— Мне бы очень хотелось взглянуть на эти вещицы.
— Нет ничего проще. Вчера я как раз их закончил. Разумеется, первоначальная обработка и шлифовка были выполнены машинным способом. Но самое сложное — ручная отделка. Теперь последний штрих нанесен, и я охотно представлю на ваш суд мои скромные творения. Если угодно почтенной публике, после обеда можно устроить небольшо показ.
— Замечательно! — воскликнула пани Зося. — А вы позволите мне примерить ожерелье?
— Буду счастлив увидеть свой шедевр на столь прелестной шейке, — галантно ответил ювелир.
— Я о-бо-жа-ю драгоценности! — мечтательно протянула пани Зося.
— Что будем делать вечером? — зевнул инженер.
— Обсудим этот вопрос после ужина, — пожал плечами художник.
— Лично я иду к «Ендрусю», — сообщила пани Зося. — За мной должны забежать около девяти.
— Сегодня четверг. Значит, по телевизору «Кобра», — напомнила пани профессор.
— Меня больше интересуют «Последние известия». В ООН назревает бурная дискуссия…
— Ненавижу политику! — пани Зося надула губки и «очаровательно» покрутила носиком. Этот жест она несколько месяцев отрабатывала перед зеркалом и теперь с наслаждением использовала во время светской беседы.
— Единственное увлечение пани Зоей — молодые люди. Кто же сегодня поведет вас к «Ендрусю»?
— Новый обожатель. А впрочем, это секрет.
— Наша Зосенька теперь специализируется на «аборигенах». Держу пари, ее жертвой пал тот высокий красавец проводник.
— Не он один, — загадочно вымолвила пани Зося.
Тем временем горничная подала чай и десерт. Пан
Мечислав Доброзлоцкий попросил разрешения ненадолго покинуть общество. Вскоре он вернулся с небольшой металлической шкатулкой, поставил ее на стол и открыл маленьким ключиком.
Затем ювелир вынул из шкатулки какой-то предмет, тщательно завернутый в лоскуток замши. Через минуту перед собравшимися засверкал массивный золотой перстень, украшенный изумительной резьбой.
— Дамы и господа! Вы видите коронационный перстень Казимира Великого! — торжественно объявил ювелир.
— Как это? — удивился журналист. — Насколько мне известно, регалии польских королей исчезли при подавлении восстания Костюшко. Помнится, пару лет назад какой-то журнал писал про эту таинственную историю.
— Правильно. Королевские драгоценности пропали тогда из сокровищницы на Вавеле. Уцелели только «Щербец»[5], коронационный меч Сигизмунда-Августа и держава Сигизмунда Вазы. Впрочем, это не первая в истории пропажа польских регалий. Первая королевская корона — Болеслава Храброго — исчезла сразу после смерти его сына Мешко II. Болеслав Смелый повелел изготовить новую. И эта пропала во времена удельной раздробленности после смерти Болеслава Кривоустого. До самых разделов сохранились короны Владислава Локотка, Ягеллонов, Вазов и саксонской династии.
— А что с ними стало потом?
— Разное предполагают. Легенда гласит, что эти регалии укрыты где-то в подземельях старого монастыря. По другой версии, к их исчезновению причастны некоторые полковники из Первой бригады[6]. Якобы они нашли эти сокровища и соответственно о них «позаботились». А вероятнее всего, короны были украдены пруссаками, когда после поражения восстания Костюшко они временно захватили Краков, и «Старый Фриц»[7] велел короны переплавить. Зато другое предание гласит, что регалии попали в руки наполеоновских солдат во времена Княжества Варшавского.
— Откуда же взялся перстень Казимира Великого? — удивилась пани профессор.
— Кроме парадных драгоценностей, хранившихся в сокровищнице, имелись еще погребальные регалии. Королевские похороны были тогда церемонией сложной и длительной. Набальзамированные останки сперва выставлялись на всеобщее обозрение в Вавельском соборе, и лишь потом их переносили в гробницу. Голову усопшего венчала корона, а на руке красовался коронационный перстень. Конечно, это были не оригиналы, а специально изготовленные для похорон копии из позолоченного серебра невысокой пробы. Большая часть этих драгоценностей пропала при переделках королевского склепа на Вавеле. В XIX веке, при вскрытии усыпальниц, в гробу Казимира Великого были найдены корона и перстень.
— Этот самый? — с интересом спросил журналист.
