Кузина встретила инициативу родственника более чем прохладно. В короткой записке король извещался о том, что российская императрица никогда не ведет частных переговоров с иностранной державой, а потому все его предложения переданы на рассмотрение Кабинета министров.
В своей же приватной переписке Екатерина расценила предложение Густава как абсурдное и бессмысленное, а самого кузена высмеяла за чрезмерное, по ее мнению, тщеславие. Лучшим «переговорщиком» для короля, заметила императрица, стало бы зеркало, настолько он влюблен в самого себя.
В 1788 году разочарованный русской неуступчивостью кузен неожиданно напал на несговорчивую кузину. Несмотря на протесты своих генералов и адмиралов, король решил провести весьма рискованную операцию – высадить десант недалеко от Петербурга и закончить войну одним молниеносным ударом. Затея провалилась. В морском сражении 6 (17) июля 1788 года близ острова Гогланд, где шведов уже ждал русский флот, они понесли серьезные потери.
Русские историки традиционно утверждают, что в Гогландском сражении российский флот одержал победу. Шведские историки скромнее в оценках и считают, что бой закончился вничью. Потери в сражении действительно приблизительно равны, так что в военном плане можно говорить и о ничьей (шведы здесь гораздо ближе к истине, чем русские), но вот политическое поражение Густава очевидно. Неудача серьезно дестабилизировала обстановку в Швеции: группа офицеров, посчитавших нападение на Россию антиконституционным актом, даже подняла против короля мятеж.
В конце концов после ряда столкновений в 1790 году Швеция и Россия подписали мир. Русские добились своего: договор сохранил довоенные границы. Очередная шведская попытка ревизии итогов Северной войны закончилась безрезультатно.
На следующий день после подписания мира Густав отправил Екатерине самое любезное и теплое письмо, где вновь называл ее «мадам, сестра и кузина».
Российская императрица вновь ответила вежливо и сухо.
Потемкинские деревни. Как светлейшего князя замарал грязный политтехнолог
Две войны русских с Османской империей времен Екатерины принесли ее армии и флоту заслуженную славу, а самой России – новые территории. Крым, откуда в течение многих веков совершались набеги на Русскую землю и куда угоняли в рабство тысячи людей, стал сначала независимым от Турции, а затем просто вошел в состав Российской империи. Таким образом, и третью голову змея удалось наконец отсечь.
Любопытно, однако, что завоеватель Крыма светлейший князь Григорий Потемкин-Таврический – фаворит, а по некоторым свидетельствам и морганатический супруг Екатерины II – получил всемирную известность отнюдь не как герой. Первое, что приходит на ум человеку, услышавшему имя Потемкина, это вовсе не триумфальная арка, а известное выражение «потемкинские деревни» – символ показухи, холопского раболепства и мошенничества.
Бесславная и, сразу же замечу, несправедливая эпитафия на могиле князя. Потемкин, крупнейший государственный деятель России, в течение 17 лет, с 1774 по 1791 год, бывший вторым лицом Российской империи, заслуживает иной памяти.
Оставляя в стороне колоритную личность князя, где изрядно перемешано всякое – и таланты, и человеческие пороки, – а также характер взаимоотношений Григория Потемкина и Екатерины, гораздо важнее проанализировать главное дело его жизни – завоевание и колонизацию Крыма.
Известная записка Потемкина Екатерине, получившая название Крымского проекта, датируется 1782 годом и является частью более широкого Греческого проекта – то есть вопроса о будущем Османской империи.
Греческий проект в те времена подробно обсуждался российской императрицей и австрийским императором Иосифом II. Вместе с тем крымские дела, хотя они и рассматривались самими русскими в более широком контексте Греческого проекта, на переговоры с Веной даже не выносились, поскольку вопрос о Крыме в Петербурге считали внутренним делом России.
Константинополь являлся для Екатерины мечтой, грезы могли осуществиться или нет в зависимости от обстоятельств, поход же на Крым был продиктован жизненными интересами России, а потому предрешен.
Принципиальную необходимость завоевания Крыма Потемкин обосновывал подробно. Во-первых, он указывал на то, что Крым уже давно стал для России источником всевозможных бед:
Татарское гнездо в сем полуострове от давних времен есть причиною войны, беспокойств, разорения границ наших, издержек несносных, которых уже в царствование Вашего Величества перешло только для сего места более двенадцати миллионов…
Во-вторых, Потемкин приводил подробное описание тех геополитических выгод, которые сулило России присоединение к ней полуострова:
Крым положением своим разрывает наши границы… Положите ж теперь, что Крым Ваш и что нету уже сей бородавки на носу – вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, поэтому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под именем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны кубанской сверх частых крепостей, снабженных войском, многочисленное войско донское всегда тут готово. ‹…› Мореплавание по Черному морю свободное, а то извольте рассудить, что кораблям Вашим и выходить трудно, а входить еще труднее.
