Долбленые лодки — средство транспорта в этой болотистой местности. Делают их еще почти по-старому, но стараются установить подвесной мотор.
Да, папуасы прочно как бы составляют часть экосистемы влажного тропического леса. Вряд ли они смогут и дальше сохранять свою этническую и культурную целостность без диких свиней и казуаров, саговых пальм — их крахмалистая сердцевина составляет основу пищевого рациона туземцев — и все тех же сосен каури, из стволов которых папуасы вытесывают свои прочные и легкие лодки. Бахинемо говорят: для того, чтобы ходить босиком по лесу, совершенно необязательно иметь задубевшую кожу на ступнях. Достаточно просто хорошо знать местность, обходить гнезда кусачих муравьев и шершней и стараться не наступать на ядовитых змей. Папуасы умеют ходить босиком по своему лесу, но вот получится ли у них так же хорошо ходить по асфальту?..
Вся беда в том, что папуасы не понимают до конца, насколько важно для них — да и для всех нас тоже — сохранение лесов в первозданном состоянии. Стабильность — вот что мешает бахинемо предвидеть последствия вырубки деревьев. Папуасы никак не могут осознать, что лесоповал прямо связан с исчезновением многих животных или птиц, что из-за сведения леса пошли грязевые потоки с гор — первый признак того, что тонкий слой лесной почвы не может больше эффективно задерживать дождевую влагу — и полным крахом самого их привычного образа жизни. В мире бахинемо нет места причинно-следственным связям, он не управляется цифрами или планами. (Характерный пример — до встречи с белыми у бахинемо отсутствовала система счета). Просто некоторые вещи постоянны: солнце, ежедневный дождь, вечнозеленая листва на деревьях. Другие непредсказуемы — рождение детей, удача или неудача на охоте, болезнь, любовь, смерть. Но лес стоял всегда — и будет, как кажется его обитателям, стоять вечно. К сожалению, бахинемо не видят за лесом деревьев... В своей статье Эди Бэккер приводит пример образа мышления бахинемо. Однажды ее отец шел по лесу вместе с группой папуасов из Вагу. По обыкновению, два человека пошли вперед поохотиться, пока все остальные расчищали тропу женщинам и детям — те с лагерными припасами шли позади и собирали по дороге подножный корм. Один из следопытов заметил на палом листе каплю крови, затем еще одну на другом. Посовещавшись пару минут со своим товарищем, он перевернул оба листа обратной стороной вверх. Когда Уэйн Дай спросил папуаса, зачем он это сделал, бахинемо, улыбаясь, ответил: «Там, впереди, наши люди закололи свинью. Мы хотим, чтобы свежее мясо стало хорошим сюрпризом для женщин».
Положение еще больше осложняется отношением папуасов к материальному достатку. Богатство бахинемо измеряется не тем, сколько он зарабатывает, а количеством друзей — или, если хотите, бизнес-партнеров. Когда европеец принимает какое-либо деловое решение, он рассчитывает в первую очередь получить прибыль и только потом — новых знакомых. Бахинемо же ставят во главе угла дружеские отношения с возможно большим количеством людей — не упуская, впрочем, возможности немного на таких отношениях подзаработать. Эди Бэккер приводит слова 45-летней Мояли Ялфеи, вдовы главы крупнейшего клана землевладельцев: «В департаменте лесничества мне сказали, что им нужен наш лес — пришлось отдать. Как я могла поступить иначе?» Правда, что касается самой Мояли, то Эди Бэккер совместно с руководителями упоминавшейся уже экспедиции, работавшей на землях клана, сумела убедить пожилую папуаску не продавать лес под вырубку. Но территорию Гунштейна контролирует около 15 семей — глава каждой из них считает большой честью предоставить свою землю в пользование другим людям. И это — не единственная проблема, омрачающая будущее леса Гунштейна. Гарри Сакулас, директор Института экологии, выросший на берегах реки Сепик, считает, что существуют по меньшей мере еще две серьезные опасности:
«Во-первых, даже если местные жители и говорят по-английски, они не знают необходимых юридических терминов. А транснациональные корпорации могут быть чрезвычайно искусны в интерпретации контрактов.
Во-вторых, лесозаготовительные фирмы готовы пойти на все что угодно, только бы привлечь папуасов на свою сторону. Обещания пожизненной пенсии и уик-энда в отеле на побережье могут далеко завести собственника земли, ни разу в жизни не видевшего мощеной дороги».
