Эта привязанность животных к географическим регионам отражается в географических внутривидовых различиях, о которых я рассказывал в шестой главе. Популяции одного и того же вида, обитающие в разных географических регионах, часто в ходе эволюции превращаются в подвиды, различные по внешнему облику, поскольку большая часть спариваний происходит в рамках одной популяции. Например, ни одна горилла того подвида, который населяет Восточно-Африканскую низменность, никогда не приходила в Западную Африку, и наоборот; по внешнему виду восточный и западный подвиды достаточно различаются, так что биологи заметили бы таких горилл-чужеземцев, приди они в «неосвоенные» места.
В этом отношении мы, люди, вели себя типичным для животных образом в течение большей части нашей эволюционной истории. Как и у животных, каждая человеческая популяция генетически приспособлена к климату своей местности и к возможным локальным болезням; но свободно общаться друг с другом человеческим популяциям мешают и другие барьеры, намного более сильные, чем у любых животных, а именно, лингвистические и культурные различия. Как упоминалось в шестой главе, антрополог по внешнему виду человека без одежды может приблизительно определить район его происхождения, а лингвист или тот, кто изучал особенности одежды, определят, откуда этот человек, уже более точно. Это свидетельствует, насколько человеческие популяции привязаны к одному месту.
Хотя мы считаем себя путешественниками, в течение нескольких миллионов лет человеческой истории о нас можно было сказать прямо противоположное. Каждая группа людей не имела никакого представления о мире за пределами собственных земель и земель ближайших соседей. Только в последнее тысячелетие перемены в политической организации и технологические достижения позволили некоторым часто перемещаться на большие расстояния, встречать народы, живущие далеко, и из первых рук получать сведения о местах и народах, которых они лично еще не видели. Этот процесс ускорился после плавания Колумба в 1492 году, и в наши дни осталось лишь несколько племен в Новой Гвинее и Южной Америке, которым только предстоит впервые встретиться с прибывшими издалека чужеземцами. Приход экспедиции Арчбольда в Великую долину останется в истории как один из последних первых контактов с крупной человеческой популяцией. Этот момент стал важной вехой процесса, который превратил человечество, представлявшее собою когда-то тысячи крошечных сообществ, в совокупности занимающих лишь малую долю земного шара, в покорителей мира, располагающих знаниями обо всей планете.
Как могло получиться, что столь многочисленный народ, как 50 000 жителей Великой долины, до 1938 года оставался совершенно неизвестным для остального мира? И как эти папуасы, в свою очередь, ухитрились остаться в полном неведении относительно внешнего мира? Как первые контакты изменяли человеческие общества? Я постараюсь показать, что ключ к истокам культурного многообразия человека мы можем отыскать в том мире, в котором человечество обитало до первого контакта. Сейчас, став покорителем земного шара, наш вид насчитывает более пяти миллиардов особей, тогда как до начала земледелия людей на планете было всего десять миллионов. Но, как ни странно, с ростом численности наше культурное многообразие стало сокращаться.
Любому, кто не бывал в Новой Гвинее, кажется непонятным, как мог оставаться скрытым от посторонних народ численностью 50 000 человек. В конце концов, Великая долина лежит всего в 115 милях от северного и южного побережий Новой Гвинеи. Европейцы открыли Новую Гвинею в 1526 году, голландские миссионеры обосновались там в 1852 году, а колониальные правительства европейских стран действовали с 1884 года. Почему же только спустя через пятьдесят четыре года удалось сделать открытие в Великой долине?
Стоит ступить на остров Новая Гвинея и попробовать свернуть с проложенной тропы, как ответ становится очевиден: все дело в рельефе местности, нехватке пищи и в носильщиках. Из- за того, что равнины заболочены, в горах путь преграждают острые каменные гребни, и вся территория покрыта зарослями джунглей, путешественник в самом удачном случае преодолевает в день всего несколько миль. Когда в 1983 году я отправился в горы Кумавы, мне и дюжине новогвинейцев потребовалось две недели, чтобы продвинуться на семь миль в глубь острова. И это было еще легкое путешествие, если сравнивать с Юбилейной экспедицией Британского союза орнитологов. 4 января 1910 года они высадились на берега Новой Гвинеи и направились в сторону заснеженных вершин, которые виднелись всего в сотне миль от побережья. 12 февраля 1911 года они наконец прекратили попытки пройти дальше и вернулись, покрыв за эти тринадцать месяцев менее половины расстояния (сорок пять миль).
