Одновременно на воле шло уничтожение репутации сына Берии. В коллективе, где Серго работал главным конструктором, представитель ЦК проводил бесконечные собрания коммунистов с осуждением антигосударственной деятельности С. Л. Берии. Три дня пытались уговорить коммунистов исключить Серго из партийной организации – собрание отказалось. Из партии сына Берии выгнали решением ЦК – тут Хрущеву и Маленкову препятствий не было.
Спустя некоторое время Серго перевели в Бутырку, где уже находилась в заключении мать, Нино Теймуразовна Берия. Режим вроде стал полегче, но для сына и матери следователи приготовили большой сюрприз. Как у нас, однако, силен народ на выдумку!
Однажды утром Серго вывели под конвоем во двор, где его уже поджидали семь автоматчиков и офицер – расстрельная команда. Поставили Берию-младшего к стенке, раздался приказ… В это время у окна стояла мать Серго, а рядом с ней – следователь с листком бумаги, уже оформленным, с признанием и компрометирующими сведениями против мужа. «Судьба вашего сына у вас в руках, подпишите», – ласково говорил добрый чекист. Она оттолкнула протянутую к ней бумагу и упала без чувств. Расстрел не состоялся – это была имитация. А Серго напишет в воспоминаниях: «…Я тогда поседел».
От Нино Теймуразовны следователи требовали то же, что и от ее сына, – показаний против Лаврентия Павловича.
Полтора года продолжалось заключение сына и матери, и в одно прекрасное утро, как принято в таких случаях написать, их освободили. Серго привезли на Лубянку к председателю КГБ Серову и генеральному прокурору Руденко, где он и узнал, что его освобождают, предложив на выбор город для продолжения работы по военно-ракетной тематике. Серго выбрал Свердловск (ныне – Екатеринбург). Следом в здание КГБ привезли и Нино Теймуразовну, которой рекомендовали уехать вместе с сыном на Урал.
Постановлением Президиума ЦК КПСС от 17 ноября 1954 года Серго Лаврентьевича лишили степени доктора физико-математических наук и воинского звания инженер-полковника. Через десять дней вышло еще одно постановление Президиума ЦК КПСС, в котором С. Л. Берии и его жене назначалась административная высылка в Свердловск с возможностью работы по специальности. И вновь верные сталинские последователи проявили себя во всей красе – Президиум присвоил себе судебные функции. Серго выдали новые документы, где он значился под девичий фамилией матери – Гегечкори, хотя он этого не просил, а вскоре семья под охраной двинулась в столыпинском вагоне на новое место жительства. Работал Серго старшим инженером в военном НИИ (ныне – НПО «Автоматика»). Тем временем в официальных документах записали: «Жена и сын Берии просили выдать им паспорта на фамилию Гегечкори (девичья фамилия жены Берия), мотивируя тем, что „с фамилией Берия нас население растерзает“».
Из-за ухудшившегося здоровья Нино Темуразовны Серго начал хлопотать о переводе в другой институт, на юг. Выбрали Украину и с помощью друзей добились переезда в Киев, но сама Нино поселилась в Днепропетровске, где и прожила остаток жизни. Она хотела жить в Грузии и сначала даже туда уехала, но вскоре к ней пришли два вежливых чекиста и мягко, но настоятельно рекомендовали в течение суток покинуть территорию республики. Так она и жила на Украине с мыслями о родине. Незадолго до своей кончины она написала маленькое письмо подруге в Грузию.
«Дорогая Тамара! Я еще жива. Но что это за жизнь, когда на девятом десятке лежу в постели в своей комнате и без помощи не могу ходить. Знаю, что на свете многое изменилось. НЕ ИЗМЕНИЛАСЬ только моя любовь к родной Грузии и ко всем вам. Будьте всегда здоровы и счастливы. Нино Гегечкори. 9 июля 1990 года».
Не оставили в покое и грузинских родственников Лаврентия Павловича. После осуждения Берии на имя Хрущева пришла шифровка из Грузии: «Товарищу Хрущеву Н. С. После разоблачения преступных антипартийных и антигосударственных действий Берии проживающие в Тбилиси и других городах и районах Грузии его близкие родственники занимаются невыдержанными, злостного характера разговорами, являются источниками распространения разных провокационных слухов. Мать Берия – Берия Марта, глубоко верующая женщина, посещает церкви и молится за своего сына – врага народа. После разоблачения Берия участились подозрительные встречи родственников на ее квартире. Считая нецелесообразным дальнейшее пребывание в Грузии близких родственников врага народа Берия, ЦK КП Грузии просит дать указание Министерству внутренних дел Союза ССР об их выселении с территории Грузинской ССР.
