Изучение экстрасенсорного восприятия продолжил ученик Бехтерева профессор-физиолог Л. Л. Васильев (1891–1966). Его опыты с дистанционной передачей биоинформации проводились следующим образом. Формировались две комиссии: одна находилась при гипнотизере, внушающем на расстоянии, другая — при перцепиенте (человеке, принимающем послание). Причем обе располагались в разных районах Ленинграда. Первая комиссия сообщала индуктору Васильеву задание, которое заранее он не знал. Например, индуктору приказывали в какое-то время мысленно скомандовать перцепиенту совершить определенные движения — поднять руку, встать, нагнуться и т. д. Вторая комиссия отмечала, что и когда делал перцепиент.
По окончании каждого опыта комиссии встречались и сверяли свои протоколы. Сопоставление мысленных команд Л. Васильева с последовательностью двигательных и речевых актов испытуемого, как правило, показывало прямую согласованность между ними.
В 1926 году профессор Л. Васильев в книге «Таинственные явления человеческой психики» выделил главу «Существует ли „мозговое радио”?». Кроме случаев так называемой спонтанной телепатии, там описываются попытки зарегистрировать электромагнитные поля вокруг головы человека. Правда, они не увенчались успехом — Васильев не смог зафиксировать электромагнитное поле живых существ, так как в то время не было высокочувствительной аппаратуры. Сегодня доказано, что такие поля все-таки есть.
В это же время подобные опыты проводил инженер Б. Кажинский. Результаты, полученные им, вроде бы подтверждали факт существования передачи мыслей на расстояние.
Вероятно, исследования В. Бехтерева, Л. Васильева и Б. Кажинского, а также эксперименты зарубежных ученых, в числе которых был известный парапсихолог, уже упомянутый нами профессор Джозеф Бэнкс Райн, подвигли советское правительство на то, чтобы в 1932 году поручить Ленинградскому институту по изучению мозга активнее взяться за экспериментальные исследования в области телепатии. Научное руководство было возложено на профессора Л. Васильева. Соответствующий приказ получила и лаборатория биофизики АН СССР, возглавляемая академиком П. Лазаревым. Исполнителем темы, заказанной военными, а потому получившей гриф «секретно», был профессор С. Турлыгин. После проведения ряда экспериментов он высказался так: «Приходится признать, что действительно существует некий физический агент, устанавливающий взаимодействие двух организмов между собой».
Начиная с XIX столетия возникло несколько теорий. Среди сторонников телепатии был известный английский физик Уильям Крукс (1832–1919), который предполагал, что существуют определенные волны малой амплитуды и большей, чем гамма-излучение, частоты, которые пронизывают человеческий мозг, вызывая в нем образ, идентичный оригинальному.
У данной теории было немало противников: они говорили о том, что интенсивность волновых излучений ослабевает с увеличением расстояния, в то время как телепатический образ остается ярким независимо от расстояния и даже может приобретать видоизмененные и символические формы.
Еще один приверженец теории существования телепатии, физик и изобретатель сэр Оливер Лодж (1851–1940), в 1903 году говорил о том, что у него нет никаких сомнений в существовании телепатии. Впрочем, он же спустя пять лет уже не был так категоричен, утверждая, что экспериментальных доказательств, подтверждающих нефизическую природу телепатии, недостаточно.
Зигмунд Фрейд (1856–1939) также не остался в стороне от проблемы телепатии. Он разработал несколько теорий относительно возможности передачи мысли от одного человека другому. По его убеждению, телепатия является неким рудиментарным средством общения. Вообще необходимо отметить, что отношение Фрейда к телепатии не было однозначным. Он рассматривал данный феномен как путь в глубины подсознания, но в то же время относился к нему очень осторожно, опасаясь обвинений в оккультизме.
Самолет с экипажем из пяти человек на борту, пилотируемый пионером советской авиации Сигизмундом Леваневским, поднялся 12 августа 1937 года с московского аэродрома. Самолет должен был пролететь над Северным полюсом и приземлиться в Фэрбанксе на Аляске. Но этот полет, затеянный для проверки возможности международного воздушного сообщения через полюс, провалился. Через несколько часов после вылета Леваневский рассказал по рации о каких-то проблемах с правым мотором, плохих метеоусловиях и быстром снижении. Когда его слова внезапно потонули в треске радиопомех, стало ясно, что самолет совершил вынужденную посадку где-то на полярных равнинах. Вскоре в северном направлении вылетела поисково-спасательная экспедиция. Однако после долгих, бесплодных полетов она вернулась, так и не обнаружив следов авиаторов или их самолета.