Сложившуюся ситуацию усугубляет всепоглощающая современная потребность в наличных. Для того чтобы приобрести подвесной мотор для своей долбленой лодки, западную одежду (все те же шорты и ситцевое платье), кассетный магнитофон или лагерное снаряжение, бахинемо должен напряженно трудиться на протяжении многих лет. А если он хочет отправить своих детей в приличную школу, где учат не на пиджин-инглиш, а на «ток-плес-билонг-Сидни» — настоящем английском, то на их обучение и пансион потребуется не одна сотня долларов... Деревья — вот единственный реальный источник доходов бахинемо. Можно, конечно, по старинке продолжать обменивать крокодильи кожи на топоры, ножи да спички, вот только крокодил нынче умный пошел и так просто в руки не дастся.
Вид с холма: родственники жениха — в руках каждого факел — несут выкуп за невесту.
Хорошей альтернативой лесозаготовкам мог бы стать туризм. Правда, у него есть свои — довольно крупные — недостатки. Многие папуасы видят во все увеличивающемся потоке туристов корень большинства бед племени. Туристы привозят с собой спиртное, а у бахинемо — как, впрочем, и у многих других народов, совершивших скачок из каменного века в постиндустриальное общество, — и без того достаточно проблем с алкоголем. Но, если в той же самой деревне Вагу перестанут продавать пиво в местном ларьке, туда не поедет ни один турист. К тому же организаторы туров всячески склоняют папуасов к исполнению «на публику» церемониальных танцев и продаже традиционных резных изделий из дерева. Да, безусловно, это зрелищно-ритмичные песнопения, сменяющиеся буйными плясками с факелами, дрожащими в руках танцоров. Только вот большая их часть так или иначе ассоциируется с древними культами. Папуасы, обращенные в христианскую веру, рассматривают подобные представления как насильственный возврат к прошлому, а настоящие анимисты видят в них пародию на свои ритуалы. Неудивительно, что (со слов Эди Бэккер) пляски во многих деревнях сопровождаются речитативом примерно следующего содержания: «Мы не должны были этого делать. Мы не должны были этого делать. Мы делаем это только ради туристов, чтобы получить много-много денег».
Где же выход? Может быть, в портативных лесопилках? Защитники природы всех мастей — от «Гринписа» до Совета женщин Восточного Сепика — убеждены, что только с их помощью можно одновременно и спасти Гунштейн, и позволить туземцам заработать на продаже древесины. В самом деле, такие лесопилки не требуют прокладки специальных трасс к местам лесоповала, не нужна им и тяжелая техника — тягачи и все такое прочее, — безнадежно портящая и без того тонкий слой почвы. Рисуется совершенно идиллическая картина — счастливые папуасы радостно таскают лесопилки по заповедному лесу, выборочно срубая отдельные деревья и строго следя за сохранением природного баланса в целом. Вот только сами бахинемо не в восторге от этой идеи, как, например, все та же Мояли Ялфеи: «Получается, что наш лес продолжает гибнуть, — говорит она, — только мы с этого получаем меньше денег». Мудрая вдова совершенно права, крупная компания может заплатить клану гораздо больше — оптом за «однократную» вырубку.
Да и что значит — больше, меньше?.. В настоящее время за сваленное дерево средних размеров бахинемо получают около 40 долларов, а на международном рынке оно стоит 2750 долларов минимум. Вот, кстати, один из возможных путей выхода из тупиковой ситуации — принудить транснациональные компании платить папуасам за вырубку их леса по существующим международным тарифам. Экономические методы воздействия, как правило, гораздо эффективнее запретов. Хотя и этот путь какой-то... чересчур извилистый. За время, требующееся для принятия соответствующих решений, Гунштейн можно вырубить раз десять, если не больше.
Так что же, гибель леса неизбежна? Природоохранительные группы продолжают пока свою героическую борьбу за Гунштейн, но их усилия нередко пропадают впустую из-за культурного и языкового барьера между ними и папуасами. Вот характерный пример — уже после отъезда Эди Бэккер обратно в Штаты несколько «зеленых» наведались в Вагу с искренним желанием предупредить бахинемо о грозящих опасностях. Но общались они в основном с находившимся в деревне по долгу службы правительственным чиновником-папуасом — пришлым, с точки зрения здешних людей, — чем серьезно обидели старейшин племени. В результате работники лесничества вновь смогли убедить Мояли и других бахинемо разрешить лесоповал. В шахматах подобное положение называют патом...
