И все же мы смогли оказать мистеру И. некоторую практическую помощь. Исходя из того, что он во время испытаний на мондриане наиболее четко видел границы полосок при использовании средневолнового фильтра, Зеки рекомендовал снабдить мистера И. солнечными очками с зелеными стеклами. Такие очки были сделаны на заказ и вручены нашему пациенту. Мистер И. остался доволен: очки увеличили контрастность зрительных восприятий и помогли лучше различать формы предметов, границы которых теперь уже «не размазывались». Он даже стал смотреть цветной телевизор – очки с зелеными стеклами придавали изображению монохроматический вид. Правда, цветной телевизор мистер И. смотрел лишь вместе с женой. Находясь в одиночестве, он отдавал предпочтение черно-белому телевизору.
Потеря цветового зрения ошеломила мистера И., и это неудивительно. Восприятие цвета обогащает зрение человека, цвет помогает воображению, запечатлеваясь в памяти, помогает человеку познать окружающий мир, соприкоснуться с искусством. Ощущение разобщенности с внешним миром отмечалось врачами при описании каждого случая цветовой слепоты. Джордж Уилсон из Эдинбурга, потерявший цветовое восприятие в результате падения с лошади, перенес и душевное потрясение, оказавшись в своем саду и увидев, что его цветы утратили свою красоту. Для мистера И. все обернулось хуже. Его не только тяготила неестественность окружающего мира, его угнетало и то, что он не может работать, как прежде. В первые недели после того, как мистер И. поднялся с постели, он пребывал в подавленном состоянии, испытывая отчужденность внешнего мира[27].
И в самом деле, для мистера И. мир изменился и порой вызывал у него отвращение. Такие чувства испытывали многие люди, оказавшись в его положении. Джордж Уилсон после падения с лошади назвал свое зрение «искаженным», а один из пациентов Дамазио с горечью сообщил, что окружающий его мир стал «грязным». Можно задаться вопросом: почему люди, страдающие церебральной ахроматопсией, выражают свои чувства подобными словами, почему таким людям их зрительные ощущения кажутся ненормальными? У мистера И. не пострадала сетчатка, клетки зоны V1 не потеряли чувствительности к длине волны, но у него перестала функционировать зона V4, служащая для восприятия цвета. Работу зоны V1 люди с нормальным зрением не ощущают, ибо ее сигналы передаются на более высокий уровень – в зону V4 ответственную за восприятие цвета. Для мистера И. положение изменилось. Полученное им повреждение мозга ввергло его зрительные ощущения в сферу влияния зоны V4 в мир «доцветовых» ощущений, который нельзя назвать ни цветным, ни бесцветным[28].
Мистер И. с его эстетическими чувствами нашел эти изменения поистине нестерпимыми. К сожалению, мало известно о том, как эмоции и эстетические воззрения влияют на восприятие цвета. Это предмет специального исследования[29].
Цвет для мистера И. был не только частью его прежних зрительных ощущений, но и частью его эстетических чувств, его эстетического воззрения, частью мира, в котором он прежде жил и плодотворно работал. После происшедшего с ним несчастного случая цвет не только исчез из его зрительных ощущений, но и оставил воображение, выветрился из памяти, что временами доводило мистера И. до исступления, ибо глядя, к примеру, на апельсин, он не мог представить себе его настоящего цвета. Он часами сидел на лужайке около своего дома, стараясь представить ее зеленой. Впустую! Лужайка даже в воображении оставалась лишь темно-серой. Потеряв цветовое восприятие, мистер И. оказался не только в «изменившемся» мире, но и в мире враждебном. Эти чувства и настроения отразились в его первых картинах, написанных им после того, как он поднялся с постели.
Однако вскоре после того как мистер И. нарисовал «Ядерный восход солнца», он стал переосмысливать свое положение, стремясь к самосовершенствованию в новых условиях. Он даже занялся тренингом – упражнениями для начинающих художников. Но изменения в его жизни в лучшую сторону происходили и на уровне невральных процессов, напрямую недоступных сознанию и контролю. Мистер И. начал осознавать, что случилось с ним, на физиологическом, психологическом и эстетическом уровнях, и с этим осознанием наступила переоценка того положения, в котором он очутился, – окружающий мир перестал казаться ему ужасным и приобрел в глазах мистера И. «странную» привлекательность.
В течение года после происшедшего с ним несчастного случая мистер И. продолжал утверждать, что «знает» о цвете все и не утратил этой способности, хотя не только потерял цветовое восприятие, но и «цветное» воображение. Однако постепенно его уверенность в своем знании цвета – «внутреннего» знания, как он выражался – стала ослабевать. В конце концов у мистера И. создалось впечатление, что его полихроматическое прошлое стерлось, изгладилось, а его «внутреннее» знание цвета исчезло, почти ничего не оставив в памяти. Такая потеря памяти, происходящая на физиологическом и психологическом уровнях, в большей или меньшей степени может произойти и у ослепших людей вне зависимости от причины потери зрения (поражения зрительной коры головного мозга или сетчатки)[30].
