Таким образом, Александретта даже рассматривалась как стратегически более подходящий объект для воздействия английских вооруженных сил, чем Дарданеллы.
Британское военно-политическое руководство вновь в конце декабря 1914 г. — начале января 1915 г. говорило о желательности содействия русских морских и сухопутных сил, но лишь к тому моменту, когда внешние форты Дарданелл будут разрушены.
Характер Дарданелльской операции и состав необходимого для ее реализации количественного и качественного состава флота были определены 3 января 1915 г. В этот день У. Черчилль запросил командующего дарданелльской эскадрой вице-адмирала С. Кардена, считает ли он возможным форсирование Дарданелл только силами флота, включающего в свой состав значительное количество старых линейных кораблей и вспомогательных судов. 5 января С. Карден ответил, что не находит возможным захватить Дарданеллы одним ударом, но они могут быть форсированы в ходе продолжительных боевых действий и при участии значительной корабельной группировки. 6 января У. Черчилль предложил адмиралу представить свои подробные соображения, и 11 января эти соображения были представлены — речь в них шла исключительно о морской операции, которая должна закончиться в течение одного месяца. Возражений со стороны Адмиралтейства не последовало, но было предложено усилить корабельную группировку новейшим дредноутом «Куин Элизабет» с 15-дюймовой артиллерией главного калибра.
На заседании 13 января 1915 г. Военный совет одобрил операцию.
Целью Дарданелльской операции провозглашался проход (после уничтожения фортов и расчистки минных полей) англо-французской эскадры к Константинополю.
В документе от 20 января 1915 г. указывалось время, желательное для начала штурма Дарданелл (15 февраля), и отмечалась нежелательность концентрации всей массы линкоров, необходимых для операции. То, что часть флота должна быть распределена между Мальтой, Александрией и Александреттой, говорит нам о том, что уже на этапе планирования союзники закладывали в операцию минимум напора при ее реализации.
Соответственно, часть флота должна была быть сконцентрирована к тому направлению, на котором будут одержаны успехи.
С началом Дарданелльской операции связывался и захват Александретты.
Таким образом, решение важнейшей стратегической для всей Антанты задачи изначально планировалось в качестве демонстрации, прикрывающей операцию, которая преследовала чисто британские интересы — контроль над ближневосточными нефтяными ресурсами. Так, У. Черчилль писал Г. Китченеру, что весьма желательно, чтобы александреттская операция осуществилась одновременно с атакой на Дарданеллы.
Но занятие Александретты не состоялось — и не по доброй воле английского правительства, а под давлением Франции, уже наметившей в качестве своей доли при разделе Оттоманской империи (помимо Сирии) Киликию и оценившей значение Александретты не хуже Англии.
Г. Китченер, по инициативе которого был выдвинут александреттский проект, только 16 февраля 1915 г. согласился выделить войска для поддержки Дарданелльской операции.
Иную позицию занял У. Черчилль, увидевший в реализации Дарданелльской операции возможность втянуть в мировую войну Грецию и Болгарию, укрепиться в районе Проливов и предотвратить часть последствий надвигавшейся блокады России.
Союзники были уверены в успехе. Здесь необходимо привести «программу действий союзных правительств», выработанную С. Д. Сазоновым совместно с послами М. Палеологом и Д. Бьюкененом «на случай обращения Порты с просьбой о мире под влиянием прорыва союзного флота через Дарданеллы». Чрезвычайно показательно в ней прежде всего то, что союзники «не заключат отдельного мира с Турцией, пока Австро-Венгрия и Германия не положат оружия» (то есть речь может идти только о перемирии).
Основной особенностью перемирия было то, что оно рассчитано лишь на район Проливов и Константинополя (лишь при необходимости может быть заключено отдельное перемирие и для других театров военных действии — для Закавказья, района Персидского залива, Египта, Сирии с Киликией, а также Малой Азии со Смирной). Условия дарданелльско-константинопольского перемирия были для турок очень тяжелы. Среди них фигурируют (наряду с разоружением турецких батарей, уцелевших на Дарданеллах и Босфоре, и с удалением мин из обоих Проливов) не только немедленная выдача германских судов (военных и коммерческих) и всех германцев, находящихся на турецкой службе, но и согласие Порты на стоянку союзных эскадр перед Константинополем, а также сдача тех укрепленных пунктов, занятие которых необходимо для безопасности эскадр держав Антанты и поддержания порядка в Константинополе.