В-третьих, Потемкин обещал от занятия Крыма немалые экономические выгоды:
Доходы сего полуострова в руках Ваших возвысятся – одна соль уже важный артикул, а что хлеб и вино!
Наконец, в-четвертых, князь напоминал, что точно так же действуют и все остальные европейские державы, когда речь идет об их интересах:
Вы обязаны возвышать славу России. Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел. Франция взяла Корсику. Цесарцы [австрийцы] без войны у турков взяли больше, нежели мы. Нет державы в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки, Америки.
Свою записку Потемкин резюмировал: «Границы России есть Черное море».
Аргументы Потемкина Екатерина одобрила, и императорское благословение на завоевание Крыма князь получил. Что же касается возможных протестов со стороны других европейских держав, то к ним Екатерина всегда относилась хладнокровно. Вот и по этому поводу она заметила, что, когда дело дойдет до дележа турецких земель, и другие европейские страны не останутся в стороне: «Когда пирог испечен, у каждого явится аппетит» [7].
Относительно возможных протестов главного на тот момент политического противника России – Франции – императрица не без иронии заявила: «Как мало я считаю [рассчитываю] на союзника, так мало я уважаю французский гром, или, лучше сказать, зарницы».
Завоевав Крым, сам же Потемкин занялся и его освоением, строительством новых городов, крепостей, гаваней, переселением сюда колонистов, налаживанием контактов с местным населением и так далее. К 1787 году, когда в Крым прибыла императрица, Потемкин успел сделать уже немало, чем по праву мог гордиться. Тем более что Екатерина II не была похожа на прежних русских императриц: толково устроенная гавань и верфь для нее, как и для Петра Великого, представляли куда большую ценность, нежели декоративный Ледяной дом и красочные фейерверки.
Хотя и здесь Потемкин постарался перед государыней отличиться: пышных праздников по ходу путешествия Екатерины в Крым князь устроил предостаточно, что отчасти и послужило поводом для легенды о потемкинских деревнях.
Миф гласит, что вместо подлинных поселений предприимчивый князь показывал наивной государыне умело раскрашенные декорации и ряженых людей, изображавших довольных граждан. Утверждалось, что, украв деньги, выделенные на строительство военного флота, Потемкин продемонстрировал Екатерине вместо боевых кораблей старые торговые суда. Даже стада, если верить легенде, постоянно перегонялись с места на место, чтобы удостоверить богатство края.
Мысль о том, что умная Екатерина могла принимать всю эту бутафорию за подлинник, оскорбляет императрицу, пожалуй, не меньше, чем самого князя.
Миф опровергается множеством авторитетных как русских, так и иностранных свидетелей. Английский дипломат Алан Фиц-Герберт, сопровождавший Екатерину в ходе ее поездки в Крым, доносил в Лондон:
Императрица чрезвычайно довольна положением этих губерний, благосостояние которых действительно удивительно, ибо несколько лет назад здесь была совершенная пустыня.
В 1782 году, то есть за пять лет до приезда Екатерины, Крым посетил последний гетман Украины граф Разумовский, не обнаруживший там ничего мало-мальски напоминающего бутафорию. В одном из своих писем другу он делится следующими впечатлениями:
На ужасной своей пустынностью степи, где в недавнем времени едва рассеянные обретаемы были избушки, по Херсонскому пути, начиная от самого Кременчуга, нашел я довольные селения верстах в 20, в 25 и далее, большею частью при обильных водах. Что принадлежит до самого Херсона, то представьте себе множество всякий час умножающихся каменных зданий, крепость, замыкающую в себе цитадель и лучшие строения, адмиралтейство со строящимися и построенными уже кораблями, обширное предместье, обитаемое купечеством и мещанами. С одной стороны казармы, 10 тысяч военнослужащих в себя вмещающие, с другой перед самым предместьем видоприятный остров с карантинными строениями, с греческими купеческими кораблями и с проводимыми для выгод сих судов каналами. Я и доныне не могу выйти из недоумения о том скором возращении на месте, где так недавно один только обретался зимовник…
