По мере того как будут повышаться требования к «красоте», а хирургические технологии будут становиться сложнее и изощреннее, процесс потери чувствительности будет ускоряться. Миф продвигается на восток: процедуры, которые в Америке считаются вполне приемлемыми, по-прежнему кажутся отвратительными в Великобритании и возмутительными в Нидерландах, но в следующем году британские женщины уже смогут сдержать свой позыв к рвоте, а голландок будет всего лишь слегка подташнивать. Те части нашего тела, которыми мы сейчас восхищаемся, в следующем году будут переквалифицированы в дефекты. Требуемый от нас болевой порог будет постоянно расти. Этот прогноз продиктован простой арифметикой: эстетическая хирургия в США удваивала свои показатели каждые пять лет, а затем утроила их за два года. В Великобритании показатели этой отрасли увеличиваются вдвое каждые 10 лет. В США каждый год операции подвергается целый город женщин размером с Сан-Франциско, а в Великобритании — город размером с Ват.
Дело в том, что в нашей потере чувствительности мы стремимся угнаться за уровнем, которого требует от нас квалификация красоты. Читательница заканчивает статью и смотрит на фотографии: лицо женщины выглядит так, словно ее били по скулам железной трубой... У нее синяки вокруг глаз. Кожа на бедрах — сплошное месиво из кровоподтеков. Ее грудь опухла и стала желтой и неподвижной. Под швами запеклась кровь. Два или три года назад читательница думала, что эти фотографии всего лишь делают из мухи слона. А сегодня ее вдруг осеняет, что это реклама. От нее больше не ждут, что она, как раньше, испытает отвращение, увидев это. Женские журналы устанавливают стандарты красоты. Они активно пишут о хирургии, отчасти потому, что очень мало из того, что происходит в мире «красоты», является по-настоящему новым. Эти статьи заставляют читательниц поверить, что теперь мы не должны ничему сопротивляться, потому что другие читательницы—наши конкурентки — принимают этот вызов. Типичная статья, детально описывающая недели ужасной боли, но заканчивающаяся на счастливой ноте красоты, вызывает у женщин ажиотаж.
Обитательница приюта для женщин, подвергшихся домашнему насилию, однажды описала свои ноги как «один большой синяк, на который словно надеты багровые колготы». В случайно услышанном мною в кофейне на Манхэттене интервью для книги, рекламирующей эстетическую хирургию, женщина, сделавшая липосакцию, использовала схожий образ. Так что писать нужно не о тех увечьях, которые наносят нам пластические хирурги, а об атмосфере, в которой мы живем и благодаря которой нам все это уже стало безразлично.
Мы вступили в новый век вместе с эстетической хирургией. Все границы разрушены. Никакие страдания или угроза остаться искалеченными больше не пугают нас. Это похоже на то, что происходит сейчас с жизнью на нашей планете: мы находимся на поворотном моменте истории.
Рассвет Эры хирургии в 1980-х гг. действительно стал результатом технологических достижений в области медицины, но куда больший импульс ей придал миф о красоте в его борьбе против феминизма. Эти две движущие силы — технические возможности и, что гораздо важнее, стремление полностью переделать женщину — привели нас к невероятному перевороту в сознании. С тех пор как боль и увечья стали описывать в выражениях, умаляющих их истинное значение, женскому сознанию пришлось свыкнуться с тем, что прежние правила полностью разрушены, и это сравнимо с изменением человеческого сознания, произошедшим, когда впервые был расщеплен атом. Невероятный рост возможностей привел к тому, что и опасностей стало несоизмеримо больше.
Если что-то в женском теле может быть изменено, значит, в параллельном мире мифа о красоте произошла революция. Значит ли это, что прежняя экономическая модель полностью разрушена? Что наука действительно открыла новые горизонты красоты для всех женщин, которые могут себе это позволить? Значит ли это, что жестко регламентированная кастовая система, в которой кто-то уже рождается «лучшим», чем другие, умерла и теперь женщины свободны?
Именно такова была популярная интерпретация происходящего: Эра хирургии — это безусловное благо. Она является воплощением американской мечты: человек может заново создать себя «лучшего» в смелом новом мире. Эра хирургии по вполне понятным причинам интерпретировалась даже как женское освобождение: журнал Ms. приветствовал ее как «трансформацию себя», а в журнале Lear’s женщина-хирург заявила: «Вот! Наконец-то! Вы пришли к свободе!» Желание женщин получить волшебную технологию, которая разрушит миф о красоте и его несправедливость — благодаря «красоте», которая может быть получена почти справедливым путем, потому что вы можете заработать ее болью или купить за деньги — исполнилось, но это оказалось мучительным и недальновидным решением проблемы.