Совершенно ясно, что принятие таких условий было равносильно полной капитуляции оттоманского правительства.
Тем самым союзные правительства, в первую очередь английское в районе Персидского залива и Сирии и русское — в Закавказье, сохраняли за собой право устанавливать желательные территориальные приобретения, которые затем можно было закрепить в условиях перемирий. В худшем положении оказывалась Франция, не имевшая смежных с Турцией границ, а значит, и войск, которые могли бы продвинуться в турецкие области и приобрести ценные «залоги» для будущих переговоров. Именно поэтому министр иностранных дел Франции Т. Делькассе 1 марта 1915 г. признал необходимым «заранее сговориться» как относительно дальнейшей судьбы азиатских владений Турции, так и относительно «совместной оккупации» Константинополя и его окрестностей.
Ликвидация всех средств обороны Константинополя — как со стороны Дарданелл, так и со стороны Босфора — вместе с пребыванием союзной (прежде всего английской) эскадры у Константинополя означала установление английского господства в районе Проливов. Пока длилась война с Германией, Англия, разумеется, была заинтересована в сохранении дружеских отношений с Россией, но опасалась того, что, получив Константинополь, Россия может подвергнуться искушению и считать основную цель войны для себя достигнутой, а потому ослабить энергию в борьбе с Германией. Английский флот в Проливах выполнял гарантийную функцию.
Это поняли Николай II, признавший лишним пункт «программы», в котором говорилось о согласии Порты на стоянку союзных эскадр перед Константинополем, и Ставка, мечтавшая о скорейшем выводе с Кавказа возможно большей части сосредоточенных там войск на австро-германский фронт. Центр тяжести забот великого князя находился в чисто военной задаче — снять с Кавказа как можно больше из состава тех 150 батальонов, которые участвовали в войне с Турцией. Для того чтобы направить их на Балканский полуостров или на австро-германский фронт, нужна была достаточная гарантия, а именно:
1) включение в число укрепленных мест, которые должны быть сданы турками, Чаталджинских позиций, господствующих с севера над районом Константинополя и Босфора, и разоружение Адрианополя — основного форпоста Константинополя — с севера;
2) распространение перемирия на малоазиатский фронт с разоружением Эрзерума и отходом турецких войск к юго-западу от этой крепости.
Вопрос о заключении перемирия или мира с Турцией остался, поскольку западные державы фактически подтвердили свое намерение уклониться от немедленной передачи России «ключей от Царьграда» и воспользовались (в лице Франции) случаем поставить вопрос о разделе малоазиатских владений Турции и организации совместного оккупационного управления Константинополем, что было равносильно временной интернационализации города — к общим интересам англо-французов и балканских государств.
Политические последствия возможного успеха англичан в Проливах настолько беспокоили С. Д. Сазонова, что он задал Николаю Николаевичу вопрос: не лучше ли было бы просить наших союзников, вследствие изменившейся в пользу русского оружия обстановки на Кавказском фронте, повременить с действиями против Дарданелл? Но опасения МИДа не встретили отклика в Ставке, на которую не произвели впечатления и приведенные им чисто военные соображения — «рискованность задуманного предприятия и опасные последствия возможного неуспеха», с одной стороны, и улучшение обстановки на Кавказском фронте после блестящей победы в Сарыкамышской операции, с другой.
Ответ Ставки англичанам сводился к следующему: во-первых, русское Верховное командование при всем желании не может обещать помощи союзному флоту ни со стороны ВМС, ни со стороны армии; во-вторых, с военной точки зрения любой удар, нанесенный Турции, будет выгоден России, потому как облегчит положение не только на Кавказе, но и в Европе (поражение турок переориентирует еще не определившиеся балканские государства в пользу Антанты). В Ставке отнеслись скептически к успеху «английского предприятия», основанного лишь на действиях флота.