К особенностям местности добавляется еще и невозможность добывать себе пропитание на территории, поскольку крупная дичь в Новой Гвинее не водится. В низинах, покрытых джунглями, основу питания местных жителей составляет саговая пальма, мякоть которой по консистенции напоминает резину, а по запаху — рвотные массы. И даже коренные жители Новой Гвинеи не могут найти достаточно пищи, чтобы выжить в горах. Это подтверждает ужасное зрелище, которому стал свидетелем британский исследователь Александр Уолластон, спускавшийся по тропе в джунглях Новой Гвинеи: он увидел тела тридцати недавно скончавшихся новогвинейцев и двух еле живых детей; все они остались без пропитания на обратном пути из низин в горные сады, поскольку взяли с собой недостаточно припасов.
Из-за недостаточного количества пищи, доступной в джунглях, исследователи, чей путь пролегает через безлюдные территории, а также те, кто не может рассчитывать на плоды из садов местного населения, берут провизию с собой. Носильщик может нести сорок фунтов — считая пищу, необходимую ему самому для питания в течение примерно четырнадцати дней. Таким образом, пока не появилась возможность сбрасывать продукты с воздуха, все экспедиции, углублявшиеся на территорию Новой Гвинеи более чем на семь дней от побережья (туда и обратно за четырнадцать дней) привлекали группы носильщиков, которые подготавливали склады провизии с помощью многократных переходов. Вот как все обычно происходило: пятьдесят носильщиков отправляются от побережья, взяв пищи на 700 человекодней, оставляют в хранилище в глубине острова запас продуктов на 200 человекодней и еще через пять дней возвращаются на побережье, израсходовав по пути туда и обратно остальной провиант на 500 человекодней (пятьдесят человек умножить на 10 дней). Затем пятнадцать носильщиков идут к первому складу, забирают хранящиеся там запасы пищи на 200 человекодней, переносят на расстояние пятидневного пути в глубь острова провизию еще на 50 человекодней и возвращаются к первому складу (запасы в котором за это время были пополнены), съев при этом запас на 150 человекодней. Затем все повторяется...
Из всех экспедиций, исследовавших этот район до Арчбольда, ближе всех к Великой долине подошла в 1921-1922 годах экспедиция Кремера, использовавшая 800 носильщиков и 200 тонн продовольствия; в результате за 10 месяцев четверо исследователей прошли в глубь острова почти до самой Великой долины. К сожалению, маршрут Кремера пролегал в нескольких милях к западу от долины, о существовании которой он и не подозревал, поскольку путь к ней преграждали горные хребты и заросли джунглей.
Помимо сложности пути следует отметить, что внутренние территории Новой Гвинеи не привлекали ни миссионеров, ни колониальные правительства, поскольку считались практически необитаемыми. Европейские исследователи, высаживавшиеся на побережье или на берегах рек, обнаружили в низинах множество племен, питавшихся саго и рыбой, но у подножий крутых гор почти никто не жил. И с северного, и с южного побережья видны крутые склоны и заснеженные вершины центрального хребта Новой Гвинеи. Предполагалось, что склоны гор, видимые с севера и с юга, относятся к единому хребту. С берегов было не разглядеть, что между горными цепями скрываются широкие долины, пригодные для земледелия.
В отношении восточной части Новой Гвинеи миф о необитаемой территории вдали от побережья был развеян 26 мая 1930 года, когда два австралийских золотоискателя, Майкл Лихи и Майкл Дуайер, поднялись на гребень гор Бисмарка в поисках золота, и, взглянув в ночной темноте на лежавшую внизу долину, разглядели бесчисленные светящиеся точки: костры, на которых готовили пищу тысячи людей. В отношении западной части острова этот миф был разоблачен во время второго разведывательного полета Арчбольда, 23 июня 1938 года. После многочасового кружения над джунглями, где он не заметил почти никаких следов пребывания человека, Арчбольд с удивлением увидел Великую долину, напомнившую ему Голландию: джунгли вырублены, территория разделена на небольшие поля с оросительными каналами, среди полей раскиданы деревушки. Только шесть недель спустя Арчбольд, организовав лагеря у ближайшего озера и реки, где мог приземлиться самолет, привел в Великую долину разведывательную экспедицию, и состоялся первый контакт с местным населением.