Однако в Москве не утратили надежды и даже наняли знаменитого австралийского путешественника Хьюберта Уилкинса для продолжения поисков Леваневского и его экипажа. В Нью-Йорке был заказан специальный самолет фирмы «Локхид» с дополнительными баками для горючего и навигационным устройством, помогающим ориентироваться при ночных полетах. За день до того, как сэр Хьюберт был готов отправиться на поиски, к нему подошел пожилой писатель по имени Гарольд Шерман, пользующийся репутацией эксцентричного человека, и обратился со странной идеей: «Если потерявшиеся летчики все еще живы, то могли бы они передать какую-либо информацию, например, свои координаты, используя телепатическую связь, — ведь тогда спасательный самолет смог бы немедленно их забрать в указанном месте?»
Уилкинс, хотя и не испытывал неприязни к идее телепатии как таковой, тем не менее не видел никакой возможности для подобного ее использования в нынешней ситуации. «А как насчет будущего — лет этак через пятьдесят или сто?» — спросил Шерман.
Разве не может так статься, что к тому времени человеческий разум разовьется настолько, что спасение на подобной основе станет вполне осуществимым? Уилкинс согласился, что когда-нибудь и такое может случиться. И тем самым попался в ловушку Шермана, позволив себя уговорить поработать на будущее — участвовать в серии экспериментов во время своей спасательной миссии в Арктике.
Итак, они договорились. Для проверки возможности связи мозга Уилкинса с мозгом писателя в условленное время, когда они оба будут концентрироваться друг на друге, три ночи в неделю — понедельник, вторник и четверг — между 23:30 и 24:00 по Гринвичу Уилкинс станет сознательно переживать и «пересматривать» все особые события прошедшего дня; тем временем Шерман, сидя один в своем кабинете, будет пытаться сконцентрироваться и записывать свои мысленные образы, порожденные впечатлениями Уилкинса. Объективную оценку их эксперименту даст доктор Гарднер Мерфи, друг Шермана и глава отделения психологии Колумбийского университета. Мерфи будет собирать и комментировать записи Шермана, храня их у себя до возвращения сэра Хьюберта, когда появится возможность сличить их с его дневниками и личными воспоминаниями.
У австралийского путешественника, действительно, за время его затянувшейся спасательной миссии хватало волнующих приключений и даже злоключений: много раз он на низкой высоте облетал ледовую пустыню и часто садился на покрытую трещинами и кавернами поверхность арктических рек.
Тысячи миль налетал он вслепую, в почти полной темноте, среди непроницаемых туч, из которых вдруг выныривали мрачные пики гор. Практически каждый день сталкивался с опасностями и дюжину раз с трудом выкарабкивался из опаснейших ситуаций.
Однако конечная цель экспедиции так и не была достигнута: отыскать обломки самолета или тела советских авиаторов так и не удалось. Между тем в своей нью-йоркской квартире аккуратно получал и фиксировал драматические сообщения, переданные по ментальной связи, Гарольд Шерман, и многие из них действительно походили на то, что испытал австралийский исследователь за тысячи миль от Нью-Йорка. Некоторые просто поражают своей точностью.
Например, одна из записей Шермана рассказывает о том, как он видел Уилкинса одетым в смокинг и в окружении джентльменов в военной форме и дам в вечерних платьях. Самому Шерману это видение показалось невозможным, однако он приучил себя фиксировать все, даже самые невероятные впечатления.
А несколько месяцев спустя при чтении дневника выяснилось, что в этот день Уилкинс в Регине (Канада) встретился с губернатором области и был приглашен на офицерский бал, для которого сам губернатор одолжил австралийцу смокинг.
Конечно, некоторые из этих сеансов связи были более результативными, другие — менее, однако лишь закоренелый скептик способен усомниться в том, что некая пока непонятная нам форма передачи мыслей на расстояние возможна. За процессом этого эксперимента по телепатическому контакту аккуратно следил доктор Гарднер Мерфи, и он счел все результаты подлинными, что подтверждено документом, подписанным другими известными нью-йоркскими учеными. А влияние этого опыта на умы превзошло ожидания тех, кто в нем участвовал. Хотя они и затеяли все дело, в общем-то веря в то, что мысленные контакты когда-то станут возможными, однако никому из них и в голову не приходило, что телепатическая связь, во-первых, будет столь явной, а во-вторых, знаменует собой начало фундаментального сдвига исследований в сторону осмысления нового вида ментальной энергии.
