Иными словами, разговоры о путях к мастерству — это одно, а сам путь — нечто совсем другое, унификации не поддающееся.
Из бескрайнего перечня признаков мастерства можно выделить один эмоционально-оценочный: когда даже коллеги, на дух вас не выносящие, говорят, стиснув зубы от разных противоречивых чувств: «Да, он — мастер!»
Наверное, это значит, что журналист хорошо справляется со своими задачами.
Лауреат Нобелевской премии по литературе Габриель Гарсиа Маркес начинал журналистом (кстати, как и многие другие лауреаты этой премии). На всю жизнь он сохранил наилучшие воспоминания о том периоде, когда шел с самой первой, нижней, ступеньки профессии к вершинам. Вот его текст о пути к мастерству.
Прочитайте очень внимательно.
Еще каких-то пятьдесят лет назад школ журналистики вообще не было. Мы учились этому ремеслу прямо в репортерской комнате, в типографии, в ближайшем кафе и на пятничных ночных «бдениях». Газета была фабрикой, где изготовлялись журналисты и печатались новости, причем без экивоков. Мы, журналисты, всегда держались вместе, жили общей жизнью и были так одержимы своей работой, что не говорили ни о чем другом. Работа способствовала образованию крепких дружеских связей, и для личной, отдельной жизни места почти не оставалось. Обязательных редакционных летучек никто не проводил, но каждый день в пять часов все сотрудники собирались попить кофе в отделе новостей и переводили дух после дневной гонки.
Мы просто разговаривали, обсуждали горячие новости по каждому разделу газеты и вносили последние штрихи в материалы завтрашнего выпуска. Тогда газеты делились на три больших отдела: новостей, сенсаций («гвоздевых материалов») и редакционных статей. Самым престижным и «закрытым» был редакционный отдел; репортер находился в самом низу этой пирамиды, где-то между стажером и мальчиком на побегушках. Время и сама работа показали, что нервный центр журналистики располагается иначе. В 19 лет я начал карьеру как анонимный литсотрудник в редакционном отделе и медленно, с большим трудом карабкался по служебной лестнице, пока не добрался до верхней ступеньки — стал начинающим репортером. Потом появились школы журналистики, и пошли в наступление технологии. Выпускники этих школ плохо знали грамматику и синтаксис, с трудом разбирались в сколько-нибудь сложных понятиях и в опасной степени не понимали существа своей профессии: сенсация любой ценой перевешивала все соображения морали[18].
Обратите внимание, как похожи проблемы: везде и всегда журналиста поджидают этические коллизии, связанные с выбором между скоростью и неспешностью, деньгами и правдой, технологичным и ручным трудом. Именно эти проблемы ждут и вас, и выбор придется делать непременно.
«Сама профессия, видимо, развивалась не так быстро, как ее рабочие инструменты. Журналисты затерялись в лабиринте технологии, которая с безумной торопливостью толкала их в будущее, при полном отсутствии контроля. Другими словами, газетное дело оказалось вовлеченным в ожесточенное соревнование за техническую модернизацию и перестало муштровать своих пехотинцев (репортеров), забыло те механизмы совместного труда, которые поддерживали дух профессии. Отделы новостей превратились в стерильные лаборатории, где работают одинокие волки, оттуда, кажется, легче установить контакт с внеземными цивилизациями, чем с душами читателей. Дегуманизация несется галопом»[19], — с горечью отмечает Маркес.
В финале своего эссе он дает советы, выстраданные и взвешенные, и мы принимаем их, поскольку географическое расположение редакции нисколько не меняет сути отношений «автор — аудитория», «журналист — коллеги», «факт — автор», «ремесло — мастерство» и связь всех этих звеньев с этикой.
Беда школ журналистики, пожалуй, состоит в том, что, прививая некоторые полезные навыки ремесла, они недостаточно разъясняют суть профессии. Всякое обучение в школах журналистики должно основываться на трех основных принципах. Первый и главный: способности и талант — необходимое условие; второй: понимание, что «журналистское расследование» вовсе не особый жанр, любая журналистика — расследование по определению; и третий: этика — не просто второстепенное условие владения ремеслом, но его неотъемлемая часть, этика и ремесло — такие же нераздельные вещи, как жужжание и муха.