Это можно сравнить с теми надеждами, которые общество питало в 1950-е гг. в отношении атомной бомбы. Изобретенная в конце Второй мировой войны, она, казалось, могла магическим образом уравнять возможности неравных наций. И точно так же эстетическую хирургию представляют как чудесного миротворца в поединке женщин за красоту. Потребовались десятилетия, чтобы люди осознали действительное влияние ядерной эры на человеческое сознание. Даже если ядерное оружие никогда больше не будет использовано, оно навсегда изменило наши представления о мире.
С наступлением Эры хирургии мы оказались на гребне гигантской волны, масштаб которой не можем даже оценить. Радость, с которой мы приняли это новшество, говорит о нашей недальновидности, как и в свое время оптимизм по поводу изобретения бомбы, когда рынок наводнили «атомные» купальники[28] и мультяшные персонажи. Благодаря эстетической хирургии женское сознание трансформируется, и мы утрачиваем границы тела, которые лишь недавно определили и которые защищали.
Нас волнует бомба, не важно, сдетонировала она или нет. И не важно, прибегала ли женщина к услугам пластических хирургов или нет, но ее сознание формируется под влиянием того, что такая возможность существует. Ожидания от хирургии будут только возрастать. И как только достаточное количество женщин будут переделаны и их число достигнет критической массы, то есть слишком много женщин будут выглядеть «идеально», «идеал» обязательно изменится. От женщин, если они захотят сохранить свою сексуальность и свой образ жизни, потребуют отрезать или зашить что-то совершенно другое.
В 1945 г. мы лишились роскоши принимать как должное то, что мир будет существовать вечно. Технологии сделали возможным его разрушение. В 1990-х гг. технологии положили конец пониманию того, что женское тело принадлежит женщине. Она стала утрачивать роскошь принимать как должное то, что у нее есть ее собственные тело и лицо, с которыми она могла бы прожить всю жизнь.
Годы, прошедшие между изобретением бомбы и моментом, когда Эйнштейн провозгласил «новый образ мышления», необходимый человечеству для выживания, были самыми опасными. Человечество обрело средства, с помощью которых оно могло разрушить весь мир, используя новую военную технологию, но еще не достигло такого уровня сознания, чтобы понять, что война не является чем-то неизбежным. Сегодня женщины получили доступ к технологическим достижениям, с помощью которых они могут сделать все что угодно во имя «красоты», но они еще не сформировали мировосприятие вне старых правил, которое позволило бы им представить, что противостояния с другими женщинами можно избежать. Хирурги могут сотворить все что угодно, но еще не пришло то время, когда мы будем уже не готовы пойти на «все что угодно» ради «красоты».
Мы живем в опасное время.
Новые возможности, открывшиеся перед женщинами, очень скоро превратились в новые обязательства. Лишь маленький шаг отделяет «можно сделать все ради красоты» от «нужно сделать все ради красоты». И прежде чем мы начнем думать о своей безопасности, нам предстоит признать, что женщины сами свободно выбирают эту боль. Мы должны задаться вопросом, что значат слова «выбор» и «боль» применительно к женщинам в Эру хирургии.
Боль
Что вызывает боль? Теоретик права Сьюзен Левитт утверждает, что в суде для того, чтобы доказать, что вам нанесли ущерб, вы должны привести доказательства того, что оказались в худшем положении, чем были до произошедшего. Но, по ее словам, так как жизнь женщин проходит в атмосфере постоянного унижения, их не воспринимают как пострадавшую сторону, даже если им действительно нанесли ущерб. Кажется, такой же принцип применяется и при признании ущерба, нанесенного женщинам ради красоты: с того времени, как стало принято считать, что женщины должны быть помешаны на «красоте», это опасное для жизни помешательство перестало считаться чем-то значимым. С тех пор как общественное мнение решило, что женщины должны страдать во имя красоты, боль, которую мы испытываем, превратилась в простой «дискомфорт». Из-за того, что средства, имеющиеся у женщины, не воспринимаются как нечто реальное, а лишь как деньги на карманные расходы, и из-за того, что женщины сходят с ума ради «красоты», а сумасшедшим деньги ни к чему, практика мошенничества по отношению к женщинам перестала считаться мошенничеством и превратилась в «честную игру на деньги». Из-за того, что женщины изначально «сделаны не так, как надо», они не могут по-настоящему пострадать, если их «неудачно переделали». И наконец, из-за того, что мы по своей натуре доверчивы, если речь идет о надежде на обретение «красоты», никакой обман не является преступлением.
