока я писал эту книгу, лопнули два финансовых “пузыря”, разразились две неожиданно трудные войны, случился грандиозный кризис, а Китай обошел Японию и занял второе место в мире по экономическим показателям. Возник вопрос: неужели западное господство подошло к концу? Переживаем ли мы “закат” Запада?
Если так, то это произошло бы не впервые. Эдвард Гиббон так описал разграбление Рима готами в августе 410 года[629]:
В те часы дикой разнузданности, когда все страсти воспламеняются и всякие стеснения устраняются… безжалостно убивали римлян и… городские улицы были усеяны мертвыми телами, остававшимися без погребения во время всеобщего смятения… всякий раз, как варвары были раздражены сопротивлением, они убивали без разбора и слабых, и невинных, и беззащитных… Римские женщины и девушки подвергались пыткам, более страшным для их целомудрия, чем сама смерть… Грубые солдаты удовлетворили свои чувственные влечения, не справляясь с желаниями или с обязанностями попавших в их руки женщин… При разграблении Рима отдавалось основательное предпочтение золоту и драгоценным камням… но когда самые торопливые из грабителей завладели этими удобопереносимыми сокровищами, тогда очередь дошла до роскошной и дорогой утвари римских двор цов… Приобретение богатств только разжигало алчность варваров, прибегавших то к угрозам, то к ударам, то к пыткам, чтобы вынудить от своих пленников указания тех мест, где они скрыли свои сокровища… было бы нелегко определить число людей знатных и богатых, которые были внезапно низведены до жалкого положения рабов и изгнанников… Бедствия, постигшие Рим… заставили жителей искать для себя самых привлекательных, самых безопасных и самых отдаленных убежищ[630].
Шеститомная “История упадка и крушения Римской империи” (1776–1788) изображает последний пока в истории крах Запада. Сейчас множество людей на Западе опасаются, что мы сами, возможно, можем испытать нечто подобное. Если поразмыслить над причинами гибели Рима, эти опасения вовсе не покажутся пустыми: экономический кризис, эпидемии; наплыв иммигрантов; возвышение на востоке конкурирующей империи – Персии; террор со стороны готов Алариха и гуннов Аттилы. Не случилось ли так, что после столетий доминирования мы вновь столкнулись с подобным стечением обстоятельств? С экономической точки зрения Запад находится в худшем положении со времен Великой депрессии, в то время как многие незападные страны показывают беспрецедентный рост. Мы живем в страхе перед пандемиями и искусственным изменением климата планеты. Нас пугают свидетельства того, что некоторые иммигрантские общины в наших странах стали рассадниками исламизма и узлами террористических сетей. Теракт с применением ядерного оружия в Лондоне или Нью-Йорке оказался бы куда разрушительнее нападения готов на Рим. Тем временем на востоке появилась конкурирующая империя – Китай, который в следующие 20 лет может стать мировым экономическим лидером.
