По-видимому, не все гены неандертальцев оказались полезными для современных людей. Фактически несколько неандертальских аллелей[3], обнаруженных учеными из Института общества Макса Планка, связаны с физическим состоянием, здоровьем или с течением болезней, в том числе при волчанке, билиарном циррозе печени, болезни Крона, пристрастии к курению и диабете II типа. Еще интереснее тот факт, что длинные участки генома современного человека не содержат следов генов неандертальцев. Это позволяет предположить, что гены, расположенные в этих участках, появились в результате активного замещения, поскольку исходные гены оказались вредны для людей. Ученые называют эти участки неандертальскими наследственными «белыми пятнами». Самое большое «белое пятно» обнаружено в Х-хромосоме, там, где чаще всего находятся гены, связанные с пониженной мужской фертильностью. Подтверждение этого вывода было получено в результате исследования частоты аллелей неандертальцев в тканеспецифичных генах. Было обнаружено, что гены, влияющие на яички – орган, который непосредственно отвечает за мужскую фертильность, содержат поразительно мало аллелей неандертальцев. Можно сделать вывод, что мужчины – гибриды человека и неандертальца были либо бездетны, либо их плодовитость была крайне низкой. Эти два биологических вида генетически были почти несовместимы. Не удивительно, что степень смешения этих двух видов оказалась настолько низкой.
Практически в то же время двое ученых из Университета Вашингтона, Бенджамин Вернот и Джошуа Эйки, опубликовали результаты своего исследования{33}. В поисках неандертальских генов Вернот и Эйки изучили современные геномы 379 человек из Европы и 286 человек из Восточной Азии. Им тоже удалось обнаружить гены, связанные с кератином и пигментацией кожи. Хотя назначение всех неандертальских генов до сих пор не известно, наверное, самым удивительным результатом исследования стало открытие, показавшее, что некоторые люди сохранили не менее 20 % неандертальского генома. Смысл этого открытия не в том, что степень смешения неандертальцев и современных людей была намного выше, чем предполагалось. Просто получается, что после смешения некоторые гены неандертальцев оказались слишком опасными, а потому были исключены из генома в результате естественного отбора, тогда как другие гены были менее вредоносными и сохранились.
Вся эта информация не может нам помочь выполнить таксономическую классификацию неандертальцев и современных людей. Геномы говорят нам только о том, что неандертальцы имели возможность немного обмениваться генами с современными людьми. Биологическое сходство неандертальцев и предков современных людей было поразительным, но оно не было абсолютным. Неандертальцы также обладали многими поведенческими навыками, которые мы, люди, привыкли считать особенными или продвинутыми. Однако поведение определяется не просто набором генов, а сложным и зачастую уникальным комплексом факторов, среди которых генетические особенности, способность к обучению и даже удача. Не существует гена, который отвечал бы за навыки изготовления, к примеру, наконечника для орудия или за умение поймать мамонта. К тому времени, когда наши древние предки встретились в Евразии с неандертальцами, те уже были умны, обладали опытом и были хорошо приспособлены к своей среде и экосистеме – и тем не менее они вымерли, а мы нет.
Почему так случилось? Почему мы выжили, а они исчезли? Почему мы теперь одиноки в этом мире, хотя и расселились везде, где только можно? И что этот факт говорит о наших прошлых отношениях с неандертальцами и о нашем инвазивном воздействии на окружающий мир?
Когда я начала писать эту книгу, среди палеоантропологов было принято считать, что и предки современных людей, и наши ближайшие родственники неандертальцы обитали в Евразии в период от 50 000 до 25 000 лет назад. Стоянки древних людей и неандертальцев зачастую соседствовали друг с другом; иногда обе группы попеременно использовали какую-нибудь привлекательную пещеру или убежище в скалах. Люди и неандертальцы были во многом похожи: большие, смышленые, опытные охотники на крупного зверя, которые умели делать орудия труда и жили группами. И те и другие владели огнем. В обеих группах, возможно, был свой язык общения (хотя это вопрос спорный), и обе оставили после себя знаки и символы, которые можно назвать средством общения или искусством, хотя у людей подобные изображения встречаются чаще, чем у неандертальцев.