— Нет. Для погребений драгоценности изготовлялись, как правило, довольно небрежно, вроде того как теперь шьют обувь для покойников. Правда, это были копии коронациональных регалий, но без художественных украшений, имевшихся на оригиналах. Этот перстень лишь величиной и формой соответствует перстню из саркофага работы Вита Ствоша[8]. Зато он из червонного золота, а я украсил его резьбой в стиле эпохи.
Присутствующие живо заинтересовались драгоценностью и передавали ее из рук в руки. Мужчины пытались примерить перстень на указательный или безымянный палец, но всем он был велик.
— Ну и рука же была у короля Казимира! — заметил инженер.
— Быть может, перстень надевался на большой палец, — пояснил ювелир. — Нельзя забывать, что в средние века украшения носились на всех пальцах руки, а не как теперь — только на безымянном.
— Тяжелый перстень. И выглядит как новый. Никому не придет в голову, что это средневековье, — сказала пани профессор.
Ювелир рассмеялся.
— Старинные вещи представляются нам обычно позеленевшими, темными. Это верно, когда речь идет о серебре и украшениях из латуни или бронзы. Но к золоту это не относится. Золото — единственный металл, который не соединяется ни с кислородом, ни с другими газами, содержащимися в воздухе, и поэтому оно веками не меняет своего цвета и даже не теряет блеска. В каирском музее я видел найденные в гробницах фараонов короны и драгоценности, которым было больше трех с половиной тысяч лет. Уверяю вас, что они выглядели такими же новыми, как кольца, изготовленные фирмой «Наш ювелир» в этом году.
— В таком случае старинные золотые вещи очень легко подделывать.
— Вы правы, пан редактор. Имитацию, выполненную из золота высокой пробы, весьма сложно распознать. Даже самые солидные музеи оказываются жертвами подобных ошибок. В истории ювелирного искусства известна, например, «тиара Сайтаферна».
— А что это такое? — спросила пани Зося.
— Незадолго до первой мировой войны, если не ошибаюсь, в 1907 году, один помещик, у которого было имение на Украине, недалеко от Одессы, якобы раскопал в своих владениях курган. В кургане он обнаружил могилу какого-то скифского царя. Рядом с проржавевшим мечом и развалившимися доспехами там находилась золотая тиара чудесной работы. Тиара была украшена великолепными изображениями в древнегреческом стиле и надписью, что это корона царя Сайтаферна. Историки признали находку величайшей сенсацией того времени. Парижский Лувр заплатил за тиару головокружительную сумму — двести тысяч франков золотом. Несколько лет корона выставлялась в музее на самом почетном месте. Она привлекала тысячи посетителей. О ней писали научные труды и монографии. Надписи на тиаре и другие детали находки помогли ученым восполнить малоизвестную историю скифского государства. А через шесть лет в Париже появился скромный и совершенно необразованный часовщик, одесский ювелир Ру-хомовский, и заявил, что эту тиару он изготовил восемь лет назад по заказу незнакомого ему господина. Заказчик вручил ювелиру золотой лом и серию рисунков, которые велел вырезать на готовом изделии. Разразился неслыханный скандал. Российского ювелира обвинили в обмане и желании скомпрометировать дирекцию музея и французских ученых. Тогда часовщик засел в мастерской при музее и под строгим надзором изготовил такую же корону и еще несколько драгоценностей и украшений. Все они были выполнены в великолепном древнегреческом стиле. Если бы эти вещи делались не в присутствии сотрудников музея, они могли бы поразить мир как очередное археологическое открытие[9]. Сегодня, разумеется, наука располагает более совершенными методами исследования. Можно даже установить содержание радиоактивных изотопов в металле, и все-таки по-прежнему трудно отличить искусную подделку из золота от древнего оригинала.
Перстень Казимира Великого отправился обратно в шкатулку, а пан Мечислав Доброзлоцкий извлек оттуда другой замшевый сверточек. Резьба на втором кольце была еще богаче и дополнялась большим полупрозрачным камнем.
— Этот перстень вполне может сойти за подлинник ягеллонской эпохи, точнее, времен правления Сигизмун-да-Августа. Украшения воспроизводят резьбу с одного из ларцов, принадлежавших этому королю. Кстати, ларец был сделан во Флоренции. Этот камень — брильянт. Почти пять каратов. Оригинальная огранка в духе того времени. Интересно происхождение камня. В Государственное собрание попала из одного магнатского дворца на западных землях старинная миланская броня. Тоже эпохи Ренессанса. Шлем был украшен двумя сильно поцарапанными и запыленными камешками. А этот камень— от пряжки, скреплявшей плюмаж. Долгое время его считали простым стеклышком и только при реставрации доспехов в музее убедились, что это настоящий брильянт.
