Вспоминает Н. В. Тимофеев-Ресовский: «Развитие моих интересов в области генетики и смежных дисциплин сильно облегчило мне взаимопонимание с крупными физиками и математиками, принявшими в 50-х годах участие в возрождении научной биологии. Особенно запомнились те, к сожалению, нечастые беседы на общеметодологические и философские темы, которые я, приезжая в Москву, имел с Таммом. От них веяло тем же духом свободных дискуссий на очень высоком уровне, который был так характерен для копенгагенского круга Бора. Личное общение с Игорем Евгеньевичем для меня имело большое значение. Оно побуждало к научной деятельности, оживляя старые впечатления от контактов с крупными теоретиками. Это были встречи со столь же большим классиком… Зимой 1955–1956 гг., вскоре по приезде в Москву, я встретился с И. Е. Таммом. Он рассказал мне о проекте посвятить один из «капичников» докладам об общих проблемах современной генетики. Тамм заинтересовался только что сформировавшимся теоретическим представлением Крика, Уотсона и их сотрудников о двойной спирали дезоксирибонуклеиновой кислоты как основе строения и репродукции хромосом, развившемся затем в современную молекулярную генетику; он сам решил доложить о них на «капичнике». Мне же он предложил на том же заседании сделать доклад о радиационной генетике и механизме мутаций. Проект был одобрен Петром Леонидовичем, и в программу первого февральского «капичника» были поставлены оба доклада…»
Московская интеллигенция, вкусившая первые плоды «оттепели», ожидала скандала – ведь позиции Лысенко и его многочисленных друзей во власти были слишком могучи и надежны, поддерживаемые самим Хрущёвым. И ожидания многих оправдались.
Поползли слухи, что сам Хрущёв позвонил Капице и попросил (точнее – приказал) отменить заседание по генетике. Чуть позже выяснилось, что не сам Хрущёв звонил, а его помощник, и разговаривал не с самим Капицей, а с его помощником… Но слухи распространялись стремительно, и обстановка накалялась. И тогда Петр Леонидович – не только великолепный актер, но и режиссер – набрал кремлевский номер Хрущёва и спросил у первого человека в государстве, почему он возражает против проведения «капичника» по генетике. Никита Сергеевич не вспомнил, что слышал об этом семинаре, и заверил Капицу, что «последние две недели не упоминал его фамилию…».
Эту историю мне рассказывал сам Петр Леонидович, а потому нет необходимости пересказывать различные ее «варианты», которые тогда будоражили Москву.
«Капичник» прошел спокойно. Докладчики рассказали о положении в биологии, и, хотя они не затрагивали политических проблем, всем было ясно – вызов брошен!
Вспоминает Н. В. Тимофеев-Ресовский: «Конференц-зал, широкий коридор и лестница, ведущая к нему, были заполнены до отказа. Сотрудники института, ошарашенные таким наплывом публики, их срочно радиофицировали. Не думаю, что столь громкий успех обязан особому таланту Игоря Евгеньевича и тем более моему. Просто научная общественность, прежде всего молодежь, соскучилась по информации в этой области. Наше совместное выступление на «капичнике» действительно содействовало процессу восстановления биологии. Я уже указал, что основную роль в этом сыграли, к сожалению, не биологи, а физики и математики. Предоставление Петром Леонидовичем Капицей заседания своего семинара генетическим темам и участие нашего крупнейшего теоретика Игоря Евгеньевича Тамма в нем сделали возможным, действенным и необратимым выход научной генетики на широкую дорогу… Игорь Евгеньевич в моей памяти сохранился в числе личностей, необычайно одаренных разнообразными способностями и темпераментом, но в равной степени больших ученых, таких как Эйнштейн, Бор, Резерфорд, Дирак, Шредингер».
Любимое фото сотрудников Тамма.
Натура академика Тамма как стойкого и последовательного борца в полной мере сказалась в ближайшие месяцы после этого «капичника». Он помогает создавать кафедры биофизики в разных университетах, агитирует молодых ученых заниматься биологий, наконец, обращается к Игорю Васильевичу Курчатову с просьбой использовать свой авторитет и создать специальный институт.