Что совершенно точно отличает одну группу от другой, так это морфология – то есть анатомическая форма – и пропорции тела. Отличить череп неандертальца от черепа человека современного типа довольно просто, если он хорошо сохранился. У неандертальца – более вытянутый, надбровные дуги крупнее, на затылочной части имеется отличительный костный выступ, известный как «неандертальский шиньон», а лицевая часть от носа до верхней челюсти выдается вперед. В дополнение к этому у неандертальцев иное, заметно выдающееся вперед, расположение зубов, которые имеют другое статистическое распределение по форме и размерам, чем зубы современных людей. Нос неандертальца с большими назальными отверстиями сильнее выступал вперед. Телосложение было более крупным и мускулистым с более крупными суставами и толстыми костями, что говорит о сильных мышцах. Средний вес неандертальца мужского пола составлял примерно 78 кг против 69 кг веса раннего современного человека; неандертальцы женского пола весили в среднем 66 кг, тогда как этот показатель для человека современного типа составлял 59 кг. Эти отличия в телосложении отражались на способах охоты, повседневных нагрузках и предполагаемых методах сохранения тепла{34}.
Основной принцип морфологического анализа состоит в систематизации различных признаков. Если имеются хорошо сохранившиеся части черепа, отличить неандертальца от человека несложно. А вот если останки плохо сохранились, повреждены или сильно фрагментированы, тогда задача усложняется. Если останки гомининов не найдены, палеоантропологам зачастую приходится полагаться на идентификацию ископаемых орудий труда и других предметов. Есть гипотеза, что каменные орудия позднего палеолита были созданы современными людьми (археологические культуры этого периода делятся на ориньякскую, граветтскую, мадленскую и другие), а орудия, относящиеся к иным материальным культурам и зачастую изготовленные с использованием иных методов, – неандертальцами. Ископаемые орудия обычно объединяют в так называемые археологические культуры. Предметы, созданные неандертальцами, относятся к мустьерской культуре. Ей предшествует ашельская культура. Отличия между ними состоят в способах изготовления орудий труда, в разных пропорциях видов орудий, имеющих, предположительно, разное назначение. Иногда ту или иную культуру отличает наличие некоторых специальных инструментов. Например, для ориньякской и других культур человека позднего палеолита характерны орудия труда, изготовленные из кости, а также личные украшения – зубы животных или ракушки с проделанными отверстиями, предположительно для крепления на ремне или нити (рис. 3.1). Эти культуры также отличаются произведениями искусства – рисунками, скульптурой, живописью и музыкальными инструментами.
Разделение на археологические культуры и классификация каменных орудий появились в XIX в., и со временем анализ и идентификация этих предметов неизбежно становились все более сложными. Ключевой проблемой является шательперонская культура, которая относится к периоду времени между мустьерской и ориньякской культурами. Тогда как инструменты мустьерской культуры находят вместе с останками неандертальцев (когда удается обнаружить хоть какие-то сохранившиеся части скелета), а орудия труда позднего палеолита – вместе с останками людей современного типа, связь предметов шательперонской культуры с обоими видами менее однозначная{35}. Для шательперона характерны некоторые предметы, выполнявшие роль личных украшений и костяных орудий труда (рис. 3.2){36}. Могут ли одни только эти особенности свидетельствовать о том, что создатели шательперонских орудий были ранними современными людьми, или неандертальцы тоже могли создавать такие предметы? Мы попросту не знаем ответа.
На некоторых основных стоянках были обнаружены артефакты, относящиеся к разным историческим периодам, и связь между найденными останками и предметами не очевидна. Несколько видных археологов выдвинули предположение, что шательперонская культура относится к материальной традиции человека современного типа; другие исследователи считают, что это традиция неандертальская. Спор еще далек от завершения. Поскольку мест, в которых найдены каменные орудия труда, намного больше, чем стоянок с останками гоминин, объем доступных для анализа данных значительно возрастает, когда удается однозначно установить, принадлежали эти орудия современным людям или неандертальцам. Однако есть одна загвоздка. На орудиях нет отметок о том, какой из видов гоминин их изготовил, а гоминины могли перенимать или копировать орудия, созданные представителями другого вида. И что тогда? Разумнее всего проявлять осторожность в своих предположениях и гипотезах и относиться к ним критически.