В любом случае, конечной целью всякой школы журналистики должно стать возвращение к обучению основным профессиональным навыкам и восстановление журналистики в ее изначальной функции общественного служения...[20].
1.4. Структура творческого процесса
Взаиморасположение и связь частей творческого процесса, строение самого чудесного процесса на свете: что об этом следует сказать в первую очередь и о чем можно не говорить совсем? Совсем не будем говорить о вдохновении, поскольку это неуловимая для науки материя, оперировать которой и тем более опираться на нее в журналистике — пустая трата времени.
Начнем с условий, которые не имеют значения для творческого процесса. Чтобы не углубляться в разговор об индивидуальных особенностях творческой личности, сразу скажем, что таких условий бытия, которые не влияли бы на творческую деятельность журналиста, нет.
Влияет всё. Рецептов универсальных — нет. Структурировать свой творческий процесс вы учитесь всю жизнь, всегда.
На профессионального журналиста, как и на любителя, может быть оказано случайное воздействие, которое помешает творческому процессу. Шум за окном, музыка за стеной, внезапная аллергия — мало ли что. Но в отличие от любителя профессионал знает, как оградить себя от внешних воздействий на период необходимой сосредоточенности.
Говоря же о главных частях творческого процесса и связях между ними, подчеркнем, что первым делом журналисту следует переименовать творческий процесс в ежедневный труд. Об этой особенности журналистского творчества говорится во многих главах этой книги: регулярность, постоянная включенность, неотрывное наблюдение, расширение кругозора, пополнение личных «баз данных» и пр. Один известный журналист начинает каждый свой день со слов: «Пойду-ка я присмотрю за планетой: как она там без меня?»
Переименование процесса очень полезно: во-первых, снимается излишний пафос, а во-вторых, в нашем случае еже-дневностъ — это необходимое условие успеха и большая его часть.
Все остальное (накопление энергии, поиск своей темы, организация творческого пространства, взаимодействие с коллективом, коллеги и пр.) само приходит, подтягивается к человеку, умеющему трудиться регулярно. Если вам не удается работать над собой каждый день, если вам кажется, что пора отдохнуть от самого себя (это тоже бывает), прежде всего спросите себя: это правило или исключение?
Упрощая картину, можно было бы сказать, что творческий процесс состоит из подготовки, реализации, предъявления результата. Так обычно и говорят, но это не совсем правда. После предъявления результата надо вернуться к процессу, найти в себе силы на продолжение. Это самая важная часть процесса: закольцованное пребывание в нем, способность возвращаться к нему независимо от внешних перипетий.
Студенты, бывает, впадают в уныние после первой производственной практики: то коллеги попались какие-то сварливые (невнимательные, чересчур внимательные, холодные, горячие и т. п.), то содержание работы показалось каким-то непраздничным, примитивным (слишком сложным, заумным, туповатым...) или еще что-то спугнуло трепетную душу начинающего.
Очень хорошо, если все необходимые разочарования постигнут вас вовремя, т. е. на самом старте. Погрустите — и уйдете в другую профессию. Это нормально.
Если же вас не страшат никакие разочарования, если вас даже бульдозером не свернешь с пути, если никакие эмоции не отменяют генеральной линии вашей судьбы, — тогда, значит, вы пришли «по делу».
1.5. «Муки творчества». Трудности и секреты их преодоления
Специфические трудности журналистского творчества начинаются с мысленного обращения к живым людям, современникам, — ведь именно их жизнь и деятельность, что бы ни происходило с технологиями, является предметом отображения в журналистском произведении. Следовательно, современников надо знать и чувствовать, как себя самого.
Но как же их увидеть и узнать, если современный человек видит жизнь в основном через призму СМИ? Как вернуть себе чистый, первозданный взгляд на мир? Мы говорим «вернуть» , поскольку даже студент первого курса, еще совсем молодой человек, уже видел много телепередач, слышал много радиопрограмм, читал молодежные журналы — словом, уже насквозь пропитан субкультурой, создаваемой и распространяемой массмедиа.