Секретарь ЦК КП Грузии А. Мирцхулава».
Хрущев и Маленков благословили это беззаконие.
Хорошо, что отец Л. П. Берии умер до всех этих событий – на руках у невестки Нино. Но отыгрались на матери. Марте Джакели в 1953 году было уже восемьдесят пять лет, она ослепла и жила вместе с дочерью-инвалидом и восьмилетней внучкой. Для начала двух женщин и девочку вышвырнули из квартиры на улицу – они переехали в небольшую комнатушку. Но и этого показалось мало – несчастную старушку отправили в дом престарелых в заброшенную деревню в Абхазии, не разрешив другим родственникам взять ее к себе. Сестру Берии Аннету Павловну с семьей выслали в Абакан.
Так же поступили и с тещей маршала, Дарико Гегечкори, которой тоже было больше восьмидесяти лет, – старую женщину отправили умирать в дом престарелых далеко от Тбилиси.
Еще с десяток родственников выселили из Грузии в Красноярский край и Казахстан, запретив селиться в столицах и крупных городах Союза ССР.
Любой исторический период характеризуется многими составляющими как положительного (если давать личную оценку), так и отрицательного порядка, причем смешение разных событий иногда принимает удивительно причудливые формы. История не может быть хорошей или плохой, положительной или отрицательной – она такая, какая есть, нравится это кому-либо или нет. Невозможно пытаться видеть только хорошее или преподносить только отрицательное – все должно присутствовать в работе, претендующей на историческую достоверность.
Тенденцией последних лет стало не просто упрощение сложной, местами противоречивой русской истории, а ее вульгаризация и примитивизация. Сказки и мифы выдаются за научные факты, а откровенная пропаганда заменяет собой научную дискуссию. Все это в яркой степени отразилось на истории жизни и деятельности Л. П. Берии.
Опуская моральные оценки деятельности такого исторического персонажа, как Лаврентий Павлович Берия, важно отметить несколько существенных деталей, характеризующих его.
Вопрос о Берии как о человеке, решившем сделать основной задачей своей жизни государственную карьеру, до сих пор открыт для обсуждения. Его деятельность в этой области не может быть плохой или хорошей, как не может делиться сталинская эпоха только на черное и белое.
О Берии остались свидетельства тех, кто встречался с ним в те годы. В конце 1920-х годов с ним познакомилась Анна Михайловна Ларина (жена Н. И. Бухарина), и она так характеризует нового знакомого: «человек неглупый и деловой… безыдейный карьерист…». Карьеристом Берию называют и его соратники – Кобулов, Деканозов, Цанава, правда, цена их откровений – копейка, но все же. Интересно и важно замечание Лариной об отсутствии идейности (а речь идет о партийной коммунистической идейности) у Лаврентия Павловича, что вполне возможно – Берия делал карьеру государственного деятеля в самом высоком смысле этого слова. И в этом амплуа он прекрасно понимал ненужность партийного аппарата, его вредное, разрушительное воздействие на страну. Вспомните, что в 1953 году Л. П. Берия предлагал отделить компартию от управления, оставив ей только пропаганду. История работы в Совете Министров в войну и послевоенное время показала его с наилучшей стороны и как организатора, и как управленца высочайшего уровня.
В то же время никто не должен забывать активное участие Берии в сталинских чистках и репрессиях, расстреле польских офицеров, депортации народов и других преступлениях режима, составной частью которого всегда выступал Лаврентий Павлович.
Философ Теодор Адорно в 1963 году в одной из лекций как-то заметил: «Для современной ситуации в любом случае является решающим, что ни один человек не в силах избежать момента заигрывания с внешней реальностью, – если, конечно, он не святой».
В истории сталинской диктатуры сложилась парадоксальная картина – добро и зло поменялись местами. Вождь и учитель, организатор всей репрессивной вакханалии никак не осужден, напротив, любим некоторой частью общества, не желающей помнить черные дни русской истории. Верные соратники в исполнении сталинских злодеяний – Молотов, Каганович, Ворошилов, Буденный и другие, личными подписями утвердившие тысячи смертных приговоров, – остались уважаемыми государственными деятелями, их именами названы улицы и площади. И даже Хрущев, в бытность работы на Украине получавший удовольствие от посещения допросов, где пытали подследственных, в русской истории остался разве что волюнтаристом, клоуном и почитателем кукурузы. Многие исполнители репрессий, пытавшие и убивавшие советских граждан, реабилитированы, некоторые дожили до повышенной пенсии.