Курчатов и Тамм вместе начали широкие исследования по термоядерным реакциям. И одновременно Игорь Евгеньевич убеждал Бороду, что в стране необходимо заниматься молекулярными исследованиями, бороться против лысенковщины. Курчатов несколько раз обращался по этому поводу в правительство, но даже со своим авторитетом он не смог изменить ситуацию – Трофим Денисович Лысенко был слабостью Хрущёва, который, как известно, «хорошо разбирался» в двух областях – мировой политике и сельском хозяйстве. Хрущёв был непреклонен, и тогда Курчатов вместе с Таммом организовали очередной семинар в Институте атомной энергии, где и был создан Радиобиологический отдел. Впоследствии он вырос в исследовательский институт.
Игорь Евгеньевич не отказывался выступать с лекцией в любом учебном заведении. А приглашения шли одно за другим. Но теперь Тамм читал лекции не по физике, а по генетике.
– Я вижу, что большинство в этом зале составляет молодежь, – так, к примеру, он начал свое выступление в Ленинградском университете. – Много лет назад, когда передо мной стоял вопрос о выборе будущей профессии, я не сомневался в том, что нет ничего интереснее физики. Но, признаюсь вам, если б мне нужно было выбирать себе дорогу теперь, я не уверен, что поступил бы так же. Сейчас мне представляется, что будущее принадлежит биологии!
У великих есть одна особенность: они способны видеть далеко в будущее, четко определять главные процессы, идущие через десятилетия, а подчас и столетия. Однажды Тамм сказал, что Пушкин, если бы родился в начале XX века, обязательно стал бы физиком. Но если бы поэту суждено было явиться на свет в конце XX века, то он занялся бы биологией. У меня нет сомнений в правоте Игоря Евгеньевича – ведь всей своей жизнью он доказал, что не способен ошибаться.
Одна из последних фотографий…
Основные даты жизни и деятельности И. Е. Тамма
26 июня (8 июля) 1895 г. – Родился во Владивостоке.
1898 г. – Семья переехала в Елизаветград (Украина), где Игорь Тамм окончил школу. Продолжил образование сначала в университете Эдинбурга в Шотландии, а затем в Московском университете.
1919–1922 гг. – Преподает в высших учебных заведениях в Симферополе и Одессе.
С 1922 г. – Руководит кафедрой теоретической физики в МГУ, где становится доцентом и профессором.
С 1934 г. – Работает в ФИАНе, где возглавляет Теоретический отдел.
1 февраля 1933 г. – Избран членом-корреспондентом Академии наук СССР.
4 января 1954 г. – Ему присваивается звание Героя Социалистического труда. Так отмечено его участие в создании термоядерного оружия.
Четырежды – в 1953, 1954, 1956 и 1965 гг. – Награждается орденом Ленина.
Дважды – в 1946 и 1953 гг. – Присуждается Сталинская премия.
1958 г. – Вместе с П. А. Черенковым и И. М. Франком получает Нобелевскую премию.
1967 г. – За выдающиеся достижения в теории элементарных частиц и других областях физики ему присуждается Большая золотая медаль имени М. В. Ломоносова.
12 апреля 1971 г. – И. Е. Тамм умер. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Академик Виталий Гинзбург
Азартные игры со Вселенной
Позвонили из редакции. Разговор был кратким.
– Исполняется 90 лет со дня рождения академика Гинзбурга, не могли бы вы написать текст – страниц 30, не больше. Сможете?
– И да, и нет, – отвечаю.
– Это как понимать? – спрашивает редактор.
– Банальный очерк о Виталии Лазаревиче для профессионального журналиста написать несложно – жизнь у него изобилует множеством событий, есть среди них и весьма эффектные: причастность к Атомному проекту СССР, создание водородной бомбы, знаменитый семинар в ФИАНе, где он проработал всю жизнь, участие в судьбе академика А. Д. Сахарова и многое другое. Так что 30 страниц – это реально для такого очерка… А вот по-настоящему рассказать о личности академика Гинзбурга не под силу всему Союзу писателей – сюжетов хватит на всех, от романтических до детективных. Он ведь своеобразный горный хребет в физике. Если смотреть издалека, то кажется не таким уж сложным для альпиниста, то стоит попасть внутрь, сразу же видишь неприступные отвесные скалы и беспредельные пропасти…
Редактор на этих словах остановил меня:
– Забираться в горы не надо, побродим по равнинам…
Не ведал мой собеседник, что «равнин» в жизни академика Гинзбурга не было…
В этом месте на полях рукописи я увидел жирную галочку. Ее поставил Гинзбург, который познакомился с первым вариантом рукописи.