Обретя некоторое спокойствие и с удовлетворением сообщив, что окружающий мир перестал казаться ему ужасным, мистер И. заметил, что он с цветом «в разводе», но замечание это было сделано вскользь, словно он говорил о предмете, знание о котором безвозвратно утратил.
Нордби пишет: «Хотя я знаком с физикой цвета и с физиологией его восприятия цветовыми рецепторами, его истинную природу я понять так и не смог»[31].
То, что недоступно для Нордби, стало недоступным и для мистера И., в какой-то степени ставшего походить на человека с врожденной цветовой слепотой, хотя он и прожил в цветном мире шестьдесят пять лет.
Забыв о цвете и отрешившись от своих прежних привычек, мистер И. спустя год после происшедшего с ним несчастного случая ощутил, что он чувствует себя гораздо свободнее в полумраке. Слишком яркий свет ослеплял его, и мистер И. счел лучшим временем суток вечер и ночь, которые, как он выразился, специально созданы для него, окружая его черно-белым миром.
По словам мистера И., он стал «ночным человеком» и ездил в другие города только ночью. Приехав, к примеру, в Балтимор или Бостон, он бродил по ночному городу, заходил в маленькие кафе. «Ночью в кафе все выглядит по-другому, – пояснял мистер И., – даже если в помещении горит яркий свет, в нем царствует темнота, пришедшая с улицы». «Ночью мир необычайно просторен, – продолжал мистер И., – на улице тебя не стискивает толпа, ты независим, свободен. Мне нравится ночь. Это поистине новый мир».
Мистера И. можно было понять. Ночью его недостаток не проявлялся. Он ощущал себя равным среди людей, а по остроте зрения даже превосходил их. «Я могу различить номерной знак машины за двести и даже за триста ярдов, – уверял мистер И. – У человека с нормальным зрением этого не получится»[32].
Можно спросить, почему для мистера И. ночное зрение со временем стало главным, компенсировав отсутствие восприятия цвета. Кстати, со слов мистера И., можно было понять, что у него обострилась пространственная чувствительность, чему он не находил объяснения. Ответ на все это неочевиден, но можно предположить, что эти «странные» изменения произошли от повышения зависимости зрительных восприятий от М-системы, оставшейся целой и невредимой[33].
Однако интереснее всего то, что со временем мистер И. перестал ощущать ущербность своего положения, расстался с теми ужасными переживаниями, которые преследовали его в первые месяцы после несчастного случая. Конечно, он не забывал о своем недостатке, но в то же время, казалось, с удовлетворением говорил, что зрение его стало «рафинированным», очищенным от цветных наслоений[34].
Мистер И. ощущал, что он живет в «новом» мире, который недоступен для обычных людей с нормальным цветовым ощущением. Пришло время, и он перестал думать о цвете, перестал горевать о своей потере. Он стал рассматривать цветовую слепоту как «странный» дар, ввергший его в новое мировосприятие, в новое бытие. Его ощущения схожи с ощущениями Джона Холла, который на второй или третий год после того, как ослеп, перестал считать себя инвалидом, признав, что слепота – «парадоксальный дар, позволяющий человеку мобилизовать скрытые силы и обрести новое бытие».
Через три года после несчастного случая мистеру И. сделали интересное предложение, инициатором которого стал Израэль Розенфилд. Исходя из того, что у мистера И. оказалась поврежденной только зона V4 коры головного мозга, Розенфилд посчитал, что возможно, по крайней мере теоретически, стимулировать другую зону коры, с тем чтобы эта новая зона стала выполнять функцию коррелятора Лэнда. В случае успеха такая стимуляция могла бы восстановить мистеру И. хотя бы частично цветовое зрение. Однако самым удивительным стало то, что, выслушав предложение Розенфилда, мистер И. подумал и отказался. Он пояснил, что непременно принял бы предложение в первые месяцы после несчастного случая, а теперь, когда он обрел новый мир, ставший для него привычным и полноценным, предложение Розенфилда ему кажется неприемлемым. Мистер И. добавил, что успел потерять цветовые ассоциации, потерял «чувство цвета» и не может себе представить, как воспримет возврат потерянных ощущений. Он полагал, что снова утратит душевное равновесие, окажется во власти противоречивых, сумбурных чувств, а новый устоявшийся, ставший привычным мир потеряет. По словам мистера И., он уже побывал в аду и не хочет возвращаться в пекло эмоций, оставив завоеванный мир, к которому он притерся на неврологическом и психологическом уровнях.
